Саттри - Кормак Маккарти

Ладно.

Он кивнул и подошел к кассе, пробил, чтоб открылся ящик. Вернулся с долларовой купюрой и четырьмя центами, вручил деньги Саттри.

Ты мне когда каких-нибудь кошачьих принесешь?

Саттри сунул сложенный доллар в карман и теперь заворачивал оставшуюся рыбу. Пожал плечами. Не знаю, ответил он. Когда случай выпадет.

Тёрнер за ним следил. Ветряные колокольчики жидко звякали, трепет стекла над ними, шевелимый вентиляторами. У меня люди постоянно спрашивают, сказал он.

Ну. Может, позже на этой неделе. Мне за ними нужно во Французскую Широкую идти. В такую жару плохо.

Ну, притаскивай, как только получится.

Хорошо.

Он сунул других рыбин подмышку и кивнул.

Мистер Тёрнер снова вытер руки. Возвращайся, сказал он.

Саттри прошел весь рынок и в двойные двери на Стенной проспект. Черный слепец возил по ладам до́бро отбитым бутылочным горлышком и подбирал старый блюзовый рифф. Саттри опустил четыре пенни в жестяную чашку, примотанную лентой к корпусу. Покажи им, Уолтер, сказал он.

Эгей, Сат, отозвался исполнитель.

Он перебрался через дорогу к «Мозеру» полюбоваться на сапоги в витрине. На тротуаре сидел серый с виду калека, в траченных культяпках его колен зажата шляпа, полная карандашей. Голова низко обвисала на грудь. Как будто пытался прочесть табличку у себя на шее. Я БЕДНЫЙ МАЛЬЧИК. На его седеющих волосах тиарой сидели дымчатые очки, словно «консервы». Саттри двинулся дальше. Пересек Веселую улицу с покупателями и прошагал по длинному прохладному тоннелю автостанционной галереи и в двери.

В этой пещере стоялого дыма и скуки гнусавый голос выкрикивал в мегафон названия южных городов. Саттри пристроил рыбу подмышкой половчее и прошел в двери на дальнем конце зала ожидания и вниз по бетонным ступеням, вдоль перрона мимо автобусов на холостом ходу и на Государственную. Миновал пожарную часть, чьи обитатели сидели, откинувшись, на тростниковых стульях вдоль затененной стены, и спустился по склону мимо унылых таверночек и кафешек, и вниз по Лозовому проспекту среди толп черных мимо магазинов подержанной мебели, и по Центральному, где из тусклых лавок на улицы выплескивалась низкопробная торговля и скитались стаи исшрамленных собак. Расталкивая плечами темных покупателей на рынке, зловонном от пота и зажигательного дыханья питухов самогона, широкие белые зубы и хохот, и глазные яблоки навеселе. За бакалейными коробками долгий стол на козлах, за которым пьют пиво. Старуха, густо запеленатая в тряпье, мимоходом пробормотала ему на ухо что-то неразборчивое. Он оперся на ящик для мяса и стал ждать.

Из-за прилавка показалось рябое черное лицо и взглянуло на него сквозь подставки с упаковками колбасок и свиных шкурок.

У меня четыре свежих большеротых, сказал Саттри.

Щаглянем.

Он передал обмякший сверток. Темный мясник развернул его, оглядел рыбу и положил ее на весы в кровавых пятнах. Четырцать фунтов, сказал он.

Ладно.

А че у тя сомиков никада нет?

Попробую тебе добыть сколько-то.

Публика се ремя спыршиват: Де у тя сомики? А нету, вот и все.

Погляжу, получится ли тебе раздобыть.

Доллар двенацть.

Саттри протянул руку за деньгами.

Снаружи на пропекшейся улице, засунув купюры комком в носок кармана, он размашисто шагал, насвистывая. Вверх по Лозовому на Веселую и по дорожке мимо витрин ломбардов. Отыщется товар для тысячи ремесел. Сверяясь со своим изображением в стекле, рассмотрел выкладку ножей. Входи, входи. Из дверного проема круглый торговец без пиджака. Саттри топал дальше. Послеполуденное движение вяло толклось в жаре, и мимо пощелкивали трамваи, смутно таща за собой искры от проводов сверху.

Он обошел проходы прохладных деревянных грошовок, разглядывая продавщиц. Крутнулся в двери надушенного и воздушно-кондиционированного прибежища «Миллера». Прохладное изобилие, доступное самым обнищавшим. По эскалатору вверх на второй этаж. Холт стоял там, сцепив руки на копчике, словно служитель на похоронах. За его брючный пояс был заткнут рожок для обуви, и он слегка ухмылялся.

Сегодня он не смог.

Спасибо, ответил Саттри.

Спустился на эскалаторе и снова на улицу.

Джейк-Пирамида стоял, сунув руки в мелочь у себя в фартуке, заправлял монеты в кассу. Он выпустил громадный и темно-бурый харчок в сторону стальной плевательницы и шагнул к столу, где из луз вышелушивали шары, а игрок колотил по полу кием. Крикнул через плечо: Только что ушел, на пару со Свалкой. Кажется, жрать. Джим пьяный.

Увидел он их в глубине «Гигиеничного обеда», и Джейбона, и Свалку, и Бочонка, всех втроем, смутные фигуры, размахивающие руками за туманным стеклом. Он вошел.

Джимми-Грек насаживал мясо из своих ахающих котлов для вытапливания сала и вилками накидывал ломти на толстые белые тарелки. Салаты он поправлял большим пальцем, а потеки подливы стирал подолом фартука. Саттри подождал у стойки. Свисавшие с потолка из тисненой жести вентиляторы усердствовали в завихреньях дыма и пара.

Грек ему помаргивал.

Два гамбургера и шоколадный коктейль, сказал Саттри.

Тот кивнул и накарябал заказ в блокнотике, а Саттри прошел в глубину кафе.

Вот старина Саттри.

Иди сюда сядь, Сат.

Двигайся, Бочонок.

Саттри их оглядел. Чего это вы все делаете?

Пытаюсь поправиться, ответил Джейбон.

Как ты себя чувствуешь?

Так, что мне выпить нужно.

Саттри взглянул на Бочонка. Полубезумная ухмылка расползлась по Бочонковой веснушчатой физиономии. Саттри перевел взгляд с одного на другого. Все были пьяны.

Вы, сукины сыны, так и не ложились.

«Быльё», выкрикнул Джейбон.

Джейбон спятил, сказал Бочонок.

Свалкины черные глаза метались с одного на другого.

Грек поставил стакан воды, картонку молока и пустой стакан.

Принеси нам еще «Коки», Джимми, сказал Джейбон.

Тот кивнул, собирая тарелки.

Саттри отпил воды и вылил ее в пустой стакан, открыл молоко и плеснул его в холодный стакан, и отхлебнул. Джейбон возился под своим сиденьем. Когда Грек вернулся, он выпрямился и громко откашлялся. Грек поставил тарелку с двумя гамбургерами и «Коку» со стаканом льда и вновь зашаркал прочь. Саттри раскрыл сэндвичи и посыпал солью и перцем. Мясо было приправлено и разбавлено мукой крупного помола, а сверху на него вывалили черпак капустного салата.

Из-под кабинки Джейбон извлек бутылку и лил теперь виски на лед, держа стакан на коленях и хитро озираясь. Бутылку он высунул из смятого от пота пакета, в котором та лежала, и проверил уровень содержимого, впихнул ее обратно.

Мы теперь вот на этой доброй горючке, Сат. На. Хлебни-ка.

Саттри покачал головой, рот его был набит гамбургером.

Валяй.

Нет, спасибо.

Джейбон безумно смотрел на него. Он чуть подался вперед, словно бы приподнимая одну ногу. Глаза у него в голове гуляли. По столовке разнесся громкий бздох, аж стих приглушенный