Речные заводи. Том 2 - Ши Найань
Тут поднялся Ян Чжи и, снова кланяясь Сун Цзяну, сказал:
– Когда я был у вас в Ляншаньбо, главари уговаривали меня присоединиться к ним. Но тогда я еще не понимал, что это самое лучшее для меня, и не согласился остаться. И вот сегодня, когда вы, уважаемые герои, оказали честь нашему лагерю своим посещением, мы будем считать это событие самым счастливым в Поднебесной!
– Слава о вашей доблести, командир, широко распространилась среди вольного люда, и я могу лишь сожалеть о том, что так поздно встретился с вами! – отвечал ему Сун Цзян.
После этого Лу Чжи-шэнь приказал прислуживающим за столом налить вина и поднести всем гостям.
А на следующий день Сун Цзян расспросил о том, как идут бои под стенами Цинчжоу.
– После того как Кун Лян отправился к вам, – сообщил Ян Чжи, – мы вступали с ними в бой уже раз пять, но безрезультатно. Сейчас Цинчжоу держится только на одном Ху-Янь Чжо. И если бы удалось захватить его, то город пал бы так же быстро, как тает снег под кипятком.
– Этого человека силой не возьмешь, – сказал, улыбаясь, У Юн, – тут надо действовать хитростью.
– На какую же хитрость нам пойти, чтобы захватить его? – спросил Сун Цзян.
И тогда У Юн сказал, что нужно для этого сделать.
– Какой замечательный план! – воскликнул Сун Цзян радостно.
В тот же день все отряды были приведены в полную боевую готовность, а на следующее утро отправились в Цинчжоу. Подойдя к стенам города, они плотным кольцом окружили его. Затем раздался бой барабанов, заколыхались боевые знамена, и воины издали боевой клич, вызывая противника на бой.
Когда об этом доложили начальнику области My Юну, он сильно встревожился и поспешил вызвать на совет Ху-Янь Чжо.
– Эти разбойники снова обратились за помощью, на этот раз к самому Сун Цзяну, в Ляншаньбо, – сказал My Юн. – Что нам предпринять?
– Вы, ваша милость, не беспокойтесь, – отвечал Ху-Янь Чжо. – Эти молодчики сильны лишь на воде, и своим приходом сюда они поставили себя в очень невыгодное положение. И именно теперь, когда они решились покинуть свое логово, я выловлю их всех до одного. Здесь-то они, мерзавцы, не смогут показать себя. Очень прошу вашу милость подняться на городскую стену и наблюдать за тем, как я буду сражаться с ними.
С этими словами Ху-Янь Чжо быстро облачился в боевые доспехи, вскочил на коня и, приказав открыть городские ворота и опустить подъемный мост, вышел с отрядом в тысячу человек за город и расположился вблизи городской стены.
И вот из отряда Сун Цзяна выехал на коне воин. В руке он держал булаву, утыканную шипами, похожими на волчьи клыки. Голосом, подобным раскатам грома, он стал бранить начальника области:
– Ты, разнузданный чиновник! Разбойник и душегуб, угнетатель народа! Ты разорил и погубил всю мою семью! Но сейчас я за все рассчитаюсь с тобой!
Узнав в этом воине Цинь Мина, My Юн в свою очередь начал ругаться и кричать:
– Ведь ты, мерзавец, был назначен на должность императором! Как же ты осмелился стать изменником? Если только я поймаю тебя, то разрежу на мелкие кусочки! Командующий Ху-Янь Чжо, первым делом поймайте этого разбойника!
Услышав приказ, Ху-Янь Чжо взмахнул своими плетками и, припустив коня, ринулся прямо на Цинь Мина. Цинь Мин поднял свою булаву и бросился навстречу Ху-Янь Чжо. И между двумя воинами начался бой. Это были достойные соперники. Уже пятьдесят раз схватывались они, но все еще нельзя было сказать, кто из них одержит победу.
Бой затянулся, и My Юн, опасаясь, как бы Ху-Янь Чжо не потерпел поражения, быстро отдал приказ ударить в гонг и отвести войска обратно в город. Цинь Мин не стал преследовать своего противника и вернулся к своим. После этого Сун Цзян приказал всем начальникам отрядов отвести бойцов на пятнадцать ли от города и там разбить лагерь.
Между тем Ху-Янь Чжо, вернувшись в город, сошел с коня и, подойдя к начальнику области, сказал:
– Ведь я совсем уж было захватил этого Цинь Мина! Почему же вы, ваша милость, отозвали войска?
– Я видел, что бой затянулся, – отвечал начальник области, – и подумал, что вы утомились, поэтому и решил отозвать войско и дать вам возможность немного передохнуть. Когда-то Цинь Мин служил у меня под началом командующим войсками, и вот вместе с Хуа Юном они стали изменниками. Так что Цинь Мина нельзя считать слабым противником.
– Не беспокойтесь, ваша милость, – отвечал Ху-Янь Чжо. – Я непременно поймаю этого вероломного разбойника! Даже сейчас, когда я бился с ним, он стал уже путать приемы боя. И вот завтра, ваша милость, вы сможете сами убедиться в том, как я на месте прикончу изменника!
– Ну, раз уж вы, господин военачальник, столь храбры, – отвечал ему на это My Юн, – то завтра же пробейтесь сквозь вражеские ряды. Нам необходимо послать кого-нибудь в Восточную столицу с просьбой об оказании нам помощи и еще двух человек в соседние города с такой же просьбой. Пусть они придут с войсками сюда. Тогда мы совместными силами сможем покончить с разбойниками.
– Как вы проницательны и дальновидны, господин начальник! – воскликнул Ху-Янь Чжо.
В тот же день начальник области написал письма, назначил трех командиров, которые должны были отвести их, и сделал все необходимые распоряжения.
А Ху-Янь Чжо тем временем вернулся к себе, снял боевые доспехи и лег отдыхать. И вот перед рассветом один из его помощников доложил о том, что на холме за северными воротами притаились трое всадников, которые ведут наблюдение за городом. Один из них – Хуа Юн, другой – человек в кафтане даосского монаха, а между ними всадник на белом коне, одетый в красный халат.
– В красном халате – это, конечно, Сун Цзян, – сказал Ху-Янь Чжо. – Монахом нарядился не кто иной, как У Юн. Сейчас же отберите сто всадников, которые поедут со мной. Мы выловим их! Только смотрите не спугните этих разбойников!
Поспешно облачившись в боевые доспехи, Ху-Янь Чжо захватил свои плетки и выступил во главе конного отряда в сто человек. Бесшумно открыли северные ворота города, опустили подъемный мост, и отряд, покинув город, ринулся прямо к холму. Но находившиеся там три человека не двинулись с места и продолжали смотреть на город. И лишь когда Ху-Янь Чжо, пришпорив коня, стал подниматься на холм, они повернули своих коней и не спеша поехали прочь.
Ху-Янь Чжо во весь опор помчался
