Гай Давенпорт - Кардиффская команда
- Сайрил, сказал Марк, друзья есть друзья. Я - такой же друг, как и Уолт, а Уолт - очень дружелюбный парнишка. Почему бы вам обоим очаровательно бесштанными не помочь мне убрать сорняки из дальнего угла сада, на теплом солнышке, не привыкнуть к собственной свободе - и пусть все пойдет, как пойдет.
Уолт выглядел разочарованным, Сайрил - довольным.
- Ладно, сказал Уолт, но давай по-дружески поцелуемся, в уголки рта. Это Сэм придумал, так эротично щекотится. Племенное приветствие, как Пенни выражается.
- А Марк тоже?
- Абсолютно, ответил Марк, мимоходом целуя обоих.
- Чётко! сказал Уолт. Нам оба уголка, Сайрил. Ох да ладно, давай обнимемся.
- Выкатывайте тачку из сарая и найдите мне лопату.
- Марк, сказал Уолт, стягивая через голову рубашку, чтобы остаться совсем голышом, рассказывает очень вдохновляющие истории о том, что когда был мальчиком, то втрескивался в друзей, которых боготворил в раздевалках и бассейне, и часами с ними разговаривал, и везде с ними ходил, но был слишком отсталым и стеснительным, чтобы с ними вместе дрочить - а сейчас так хотелось бы.
- Ну, ответил Марк, не совсем так. Поставь вон туда тачку. Давайте поглядим, сможем мы отыскать границы того, что мне кажется цветочными клумбами. Не все мои друзья были такими же стеснительными или щепетильными, как я.
- Я снимаю всё, обыденно произнес Сайрил. А что значит щепетильный?
- Когда стесняются своего тела.
- Обнимался и целовался всю ночь напролет с одним другом, по которому с ума сходил, и который был чемпионом-мастурбатором - по меньшей мере два-три раза в день.
- Пойми, Сайрил, сказал Марк, вся эта информация - ответ на вопросы Уолта, а также Сэма. Любопытство Уолта, из-за его довольно-таки раскованного воспитания, заслуживает искренности. По крайней мере, мне так кажется. Его ничем нельзя шокировать. Ты также понимаешь, что ему хочется затащить тебя наверх в постель, хоть он и не брезгует играть Эроса прямо здесь.
- Что такое брезговать?
- То же самое, что быть щепетильным.
- Мне нравится тут голым ходить. Хорошо.
- Выдающаяся и заметная часть Уолта тоже хорошо себя чувствует, ответил Марк.
- Все лучше и лучше. Ты выглядишь прелестно, Сайрил. Пошли наверх, а?
43
Марк поднимался наверх.
- Уолт! Кинь мне темные очки, будь добр? Я не смею подняться. Они у меня в рюкзаке.
- Иди сам возьми. Сайрил потерял рассудок и полный кретин.
- Нет. Это неприлично. Я протяну руку из-за двери.
Уолт, проворно вскочив, пошарил в рюкзаке Марка на полу, засунув туда голову, чтобы тщательнее разнюхать, нашел очки в боковом кармашке.
- Я делаю кофе на утренний перерыв, если кому-то интересно, или чей-либо идиотизм укоренился настолько глубоко, что выходит за пределы мира явлений.
Тишина.
Пятясь вниз по лестнице, Марк слышал подбавь слюны для гладкости и Сайрила никто не против.
- Эй! Конечно, мы скоро спустимся.
- Я на улице, загораю. Кофе капает. Берите себе и тащите наружу, если ноги держат.
44
В конце кирпичной стены, с большим грушевым деревом за спиной Марк в шезлонге, на ярком летнем солнышке допил свой кофе, не успели Сайрил с Уолтом спуститься к нему.
- Ты готов нас спросить, сказал Уолт, в своем ли мы уме. Да, причем Сайрил - гораздо умнее, чем до того, как мы поднялись наверх, ты не поверишь, насколько умнее. Тебе еще кофе нужно.
- Я принесу, отозвался Сайрил.
Обмен улыбками, Марк приподнял очки, чтобы стало видно глаза.
- Время отступает, когда развлекаешься.
- Уолт, ну что это ты делаешь?
- Твое белье нюхаю.
- Мы же друзья.
Сайрил, возвращаясь с кофе для Марка, замер на полшаге, раскрыв рот, одна нога повисла в воздухе.
- Что это Уолт делает?
- Вдыхает аромат моих плавок, предположительно - ощутимый.
- Господи-иисусе. Но кого это удивляет? Меня всего обнюхали. Я чувствую себя кем-то другим.
- Возможно, ты и есть кто-то другой, ответил Марк. Уолт так воздействует на людей. Немного погодя сходим в деревню пообедать, но не сейчас.
- Но это же не умно - людей обнюхивать, да?
- Да, но естественно.
- Прекрасно.
- А теперь ты что делаешь?
- Снимаю с тебя это белье, чтобы ты стал таким же греком, как и мы, и весь покрылся загаром, и чтобы Сайрил мог на тебя таращиться. Подними зад. Господи.
- Какое милое местечко, произнес Сайрил. Этот сад.
- Осмесис, сказал Марк. Умное слово для нюханья. Местные, проходя мимо, уже поняли, что, заглянув в дырку в заборе, можно увидеть дико интересные штуки.
Несколько выходных назад голубоглазый малыш с двумя сотнями веснушек застал Уолта за измерением письки линейкой - причем Уолт спорил со мной, какая длина будет истинной - по верху, по бокам или вдоль киля.
Сайрил расхохотался, но не очень внимательно, поскольку пытался незаметно разглядеть наготу Марка, уже наполовину восставшую.
- В газете, сказал Уолт, говорится о каких-то шведских подростках в летнем библейском лагере на северных нагорьях - они обмазали друг друга повидлом и всё слизали. Один из них был кронпринцем, ему пятнадцать. Его мама, королева, сказала, что их возбудила красота пейзажа. Так в газете. Ты поздоровался за руку с моим краником, когда я тебе очки подавал.
- Дружбы ради.
- Это точно. Сайрил боится щекотки в странных местах. А где, ты полагаешь, они повидлом друг друга мазали, везде?
45
В деревенском ресторанчике им подали холодную курицу под майонезом, горы жареной картошки, салат из шпината с сухариками и шоколадный кекс со взбитыми сливками.
Они сидели под деревом за длинным столом на козлах. Рядом за тем же столом - тучный местный гражданин с двумя подбородками и волосинами, зачесанными вбок через всю лысину, средних лет женщина в цветастом платье, улыбавшаяся им, догадавшись, что они - парижане, и крупная собака, принимавшая объедки и косточки от всех и глотавшая их, с готовностью щелкая пастью, не придерживаясь ни малейших приличий и даже не делая попыток их жевать.
- Пример для подражания, ответил Марк на вопрос Уолта, достаточно ли цивилизованно они себя ведут. Целовать собаку в нос, возможно, и не есть признак хорошего вкуса, но в общем и целом я вами горжусь. Только солидный гражданин заметил, как вы тискаете друг другу промежности.
- Но это не мы, сказал Сайрил. Правда, Уолт?
- Я просто предположил, что могли бы, сказал Марк. Чем же вы тогда занимались, что заслужили неодобрение одного его глаза и восхищение другого?
- Ну, наверное, когда ты разговаривал с собакой, а Уолт передал кусочек кекса из своего рта в мой.
- Мы немножко терлись коленками.
- Сайрил скоро станет настоящим негодяем. Пока - нет, не совсем, но развивается успешно.
- А ты был негодяем, Марк? спросил Сайрил.
- Нет, но Уолт с Сэмом считают, что я должен за это ответить. У меня уже немножко лучше получается, что скажешь, Уолт?
Уолт ухмыльнулся.
- Вот видишь? сказал Марк. Маленькому негоднику все мало. Я взялся за эту работу - быть его старшим братом - с готовностью и радостью, сильно рискуя рассудком, и что получаю взамен, кроме дурацкой ухмылки? Ну что покажем Сайрилу еще поросят, коров и поля с подсолнухами или пойдем обратно?
- И то, и другое, ответил Уолт. Спорить готов, Сайрил никогда не ходил вброд по ручьям. Если мы зайдем в ручей чуть дальше, то можем пройти по нему вверх и добраться до поля сразу за нашим садом.
- Чего ты сочиняешь?
- Мы с Сэмом так делали. Встретили в ручье двух коров и погладили их. Там везде не больше, чем по колено, и в нем плавают серебряные сардинки, и жуки, которые задом по воде ходят.
- Продано, сказал Марк. Свяжем шнурки, правильно, и башмаки на шею повесим.
Свет рябью заплескался по их ногам, когда они вступили в ручей, подвернув джинсы Марка до колен. Стрекозы сновали взад-вперед, бабочки пили солнечный свет своими крылышками, мошкара сбивалась в туманности.
- Самый мокрый из всех запахов, сказал Уолт, деревенский ручей.
Ящерица на камне, пропала.
- Он изменяет звук наших голосов, сказал Сайрил, но не так, как дорога и сад.
- А как, спросил Уолт, пытаясь обхватить бабочку сложенными чашечкой ладонями, мне теперь штаны снять с мокрыми ногами?
- Я уже не спрашиваю, отозвался Марк, зачем тебе вообще снимать штаны.
- Голым ходить.
- Смотри, ответил Сайрил. Сначала одну ногу, руки вовнутрь, вот так, и одна мокрая нога выходит, точно. Потом другая.
- Сайрил гений. Вот, скатайте рубашки и штаны вместе.
Марк забрел в пруд у излучины, нагнулся и заглянул под нависавшие ветви куманики и боярышника.
- Сайрил, сказал он, а ты знаешь, что на тебе все утро нет очков - с того момента, как вы с Уолтом, задыхаясь от похоти, галопом ускакали в постель?
Сайрил замер в изумлении.
- Точно!
- Тебе хорошо видно? спросил Уолт. Я специально ничего не говорил проверить, когда ты заметишь.
- Моне(86) влюбился бы в эти тополя, произнес Марк, расстегивая молнию на джинсах помочиться на откос берега.
