Шанхай - Риити Ёкомицу
«Как бы не опрокинуть страну, лишенную сырьевых ресурсов», – подумал Санки. Конечно, во всех без исключения странах постепенно произойдут перемены. Пока Англия не потерпит краха, все остальные разоренные ею страны будут несчастны. Во всяком случае, пока Индия не получит независимости. Похоже, все завязано на Индии. А до тех пор Япония, проходя через все испытания, должна избегать потрясений.
В конце концов, обязанность Санки – сидеть за столом и пересчитывать наличность в английские фунты.
В полдень он вышел на площадь покурить. Работницы хлынули из ворот фабрики. Они ели лапшу у ларька, а над ними, словно нимб, плыла в воздухе хлопковая пыль. Женщины то и дело отряхивались, и мелкие крошки взвивались над ними москитным роем. Лающий кашель гулким эхом доносился из мисок с горячей лапшой. Переминаясь с ноги на ногу, женщины торопливо ели. Мерцали блестевшие на солнце сережки.
Вдалеке, за угольной насыпью, поблескивали окна электростанции. В ее недрах между крутящихся механизмов зрело сопротивление китайских рабочих, они наверняка уже вплотную подобрались к таким, как Такасигэ. Он и ему подобные начальники все еще продолжали ухмыляться каждой клеточкой кожи, но уже скоро им придется защищаться от своих рабочих.
Санки посмотрел на реку. Там в соответствии с волей своих правительств крепостной стеной выстроились военные корабли разных стран, ощетинившись орудиями.
Санки задумался. Скоро Кёко поднимется вверх по этой реке, как горбуша на нерест. И что же ему следует делать? Япония превыше всего! и превыше всего ее господство на Востоке! – Такие вот мысли роились в голове Санки. И еще он хочет, чтобы муж Кёко умер…
Под солнечными лучами он самому себе показался ужасно глупым, как идущая на нерест горбуша.
20
От звуков джаза дрожит деревце сакуры. Музыканты вздымают тромбоны и трубы. Из оркестра скалятся зубы филиппинца. Из стаканов поднимаются волны алкоголя и захлестывают зал. Пыль оседает на карликовых деревьях. Поднимая вокруг себя ураган летящих лент, пляшет танцовщица. Сталкиваясь с кем-нибудь, опьяневший Коя каждый раз повторял:
– Ох, извиняюсь, ох, простите…
Группа американских моряков, войдя с черного входа, приплясывая влилась в круг танцующих. Танцевальная площадка, наполнившись запахом моря, завертелась еще сильнее. Сливаясь с призывными звуками пикколо[31], затопотали ноги. Зазвучала веселая мелодия. Истомленные бедра, подчеркнутые острыми краями обтягивающих юбок. Трехцветный прожектор мелькает среди мелодии ступней и голеней, плеч и бедер. Сверкающие ожерелья, призывные губы, ноги, скользящие среди ног.
Мияко, стряхивая волны лент с головы и талии, бросила взгляд в сторону Санки, неподвижно сидевшего в углу зала. Американцы обнимаются с немцами, испанцы обнимаются с русскими, португальцы столкнулись с метисами. Норвежцы пинком ноги отбрасывают стулья. Расцеловавшись, пируют англичане. Пьяные сиамцы, французы, итальянцы, болгары. И только Санки, закинув локоть на спинку стула, пристально, как жаба, наблюдает, как распаленные мужчины из разных стран бьются в паутине лент Мияко.
Когда танец закончился, все потянулись на улицу, поддерживая друг друга. То и дело хлопала входная дверь. Огни один за другим стали гаснуть. Ножки перевернутых стульев бодро взметнулись над столами. Ключ в сейфе хозяина дансинга тихо повернулся в последний раз, и за музыкальными инструментами, скрытыми в тени, сложив свое крыло, погрузился в задумчивость рояль.
Коя, пристроившись под единственной лампой, разговаривал с собственной тенью:
– Ох, простите; ох, я извиняюсь…
Санки ощутил острое удовольствие от утомленной тишины этого внезапно притихшего зала. Он, не шевелясь, наблюдал за пьяным в стельку Коей и прислушивался к тиканью часов. В щелях потолка с игривой легкостью исчезали клубы пыли и табачного дыма.
Коя, запутавшись в разбросанных лентах, затряс головой и затянул песню:
Caci me caido
Traigame algo mas
No es nada no toque[32].
«Даже песня у него про выпивку» – Коя выводил испанскую песню со своим обычным самодовольным видом. Санки подошел, обхватил Кою за плечи и нетвердой походкой повел его по опустевшему залу среди волн белых лент. Вдруг всколыхнулась какая-то штора, и от зеркал легкой рябью пробежал мерцающий свет.
– Ах, Коя, опять напился! Ну-ка, держись на ногах! Цюлань так и не пришла? – Мияко подошла к приятелям и подхватила под руку еле волочащего ноги Кою. – Куда вы сейчас?
– Я как раз об этом думаю, – ответил Санки.
– Идемте ко мне! Скоро рассвет, посидите у меня.
– Если вас не затруднит, помогите, пожалуйста.
– Меня-то не затруднит. Однако вам с ним придется повозиться!
– Ох, с этим ребенком одни проблемы.
Мияко, поддерживая свесившего голову Кою, искоса взглянула на Санки:
– Лично мне не нравится постоянно заботиться о детях.
Спустившись по лестнице, они втроем вышли на улицу. К Санки бросились рикши, и через пару минут все трое покатили прочь.
21
– Что это у вас такой застенчивый вид? Чувствуйте себя как дома. Я уже наслышана о вашем несчастье, – сказала Мияко, уложив Кою в соседней комнате и только потом устало вытянувшись на диване.
Повернув лицо к свету настольной лампы, Санки пытался понять, на что это она намекает, и жмурился от табачного дыма.
– А вы, наверное, думали, что я ничего про вас не знаю? Давно хотелось посмотреть на вас. И вот наконец сегодня вечером встретила. Что ж, таким себе и представляла.
Санки задумался о своем образе, долго время жившем в голове этой женщины. Он, несомненно, был соткан из лоскутьев, взятых из вороха впечатлений от других мужчин.
– Чувствую, что Коя вдоволь позлословил на мой счет.
– Да-да, так и есть, каждый день слышала о вас. Поэтому вы действительно были мне немного неприятны. Ведь вы, полагаю, презираете таких, как я?
– Это предрассудки. Я же вас сегодня впервые вижу, не так ли?
– Не надо оправдываться. Стоит мне взглянуть на мужчину, как я сразу понимаю, о чем он думает. Я всегда этим гордилась, поэтому не спорьте. Лучше я сама все расскажу. Мне ясно, что вы любите одну женщину, вот я и отнеслась к вам слегка небрежно, только и всего.
– На что это вы намекаете?
– Нет-нет, я не хотела… И зачем я об этом заговорила?.. Забудьте. Угощайтесь, это сарсапарель[33]. После танцев без нее мне никак не обойтись.
– Значит, Коя рассказал вам…
– Вот опять у вас этакое подозрительное лицо. Не важно, что сказал Коя. Вы – это вы, и если вы оказались здесь, я этому рада.
