Линкольн Стеффенс - Мальчик на коне
- Ты умеешь управляться со скотом, так ведь? - сказал он.
- Нет, - ответил я, - но мой пони знает работу, и я учусь у него. Как долго вы гоните стадо?
- Да весь день, - ответил он, - ранчо примерно в двадцати милях отсюда.
Двадцать миль! То, что надо. Я стал набиваться на приглашение и задавать ему вопросы. Ранчо было небольшое, сообщил он, главным образом зерновое, только частью фуражное и животноводческое. Он был одним из пяти-шести наёмных работников, которые постоянно работают там.
- Почему бы тебе не приехать и не навестить нас как-нибудь?, пригласил он. - Тебе нравится работать со скотиной. Мы тебе позволим заниматься этим сколько хочешь.
Я рассказал ему о своей ватаге, и он рассмеялся. - Пятеро, шестеро? Все ребята?
Ну что ж, можете приезжать все вместе. А почему бы и нет? Приезжайте на уикенд.
Уикенд? Что это такое? У него было много незнакомых слов, и выговаривал он их очень по-английски. И он назвал мне дату, когда для всех нас найдётся работа со скотом.
Эта мысль мне понравилась, я ухватился за неё, и ещё мне понравился этот парень.
Я одобрительно уставился на него, и он вскоре отвернулся как бы засмущавшись, а когда снова глянул на меня, то задал мне отвлекающий вопрос.
- А почему ты без седла?
Я объяснил ему, что отец хочет, чтобы я научился ездить без седла, а всё это восходит к команчам. Я рассказал ему всё, как они ездят, воюют и ... должно быть так распалился насчёт индейцев, что он заподозрил меня.
- Понятно, - сказал он, - и ты сам один из вождей команчей.
Мне это показалось дерзковатым. Мне не нравится, когда люди врываются в мою...
мою личную жизнь, так бесцеремонно рассевшись и положив ноги на стол. Но поразмыслив, я посчитал, что он, возможно, человек моего типа, как и обходчикмоста. И я решил выяснить.
- Нет, - ответил я, - когда-то я был сыном вождя команчей, но это уже было давно, несколько недель назад. Сейчас я... кто-то другой. Я скажу вам кто, если вы первый скажете мне кто вы.
- Как, - ответил он, - я, как видишь, ковбой.
Это меня разочаровало. Он ничего не понимает. И я так и сказал ему. Ну да, я вижу, что вы погонщик скота, но ведь это только ваша работа. Я же спрашиваю, кто вы на самом деле?
- В самом деле? - повторил он. - То есть как это на самом деле? Я в самом деле и есть ковбой.
- Странно, - ответил я. - Я думал, что вы угадаете, что я имел в виду, а вы не поняли.
Я уж готов был отступиться, и он вроде бы почувствовал это. Ему как бы даже стало стыдно, но мне уже было всё равно. Он оказался не моего круга, человек не моего склада, и поэтому всё остальное не имеет значения. Мы поехали дальше так, что молчание между нами ощутимо повисло как и зной, и тут вдруг один вол перемахнул через забор. - Вода, - воскликнул я, когда мой пони бросился вдогонку, и я даже обрадовался, когда остальной скот бросился к забору.
Некоторое время мы были заняты этим. Когда же уладили это дело и поехали дальше вместе, ковбой решил заговорить.
- Я расскажу тебе о себе, - сказал он. - Среди ковбоев меня зовут Герцогом. Так меня кличут от Техаса до Тихого океана, только они произносят это как "херцог".
А прозвали меня так вовсе не потому, что я в самом деле герцог. Кстати, отец мой - лорд, но этот титул унаследует мой старший брат. Я сам, как видишь, ничего из себя не представляю. Меня прозвали по-английски потому, что я и есть англичанин, но в самом деле я простой американский ковбой.
Меня это восхитило. Я уже читал об английской знати, прочёл много книг, и вот впервые вижу наяву такого человека.
- Ты об этом спрашивал "в самом деле"? - поинтересовался он.
- Пожалуй, - отозвался я, и теперь уж настала его очередь огорчаться. Я тоже расстроился. Теперь мне надо было поддерживать разговор. И я рассказал ему о себе, объяснил, как это всё у меня.
Я рассказал, что недавно читал романы Скотта и много других английских рассказов о рыцарях, джентльменах и леди. Я знаю, что значит быть младшим сыном и даже подумывал, не стать ли мне им.
- Правда? - спросил он, только он сказал это совсем по-другому, чем я.
- Да-а-а, - заколебался было я, но решил всё-таки довериться ему. - Я был бы не прочь стать сыном лорда, да и в самом деле, я был чем-то вроде этого в последнее время.
- Но почему? - спросил он. - Ты сейчас в таком положении, в каком мне хотелось быть, когда я был мальчиком, а вот ты...
- Да ничего, - прервал я его и излил ему все свои горести.
Ну вот я мальчик, простой мальчик. Я не беден, как те мальчики, о которых я читал в книгах, ребята, которые начинали с нуля, у них не было ни отца, ни матери, даже дома. Они голодают на улицах, подбирая то тут, то там корку хлеба, спят где попало в тёмных подъездах, но они начинают продавцами газет и чистильщиками обуви. Они смышлёные, трудолюбивые, честные и смелые ребята. Итак, они медленно но верноподнимаются вверх и добиваются успеха. И наконец они становятся владельцами тех газет, которые продавали ... или чем бы они там ни занимались.
- Это здорово, - подвёл я итог. - Они герои книг, и я хотел бы стать героем книги. Но к сожалению я не мог быть этим. Отец с матерью у меня не умерли, когда я был маленьким. Они оба ещё живы и у них есть дом для меня. Так что у меня нет того шанса, я не могу уйти и страдать, бороться и затем добиться успеха.
Герцог понял мои трудности и постарался подбодрить меня. Есть ведь и другие дела, которыми можно заняться.
- Что же? - спросил я. - Я же не могу быть сыном богатого человека или сыном герцога и делать то, что делают они. - О них тоже были истории. У них были лодки и реки, по которым можно плавать, не такие как Сакраменто и Америкэн-ривер, которые то вздуваются в половодье, то совсем высыхают. У них был снег и лёд, и парки. Они могут кататься на санках и лыжах, у них есть где покататься на конях, специально приготовленные для этого места, у них есть конюхи, сопровождающие их.
У меня же не так. Мне приходится ездить в пойме реки или же по степи, всегда в компании ребят, быть в компании фермеров и...и...
Я запнулся. Я чуть не сболтнул что-то, что могло бы обидеть его. Он понял моё замешательство и подобно герцогу он очень изящно сгладил неловкость (знать, ведь вам известно, очень изящна).
- И ковбоев, - закончил он.
- Да, - подтвердил я, и чтобы сделать это помягче для него, я милостиво пояснил, что не имею в виду его. Я рад, что встретил его, уж наверное приеду к нему на ранчо со своей ватагой, чтобы помочь им управляться со скотом. Мне ведь надо же чем-то заняться.
- Но ведь вы же понимаете, - продолжил я, - что работа со скотиной на ранчо - это вовсе не занятие для честолюбивого человека, если у него есть хоть какой-либо выбор.
Навстречу нам двигалась упряжка. - Я заверну их, - предложил я, выехал вперёд и завернул табун на правую сторону дороги. После этого было два перекрёстка подряд, и мы с герцогом были довольно плотно заняты, а потом уже мы подъехали к окраине города. И надо было думать о другом.
На какую бойню он гонит скот? Когда он сказал мне это, я ответил, что всё будет просто. Я знал загонщика Чокнутого Луи, он уж вероятно ждёт нас, жерди уже сняты, и у него в загоне есть пруд. Так что скот сам пойдёт туда на водопой.
Так оно и вышло. Но пару миль до того нам пришлось изрядно потрудиться. Скотина разбрелась, половина пошла не в тот переулок. Мой пони завернул их назад, и ...
ну в общем мы пригнали весь усталый голодный гурт на скотобойню. Луи ужестоял там посреди дороги, ворота были широко раскрыты. Скот рванулся туда, за ним последовали наши лошади, все сломя голову бросились к пруду, забрались в воду по брюхо и погрузили голову в неё по самые глаза. А Луи, закрыв ворота, побежал за нами к пруду, он стоял и приплясывал от радости, смеялся и вопил как сумасшедший при виде пьющих животных.
Я увидел, что герцог с удивлением смотрит на того.
- Что это с ним такое? - спросил он, когда мы выезжали из воды и направились в город. Я же увидел здесь возможность разъяснить ему, что имел в виду "в самом деле".
- Ну, - начал я, - Чокнутого Луи называют дураком, но это не так. Он вполне нормальный человек, только он очень любит животных. Вы видели, как он радовался, когда ваши изголодавшиеся бычки кинулись в воду и стали пить вволю? Ну, ему этонравится, ему нравится смотреть, как они едят и пьют. Когда ему приходится видеть, как их убивают, он даже плачет, это уж точно. Вот поэтому-то его и зовут дураком, потому что он любит животных и сходит с ума, когда видит, как они едят и пьют, и ... и когда скот забивают, он тоже сходит с ума.
- Бедняга, - пробормотал герцог.
- Да нет, - поправил я. - Луис однажды попал в тюрьму за воровство скота, а другой раз побывал в психбольнице за то же самое. Но я-то знаю его и знаю, чего он хотел, он вовсе не хотел завладеть скотом, он лишь хотел, чтобы за ним был хороший уход. Так вот я помог ему устроиться сюда, чтобы он ухаживал за скотом.
Лучше было бы устроить его куда-нибудь на ранчо, где скот не бьют, но никто из владельцев не хочетбрать помешанного на скоте работника. Только этот вот старый мясник-немец смог понять Луи. Он поручил ему откармливать скот и старается держать его подальше от бойни.
