Редьярд Киплинг - Сказки Старой Англии
"У нас нет солдат. Мы должны сражаться с помощью слов, - сказал мне Пертинакс. - Предоставь это дело нам. Мы с Алло договоримся".
И вот Алло отправился обратно к Крылатым Шлемам передать наше обещание не нападать на них, если они не будут нападать на нас. Им, наверно, надоело терять людей на море, и мы заключили что-то вроде перемирия. И уж, наверно, Алло, который, как и всякий торговец лошадьми, любил немного приврать, шепнул им также, что когда-нибудь мы, возможно, выступим против Максима, как тот в свое время выступил против римского императора.
И действительно, в ту зиму Крылатые Шлемы беспрепятственно пропустили наши корабли с зерном, которые я посылал пиктам. Так что пикты были сыты, и, поскольку они были в какой-то степени моими детьми, я был рад этому. У нас на Стене было всего лишь две тысячи солдат, и я неоднократно писал Максиму, просил его, умолял прислать мне хотя бы одну когорту из моих старых северобританских частей. Но он не мог этого сделать. Ему нужны были все войска для новых побед в Галлии.
Затем пришли вести, что Максим разбил и отправил на смерть императора Галлии Грациана. Я снова попросил о помощи, решив, что теперь Максиму бояться нечего. Он отвечал: "Узнай, что я наконец свел счеты с этим щенком Грацианом. Ему можно было бы подарить жизнь, но он слишком уж запутался и совсем потерял голову, а это самое плохое, что может случиться с императором. Передай своему отцу, что я согласен ехать только на двух мулах, не буду претендовать на Рим и если Феодосий не сочтет своим долгом меня уничтожить, я останусь императором Галлии и Британии и тогда вы, дети мои, получите столько воинов, сколько вам нужно. Сейчас же я не могу послать ни одного..."
Максим не любил Феодосия, императора Рима. Это была его судьба, и это была его погибель. А Феодосий, насколько я знаю, был хорошим человеком.
Парнезий на мгновение замолчал, потом продолжал:
- Я ответил Максиму, что, хотя на Стене сейчас царит мир, я чувствовал бы себя спокойнее, имея побольше воинов и катапульт. В ответ он написал: "Вы должны пожить еще немного в тени моих побед, пока я не увижу, что намеревается делать Феодосий. Он может приветствовать меня как брата императора, но может и готовить против меня армию. В любом случае сейчас я не могу прислать ни одного человека".
- Он вечно повторял одно и то же! - воскликнула Юна.
- И это было правдой. Потому он и не приносил нам извинения за отказ. Как он и предсказывал, благодаря его победам у нас на Стене царило спокойствие еще очень долго. Пикты жирели не меньше, чем их овцы, пасущиеся на вереске, а все мои солдаты до единого научились отлично обращаться с оружием. Да, Стена выглядела мощной. Но я, я-то знал, насколько мы слабы. Я знал, что если даже ложный слух о поражении Максима доползет до Крылатых Шлемов, они могут взяться за нас всерьез, и тогда... тогда Стена должна пасть. О пиктах я не думал, но за эти годы я лучше узнал силу Крылатых Шлемов. Их число росло с каждым днем, у меня же солдат оставалось столько, сколько и было. Из самой Британии Максим тоже забрал гарнизоны, так что я чувствовал себя человеком, который стоит перед разломанным забором и гнилой палкой должен отогнать мчащихся на него быков.
Так, друзья мои, мы и жили на Стене, ожидая, ожидая, ожидая помощи, которую Максим так и не прислал.
Вскоре он сообщил, что собирает армию против Феодосия. Он писал: "Передай отцу, что судьба приказывает мне ехать на трех мулах сразу или же быть разорванным ими на куски. Я рассчитываю покончить с Феодосием за один год, раз и навсегда. Тогда ты, Парнезий, будешь править Британией, а Пертинакс, если пожелает, Галлией. Я бы очень хотел, чтобы вы сейчас были со мной и помогли бы формировать вспомогательные войска. И молю вас, не верьте ни единому слову о моей болезни. Мое старое тело немного расклеилось, но я вылечу его тем, что скоро въеду в Рим".
Пертинакс сказал: "С Максимом покончено. Он пишет как человек, давно потерявший всякую надежду. Я тоже давно потерял всякую надежду и поэтому могу понять его. А что он прибавляет в конце письма?"
"Скажи Пертинаксу, что я повидал его дядю, ныне умершего, дуумвира из Дивии, и он вполне честно отчитался за все деньги матери Пертинакса. А ее я отправил с надлежащим для матери героя эскортом в Никею [*52], где климат помягче".
"Вот тебе доказательство, - сказал Пертинакс. - От Никеи по морю недалеко до Рима. В случае войны там можно легко сесть на корабль и бежать в Рим. Да, видно Максим предвидит свою смерть и спешит исполнить одно за другим обещания. Но я рад, что он повидался с моим дядей".
"Ты думаешь, что все так плохо?" - спросил я.
"Я думаю то, что есть. Богам надоела игра, которую мы ведем против них. Феодосий уничтожит Максима. С ним кончено".
"Ты ему так и напишешь?" - спросил я.
"Сейчас увидишь, что я напишу, - ответил он, взял перо и написал письмо, веселое, как солнечный день, нежное, как письмо женщины, и полное шуток. Читая эти строки у него через плечо, я даже было успокоился и утешился, но потом я увидел его лицо!.. - Теперь, - сказал он, запечатывая письмо, - мы с тобой, брат мой, просто двое мертвецов. Пойдем в Храм".
Мы помолились богу Митре, так же как и много раз прежде. С того мгновения до следующей зимы мы жили в окружении дурных слухов, не исчезавших ни на один день.
Однажды утром мы поехали на восточный берег и там нашли полузамерзшего светловолосого мужчину, привязанного к выломанным из корабля доскам. Перевернув его на спину, мы по пряжке на ремне определили, что он был готом [*53] из восточного легиона. Вдруг он открыл глаза и воскликнул: "Он мертв! Я вез письма, но Крылатые Шлемы потопили корабль". Произнеся это, он умер на наших руках.
Мы не спрашивали, кого он имел в виду. Мы знали! Несмотря на хлесткий ветер со снегом, мы со всех ног бросились к центральной башне. Гунно, надеясь увидеть там Алло. Он ждал нас у конюшен и по нашим лицам понял, что мы уже все знаем.
"Это произошло в палатке на берегу моря, - начал он, запинаясь. Феодосий приказал обезглавить Максима. Он послал вам письмо, написанное в ожидании смерти, но Крылатые Шлемы напали на корабль и захватили его. Новость распространяется по нашей стране, как пламя пожара. Не вините меня! Я не могу больше сдерживать своих юношей!"
"Было бы хорошо, если бы мы могли сказать то же самое про своих, сказал Пертинакс, смеясь. - Но слава богу, убежать-то они не могут".
"Что вы будете делать? - спросил Алло. - Я принес приказ, вернее, послание от Крылатых Шлемов, чтобы вы со своими людьми присоединялись к ним и шли бы с ними на юг грабить Британию".
"Мне очень жаль, - ответил Пертинакс, - но мы здесь находимся как раз для того, чтобы этого не допустить".
"Если я вернусь с таким ответом, они меня убьют, - сказал Алло. - Я всегда обещал Крылатым Шлемам, что вы выступите, если Максим падет. Я... я не думал, что он может пасть".
"Увы, бедный варвар, - сказал Пертинакс, продолжая смеяться. - Ты продал нам слишком много хороших лошадей, чтобы вот так взять и отправить тебя обратно к твоим друзьям. Мы, пожалуй, тебя свяжем и не отпустим, хотя ты и посол".
"Да, это будет лучше всего", - согласился Алло, протягивая нам поводья. Мы связали его, но не сильно, ведь он был старик.
"Возможно, теперь Крылатые Шлемы придут тебя искать и мы выгадаем еще немного времени. Посмотри, как привычка тянуть время пристает к человеку!" - сказал Пертинакс, завязывая узел.
"Ты не прав, - ответил я. - Время может помочь. Если Максим писал письмо уже будучи под стражей, значит, корабль с письмом послал Феодосий. А если Феодосий послал корабль, он может послать и солдат".
"Но чем это поможет нам? - спросил Пертинакс. - Мы служим Максиму, не Феодосию. Даже если боги совершат чудо и Феодосий пришлет сюда с юга помощь и спасет Стену, мы с тобой можем рассчитывать лишь на одно: получить ту же смерть, что досталась Максиму".
"Кто бы из императоров ни умирал, и кто бы кого ни убивал, наше с тобой дело - защищать Стену", - сказал я.
"Такие слова подошли бы твоему брату-философу, - молвил Пертинакс. Я же, как человек, потерявший всякую надежду, не буду говорить напыщенные и глупые фразы. Поднимай солдат!"
Мы подняли все легионы с одного конца Стены до другого, объявили офицерам, что до нас дошел слух о смерти Максима и что теперь могут нагрянуть Крылатые Шлемы. Но мы уверены, что даже если слух окажется верным, Феодосий во имя Британии пошлет нам помощь. Поэтому мы должны стоять насмерть... Да, друзья мои, когда наблюдаешь, как люди воспринимают дурные вести, порой видишь самое неожиданное. Сильные часто размякают и превращаются в слабых, а слабые поднимаются и словно черпают силы у богов. Так было и с нами. За прошедшие годы Пертинаксу все же удалось, где шуткой, где обходительностью, а где настойчивостью, вложить мужество в сердца наших поредевших когорт и обучить их воинскому искусству. Это удалось ему лучше, чем я считал вообще возможным. Даже когорта ливийцев Третья - стояла в своих выпуклых кирасах и не роптала. Через три дня пришли семь вождей и старейшин Крылатых Шлемов. Среди них был и тот высокий юноша, Амал, которого я встретил на берегу, он улыбнулся, увидев на мне ожерелье. Мы оказали пришедшим радушный прием, ведь они были послами, потом показали им Алло, живого и невредимого, но связанного. Они считали, что его уже нет в живых, и я почувствовал, что даже если бы мы его убили, Крылатые Шлемы не стали бы волноваться по этому поводу. Алло почувствовал это тоже и разволновался.
