Мастер Мартин-Бочар и его подмастерья - Эрнст Теодор Амадей Гофман
И все мастера кивали головами и, допивая последние капли из высоких стаканов, говорили:
— Да, да! Ваши, мастер Мартин, славные, усердные подмастерья!
Наконец разошлись по домам. Рейнхольду и Фридриху мастер Мартин отвел в своем доме по светлой, чистой комнате.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Про то, как третий подмастерье пришел в дом мастера Мартина и что после этого произошло
⠀⠀ ⠀⠀
Когда оба подмастерья — Рейнхольд и Фридрих — несколько недель проработали в мастерской мастера Мартина, последний заметил, что, если дело касается измерений линейкой и циркулем, вычислений и глазомера, с Рейнхольдом трудно тягаться, но что едва дело доходит до фуганка, долота или колотушки, — все идет иначе. Рейнхольд очень скоро уставал, и работа не спорилась, как бы он ни старался. Фридрих же, напротив, весело стругал, ударял молотком, особенно не уставая. Но что отличало их обоих — так это благонравие, в котором, главным образом благодаря Рейнхольду, было немало беспечной веселости и добродушной жизнерадостности. К тому же и в самом разгаре работы, особенно когда тут же была прелестная Роза, они не щадили глоток и своими красивыми голосами, которые очень хорошо подходили друг к другу, пели разные превосходные песни. А если при этом Фридрих, искоса бросавший взгляды на Розу, переходил на грустный напев, Рейнхольд сразу же запевал шутливую песню, которую он сочинил и которая начиналась словами: «Бочка — не цитра, а цитра — не бочка», так что старый господин Мартин нередко опускал колотушку, которую поднял было для удара, и хватался за живот, который трясся от веселого смеха. Вообще оба подмастерья, особенно Рейнхольд, снискали полное расположение Мартина, а также можно было заметить, что и Роза пользуется разными предлогами для того, чтобы чаще и дольше, чем это случалось до сих пор, бывать в мастерской.
Однажды мастер Мартин в задумчивости пришел в свою открытую мастерскую у городских ворот, где работали летом. Как раз в это время Рейнхольд и Фридрих собирали маленькую бочку. Мастер Мартин остановился перед ними, скрестив руки на груди, и молвил:
— Право же, и сказать вам не могу, как я вами доволен, дорогие мои подмастерья, но сейчас у меня большая забота. С Рейна пишут, что для виноделов нынешний год будет благодатнее, чем все былые годы. Один мудрый человек сказал, что комета, которая появилась на небе, своими дивными лучами будет оплодотворять землю, так что она отдаст весь жар, скопившийся в ее глубинах, где кипят благородные металлы, и вдохнет его в лозы, томимые жаждой, и в пышном изобилии будут одна за другой созревать виноградные кисти, вливая в вино тот текучий пламень, которым они напоены. Только лет через триста настанет вновь такое благодетельное сочетание созвездий. Так вот и работы будет у нас вдоволь. А тут еще достопочтенный епископ Бамбергский пишет мне и заказывает большую бочку. С этим мы сами не справимся, и надо мне будет отыскать еще одного дельного работника. Но все-таки я не хотел бы взять к себе с улицы первого встречного, а время-то не терпит. Если вы знаете где-нибудь усердного работника, который был бы вам по душе, то скажите мне, я уж залучу его, хотя бы это мне и стоило немалых денег.
Едва только мастер Мартин успел вымолвить эти слова, как вдруг появился у входа высокий, сильный по виду молодой человек и громко крикнул:
— Эй, вы! Здесь, что ли, мастерская мастера Мартина?
— Мастерская-то здесь, — отвечал мастер Мартин, подходя к молодому человеку, — мастерская-то здесь, но вам незачем так страшно кричать и поднимать такой шум; к добрым людям так не приходят.
— Ха, ха, ха, — смеялся молодчик, — вы, верно, и есть мастер Мартин, — как раз таким мне его и описывали: толстый живот, изрядный подбородок, блестящие глаза, красный нос. Ну, здравствуйте, мастер Мартин!
— Да что вам нужно от мастера Мартина? — с досадой спросил мастер Мартин.
— Я, — отвечал молодой человек, — я бочарный подмастерье и хотел только спросить, нельзя ли мне поступить к вам в работники?
Мастер Мартин от удивления, что подмастерье является к нему сам и как раз в ту минуту, когда он думал о том, как бы его поискать, отступил на несколько шагов и с ног до головы смерил взглядом молодого человека. А тот смело смотрел на него блестящими глазами. Поглядев на широкую грудь юноши, на его сильные кулаки, убедившись в том, как крепко он сложен, мастер Мартин подумал: «Ведь вот именно такого здорового парня мне и нужно!» — и сразу же потребовал свидетельств о ремесле.
— У меня их нет с собою, — ответил молодой человек, — но я их скоро получу и даю вам слово, что работать буду честно и усердно; ведь этого вам довольно?
И с этими словами, не ожидая ответа мастера Мартина, молодой подмастерье вошел в мастерскую, снял шапочку и котомку, надел фартук и сказал:
— Говорите же, мастер Мартин, что я должен делать.
Мастер Мартин, совершенно озадаченный бойкостью незнакомого юноши, должен был сперва собраться с мыслями, потом сказал:
— Ну, докажите-ка нам сразу же, что вы хороший бочар. Возьмите в руки молоток и к бочке, что стоит там, сделайте втулку.
То, что ему было сказано, подмастерье-незнакомец исполнил с особенной силой, быстротой и ловкостью, а затем, звонко рассмеявшись, воскликнул:
— Что ж, мастер Мартин, вы все еще сомневаетесь в том, что я хороший бочар? Однако, — продолжал он, расхаживая по мастерской и пристально разглядывая инструменты и приготовленное дерево, — однако есть ли у вас хорошие инструменты и… Да что это там за колотушечка? Ею, верно, забавляются ваши детки? А это долотце? Ну, это, верно, для учеников?
И тут он схватил большую, тяжелую колотушку, которой Рейнхольд совсем не мог пользоваться, а Фридрих владел только с трудом, тяжелое долото, которым работал сам мастер Мартин, и стал махать ими. Потом он, словно два легоньких мячика, оттолкнул в сторону две большие бочки и схватил одну из толстых, еще не обделанных досок.
— Ну, — закричал он, — ну, мастер Мартин, это хорошая дубовая доска, она должна разбиться, как стекло!
И с этими словами он ударил доску о точильный камень так, что она со страшным шумом тут же разлетелась на две части.
— Ах, дорогой подмастерье, — сказал мастер Мартин, — только бы не вздумалось тебе выбросить вон ту двухфудерную бочку, а то и всю мастерскую разнести. Вместо колотушки ты мог бы взять вон то бревно, а чтоб было
