К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– Пойди сначала переоденься. Не дай бог, запачкаешь новое платье.
Абра прошла на цыпочках мимо отцовского кабинета и поднялась к себе. Ее комната слепила полированными поверхностями мебели и яркими, цветастыми обоями. Фотографии родителей в рамочках на столе, стихотворные послания в рамочках на стенах, туфли, аккуратно поставленные рядышком у кровати на натертом полу, – решительно все на своем, раз и навсегда определенном месте. Мать все делала так, как хотела: кормила ее, выбирала платье, устанавливала распорядок жизни. Абра давно отказалась от мысли завести себе личные, только ей принадлежащие вещи. Даже в собственной комнате она не знала уединения. Уединялась она единственно в свои мысли. Несколько писем, которые она хранила, находились в гостиной – были спрятаны в двухтомных «Воспоминаниях Улисса С. Гранта»[16]. С тех пор как генеральские мемуары сошли с печатного станка, ни одна живая душа в доме, кроме нее самой, не прикоснулась, насколько ей было известно, к их страницам.
Абра не задумывалась, почему ей сейчас так хорошо. Многое она сердцем чувствовала и не любила говорить. Она прекрасно знала, к примеру, что отец вовсе не болен. Скрывает он что-то. А вот Адам Траск, напротив, точно болен: она видела, как он, шаркая ногами, брел по улице. Интересно, мать знает, что отец притворяется?
Абра скинула платье и надела ситцевый сарафанчик, предназначенный для работы по дому. Причесав волосы, она прошла на цыпочках мимо комнаты отца и спустилась вниз. Там она вытащила из дневника открытку, полученную от Арона, и в гостиной вытряхнула из второго тома «Воспоминаний» его письма, плотно сложила и, подняв юбку, засунула их под резинку панталон. Письма немного выпирали на животе, но на кухне она надела передник, и стало совсем незаметно.
– Можешь почистить морковь, – сказала мать. – Вода вскипела?
– Закипает.
– Тебе нетрудно положить бульонный кубик в эту чашку? Доктор сказал, что отцу очень полезен бульон.
Когда мать понесла наверх дымящуюся чашку, Абра открыла мусорную топку в газовой плите, кинула туда письма и подожгла.
Мать вернулась, потянула носом:
– Дымом пахнет.
– Это я мусор сожгла. Ведро было полно.
– Надо спрашивать, прежде чем берешься что-нибудь делать, – сказала мать. – Я коплю сухой мусор и по утрам обогреваю им кухню.
– Прости, мама, я не подумала.
– Пора научиться думать о таких вещах, дорогая. Ты какая-то рассеянная последнее время.
– Прости, мама.
– Бережливость – это статья дохода.
В столовой зазвонил телефон. Мать пошла туда, сняла трубку, и Абра слышала, как она сказала: «Нет, к нему нельзя. Доктор запретил. Нет-нет, категорически никаких разговоров. Ни с кем».
Вернувшись в кухню, она сказала:
– Это опять судья Кнудсен.
Глава 53
1
На другой день в школе Абра была невнимательна: она предвкушала встречу с Ли.
– Ты сказал, что я сегодня приду?
– Он уже какие-то пирожные затеял, – сказал Кэл.
На нем была военная форма, гимнастерка не по росту с жестким стоячим воротничком, на ногах краги.
– У тебя строевая, – сказала Абра. – Тогда я одна пойду. А какое пирожное?
– Не знаю, кажется, корзиночки с клубникой. Оставь штучки две, ладно? Хоть попробовать.
– Хочешь посмотреть, что тут? Это я Ли подарок приготовила. Гляди! – Она открыла картонную коробку. – Новая картофелечистка, только кожицу снимает. И очень удобная. Думаю, ему понравится.
– Ну все! Не видать мне пирожных как своих ушей, – протянул Кэл и добавил: – Если задержусь, подожди, не уходи без меня, ладно?
– А ты понесешь потом мои книжки?
– Факт, понесу.
Она посмотрела ему прямо в глаза таким долгим, внимательным взглядом, что он чуть было не опустил голову, и пошла в класс.
2
Поднимался теперь по утрам Адам поздно. Последнее время он спал часто и понемногу, и Ли приходилось по нескольку раз заглядывать к нему, чтобы посмотреть, не проснулся ли он.
– Хорошее утро, чувствую себя прекрасно, – сказал он в этот день.
– Какое уж там утро! Почти одиннадцать.
– Боже ты мой! Надо скорей вставать!
– А зачем вам вставать? – сказал Ли.
– Как зачем?.. А правда, зачем… Но я же хорошо себя чувствую, Ли. Можно в комиссию сходить. Как там на дворе?
– Сыро, – ответил Ли.
Он помог Адаму встать с постели, помог застегнуть пуговицы, завязать шнурки на ботинках и вообще привести себя в порядок. Пока Ли хлопотал, Адам рассказывал:
– Знаешь, мне сон приснился, очень жизненный. Отца во сне видел.
– Насколько мне известно, достойный был джентльмен, – отвечал Ли. – Я видел папку с газетными вырезками; помните, адвокат вашего брата прислал? Должно быть, достойный был джентльмен.
– А тебе известно, что он был вор? – Адам смотрел на Ли совершенно спокойно.
– Дурной вам сон приснился, не иначе, – возразил Ли. – Ваш отец похоронен на Арлингтонском кладбище. В одной заметке говорится, что на похоронах присутствовали вице-президент и военный министр. Мне кажется, наш «Вестник» заинтересовала бы статья о нем. Как раз ко времени. Не хотите посмотреть папку?
– И тем не менее он был вор, – повторил Адам. – Раньше я не верил, а теперь верю. Он присваивал деньги, принадлежащие СВР.
– Ни в жизнь не поверю.
