Редьярд Киплинг - Сказки Старой Англии
- Очень похоже на Жителей Холмов, правда? - спросила Юна.
- Это птицы и дикие звери удирают обратно в лес, пока еще не проснулись люди, - сказал Пак таким тоном, будто он был лесничим.
- Да, мы это знаем. Я ведь только сказала: "Похоже".
- Насколько я помню, Жители Холмов обычно производили больше шума. Они искали, где бы устроиться на день, как птицы ищут, где бы устроиться на ночь. Это было еще в те времена, когда Жители Холмов ходили с высоко поднятой головой. О боже! Вы и не поверите, в каких только делах я не участвовал!
- Хо! Мне нравится! - воскликнул Дан. - И это после всего, что ты рассказал нам в прошлом году?
- Только перед уходом ты заставил нас все забыть, - упрекнула его Юна.
Пак рассмеялся и кивнул.
- Я и в этом году сделаю так же. Я дал вам во владение Старую Англию и отнял ваш страх и сомнение, а с вашими памятью и воспоминаниями я поступлю вот как: я их спрячу, как прячут, например, удочки, забрасывая на ночь, чтобы не были видны другим, но чтобы самому можно было в любой момент их достать. Ну что, согласны? - И он задорно им подмигнул.
- Да уж придется согласиться, - засмеялась Юна. - Мы ведь не можем бороться с твоим колдовством. - Она сложила руки и облокотилась о ворота. - А если б ты захотел превратить меня в кого-нибудь, например в выдру, ты бы смог?
- Нет, пока у тебя на плече болтаются сандалии - нет.
- А я их сниму. - Юна сбросила сандалии на землю. Дан тут же последовал ее примеру. - А теперь?
- Видно, сейчас вы мне верите меньше, чем прежде. Истинная вера в чудеса никогда не требует доказательств.
Улыбка медленно поползла по лицу Пака.
- Но при чем тут сандалии? - спросила Юна, усевшись на ворота.
- При том, что в них есть Холодное Железо, - сказал Пак, примостившись там же. - Я имею в виду гвозди в подметках. Это меняет дело.
- Почему?
- Неужели сами не чувствуете? Ведь вы не хотели бы теперь постоянно бегать босиком, как в прошлом году? Ведь не хотели бы, а?
- Не-ет, пожалуй, не хотели бы все-то время. Понимаешь, я же становлюсь взрослой, - сказала Юна.
- Послушай, - сказал Дан, - ты же сам нам говорил в прошлом году помнишь, в театре? - что не боишься Холодного Железа.
- Я-то не боюсь. Но люди - другое дело. Они подчиняются Холодному Железу. Ведь они с рождения живут рядом с железом, потому что оно есть в каждом доме, не так ли? Они соприкасаются с железом каждый день, а оно может либо возвысить человека, либо уничтожить его. Такова судьба всех смертных: ничего тут не поделаешь.
- Я не совсем тебя понимаю, - сказал Дан. - Что ты имеешь в виду?
- Я бы мог объяснить, но это займет много времени.
- Ну-у, так до завтрака еще далеко, - сказал Дан. - И к тому же перед выходом мы заглянули в кладовку...
Он достал из кармана один большой ломоть хлеба, Юна - другой, и они поделились с Паком.
- Этот хлеб пекли в доме у маленьких Линденов, - сказал Пак, запуская в него свои белые зубы. - Узнаю руку миссис Винсей. - Он ел, неторопливо прожевывая каждый кусок, совсем как старик Хобден, и, так же как и тот, не уронил ни единой крошки.
В окнах домика Линденов вспыхнуло солнце, и под безоблачным небом долина наполнилась покоем и теплом.
- Хм... Холодное Железо, - начал Пак. Дан и Юна с нетерпением ждали рассказа. - Смертные, как называют людей Жители Холмов, относятся к железу легкомысленно. Они вешают подкову на дверь и забывают перевернуть ее задом наперед. Потом, рано или поздно, в дом проскальзывает кто-нибудь из Жителей Холмов, находит грудного младенца и...
- О! Я знаю! - воскликнула Юна. - Он крадет его и вместо него подкладывает другого.
- Никогда! - твердо возразил Пак. - Родители сами плохо заботятся о своем ребенке, а потом сваливают вину на кого-то. Отсюда и идут раговоры о похищенных и подброшенных детях. Не верьте им. Будь моя воля, я посадил бы таких родителей на телегу и погонял бы их как следует по ухабам.
- Но ведь сейчас так не делают, - сказала Юна.
- Что не делают? Не гоняют или не относятся к ребенку плохо? Ну-у, знаешь. Некоторые люди совсем не меняются, как и земля. Жители Холмов никогда не проделывают такие штучки с подбрасыванием. Они входят в дом на цыпочках и шепотом, словно это шипит чайник, напевают спящему в нише камина ребенку то заклинание, то заговор. А позднее, когда ум ребенка созреет и раскроется, как почка, он станет вести себя не так, как все люди. Но самому человеку от этого лучше не будет. Я бы вообще запретил трогать младенцев. Так я однажды и заявил сэру Хьюону [*55].
- А кто такой сэр Хьюон? - спросил Дан, и Пак с немым удивлением повернулся к мальчику.
- Сэр Хьюон из Бордо стал королем фей после Оберона. Когда-то он был храбрым рыцарем, но пропал по пути в Вавилон. Это было очень давно. Вы слышали шуточный стишок "Сколько миль до Вавилона?" [*56]
- Еще бы! - воскликнул Дан.
- Так вот, сэр Хьюон был молод, когда он только появился. Но вернемся к младенцам, которых якобы подменяют. Я сказал как-то сэру Хьюону (утро тогда было такое же чудное, как и сегодня): "Если уж вам так хочется воздействовать и влиять на людей, а насколько я знаю, именно таково ваше желание, почему бы вам, заключив честную сделку, не взять к себе какого-нибудь грудного младенца и не воспитать его здесь, среди нас, вдали от Холодного Железа, как это делал в прежние времена король Оберон. Тогда вы могли бы предуготовить ребенку замечательную судьбу и потом послать обратно в мир людей".
"Что прошло, то миновало, - ответил мне сэр Хьюон. - Только мне кажется, что нам это не удастся. Во-первых, младенца надо взять так, чтобы не причинить зла ни ему самому, ни отцу, ни матери. Во-вторых, младенец должен родиться вдали от железа, то есть в таком доме, где нет и никогда не было ни одного железного кусочка. И наконец, в-третьих, его надо будет держать вдали от железа до тех самых пор, пока мы не позволим ему найти свою судьбу. Нет, все это очень не просто". Сэр Хьюон погрузился в размышления и поехал прочь. Он ведь раньше был человеком.
Как-то раз, накануне дня великого бога Одина [*57], я оказался на рынке Льюиса, где продавали рабов - примерно так, как сейчас на Робертсбриджском рынке продают свиней. Единственное различие состояло в том, что у свиней кольцо было в носу, а у рабов - на шее.
- Какое еще кольцо? - спросил Дан.
- Кольцо из Холодного Железа, в четыре пальца шириной и один толщиной, похожее на кольцо для метания, но только с замком, защелкивающимся на шее. В нашей кузнице хозяева получали неплохой доход от продажи таких колец, они паковали их в дубовые опилки и рассылали по всей Старой Англии. И вот один фермер купил на этом рынке рабыню с младенцем. Для фермера ребенок был только лишней обузой, мешавшей его рабыне исполнять работу: перегонять скот.
- Сам он был скотина! - воскликнула Юна и ударила босой пяткой по воротам.
- Фермер стал ругать торговца. Но тут женщина перебила его: "Это вовсе и не мой ребенок. Я взяла младенца у одной рабыни из нашей партии, бедняга вчера умерла".
"Тогда я отнесу его в церковь, - сказал фермер. - Пусть святая церковь сделает из него монаха, а мы спокойно отправимся домой".
Стояли сумерки. Фермер крадучись вошел в церковь и положил ребенка прямо на холодный пол. И когда он уходил, втянув голову в плечи, я дохнул холодом ему в спину, и с тех пор, я слышал, он не мог согреться ни у одного очага. Еще бы! Это и не удивительно! Потом я растормошил ребенка и со всех ног помчался с ним сюда, на Холмы.
Было раннее утро, и роса еще не успела обсохнуть. Наступал день Тора такой же день, как сегодня. Я положил ребенка на землю, а все Жители Холмов столпились вокруг и стали с любопытством его рассматривать.
"Ты все-таки принес дитя", - сказал сэр Хьюон, разглядывая ребенка с чисто человеческим интересом.
"Да, - ответил я, - и желудок его пуст".
Ребенок прямо заходился от крика, требуя себе еды.
"Чей он?" - спросил сэр Хьюон, когда наши женщины забрали младенца, чтобы покормить.
"Ты лучше спроси об этом у Полной Луны или Утренней Звезды. Может быть, они знают. Я же - нет. При лунном свете я сумел разглядеть только одно это непорочный младенец, и клейма на нем нет. Я ручаюсь, что он родился вдали от Холодного Железа, ведь он родился в хижине под соломенной крышей. Взяв его, я не причинил зла ни отцу, ни матери, ни ребенку, потому что мать его, невольница, умерла".
"Что ж, все к лучшему, Робин, - сказал сэр Хьюон. - Тем меньше будет он стремиться уйти от нас. Мы предуготовим ему прекрасную судьбу, и он будет воздействовать и влиять на людей, к чему мы всегда так стремились".
Тут появилась супруга сэра Хьюона и увела его позабавиться чудесными проделками малыша.
- А кто была его супруга? - спросил Дан.
- Леди Эсклермонд. Раньше она была простой женщиной, пока не отправилась вслед за своим мужем и не стала феей. А меня маленькие дети не очень-то интересовали - на своем веку я успел насмотреться на них ого-го сколько, - поэтому я с супругами не пошел и остался на холме. Вскоре я услыхал тяжелые удары молота. Они раздавались оттуда - из кузницы. - Пак показал в сторону дома Хобдена. - Для рабочих было еще слишком рано. И тут у меня снова мелькнула мысль, что наступающий день - день Тора. Я хорошо помню, как дул несильный северо-восточный ветер, шевеля и покачивая верхушки дубов. Я решил пойти посмотреть, что там происходит.
