К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
Адам сидел, глядя на горы, раскинувшиеся к востоку от Салинаса, над которыми возвышался Фремонт-Пик. Воздух казался прозрачным, как порой бывает перед надвигающимся дождем. И действительно, вскоре засеял мелкий дождик, хотя тучи еще не успели затянуть все небо.
Адам приехал утренним поездом. Поначалу он вообще не собирался на похороны, но неведомая сила влекла в Салинас, и сопротивляться не имело смысла. Адам никак не мог поверить в смерть Сэмюэла. В ушах еще звучал сочный проникновенный голос, не по-здешнему напевный. Он лился удивительной мелодией слов, подобранных самым невероятным образом, так что ни за что не догадаешься, какое слово будет следующим. В речи большинства других людей такие неожиданные повороты случаются редко.
Увидев Сэмюэла в гробу, Адам понял, что не желает мириться с его смертью. Лицо покойника было совсем не похоже на Сэмюэла, и Адам пошел прочь, чтобы побыть в одиночестве и сохранить в душе образ живого человека.
Пойти на кладбище все же пришлось, иначе его отсутствие восприняли бы как оскорбление общепринятых обычаев. Во время церемонии похорон Адам пристроился сзади, куда не доносились слова прощальных речей, и когда сыновья Сэмюэла засыпали могилу, отправился бродить по дорожкам, заросшим белыми фиалками.
На кладбище не осталось ни души, и только жалобно стонал ветер, пригибая тяжелые кроны кипарисовых деревьев. Капли дождя становились все крупнее и больно били по лицу.
Поежившись от холода, Адам встал и медленно побрел к свежей могиле, топча белые фиалки. Сырой холм был устлан цветами, но ветер уже успел смести несколько букетов поменьше. Адам их подобрал и снова уложил на могилу.
Он вышел с кладбища. Ветер безжалостно хлестал дождем в спину, но Адам не замечал, что черный пиджак насквозь промок. Дорогу совсем развезло, в свежих колеях стояли лужи. По обочинам возвышались заросли овсюга и горчицы. Настырно тянулась вверх сурепка, а колючие багряные головки чертополоха возвышались над зеленым буйством трав, напоенным весенней влагой.
На ботинки и края брюк налипли комья черной глины. От кладбища до дороги на Монтерей почти миля, и когда Адам туда добрался, промок до нитки. Потом он свернул на восток, в город Салинас. В загнутых полях котелка скопилась вода, а воротничок промок и превратился в грязную тряпку.
На Джон-стрит дорога сворачивала, переходя в Мэйн-стрит. Поднявшись на тротуар, Адам принялся сбивать с ботинок налипшую грязь. Дома защищали от порывов ветра, и тут же Адама затрясло от холода. Он ускорил шаг и, не доходя до конца Главной улицы, зашел в бар при гостинице «Эббот», где заказал бренди. Осушив залпом стакан, он почувствовал, что озноб усиливается.
Мистер Лапьер, находившийся за стойкой бара, заметил его состояние.
– Пожалуй, вам стоит выпить еще стаканчик, – предложил он. – А иначе заболеете. Хотите горячего рома? Он вышибет простуду.
– Хочу, – согласился Адам.
– Сейчас будет готово. А пока я хожу за кипятком, выпейте еще рюмочку коньяку.
Адам поставил рюмку на столик. Мокрая одежда противно прилипала к телу. Мистер Лапьер принес из кухни чайник с кипятком, поставил на поднос низкий стакан и понес к столику, где сидел Адам.
– Пейте горячим, как только можете терпеть, – посоветовал он. – От этого рома перестанет трястись и осина. – Пододвинув стул, он сел рядом с Адамом, но тут же встал. – Глядя на вас, и самому стало холодно. Пожалуй, составлю вам компанию. – Он принес еще один стакан, поставил на стол и уселся напротив Адама. – Действует, – с удовлетворением заметил он. – Вы меня напугали, когда вошли. Бледный как смерть. Вы ведь нездешний?
– Живу недалеко от Кинг-Сити, – ответил Адам.
– Приехали на похороны?
– Да. Это мой давнишний друг.
– Много пришло народа?
– Очень.
– Ничего удивительного. У покойника было много друзей. Жаль, с погодой не повезло. Выпейте-ка еще стаканчик и отправляйтесь в постель.
– Последую вашему совету. Так стало уютно, и на душе умиротворение.
– Тем-то и хорош напиток. Кроме того, возможно, он спас вас от воспаления легких.
Подав очередную порцию горячего пунша, он достал из-за стойки мокрую тряпку и предложил Адаму:
– Оботрите грязь. Похороны – событие не из веселых, а уж если еще и дождь зарядит, тоска так за душу и берет.
– Дождь начался уже после похорон, – отозвался Адам. – Я промок, когда шел с кладбища.
– Почему вам не снять здесь уютную комнатку? Ляжете в постель, а я пришлю наверх еще пунша, и поутру будете как новенький.
– Пожалуй, так и поступлю, – согласился Адам, чувствуя, как разгоряченная кровь покалывает щеки и бежит по рукам, будто тело заполняет чужеродная разогретая жидкость. Затем тепло протопило дорожку к покрытому льдом тайнику, где хранятся запретные мысли, и они стали робко поднимать головы, словно дети, которые не знают, позволят ли взрослые им войти в комнату. Адам взял тряпку и, нагнувшись, принялся вытирать грязь со штанин. Кровь прилила к голове и застучала в висках. – Я не прочь выпить еще стаканчик пунша, – обратился он к бармену.
– Для лекарства от простуды вы приняли уже достаточно, – заметил мистер Лапьер. – Но если просто возникло желание выпить, я принесу старого ямайского рома. Советую выпить не разбавляя. Ему лет пятьдесят, и вода убьет весь аромат.
– Да, мне хочется выпить, – признался Адам.
– И я к вам присоединюсь. Несколько месяцев не открывал этой
