Финеас Финн - Энтони Троллоп
Могла ли мадам Макс Гослер обладать настолько острым слухом, чтобы расслышать, как о ней отзывался лорд Фоун?
– Он человек образованный, – ответил Финеас.
– Для лорда, хотите вы сказать, – парировала его собеседница. – Но полнейший болван, разве нет? А все же, говорят, он непременно на ней женится.
– Едва ли, – стойко произнес Финеас.
– От всего сердца надеюсь, что нет. Желаю этого другому – если другой не передумает. Благодарю вас, весьма обязана. Непременно заходите ко мне – Парк-лейн, 193. Уверена, вы знаете мой маленький домик.
Финеас усадил мадам Макс Гослер в экипаж и отправился в клуб.
Глава 42
Леди Болдок не приглашает Финеаса Финна
Дом леди Болдок на Беркли-сквер был очень внушительным. Большой особняк с пятью окнами по фасаду, высокой дверью, огромной квадратной передней и толстым швейцаром в кресле с круглой спинкой, дом этот, однако, был мрачен и уныл, его уже десять лет не перекрашивали и двадцать – не меняли мебель. Тем не менее леди Болдок устраивала вечера и люди на них ходили, хоть и не в таком количестве, как на вечера леди Гленкоры. Мистер Финеас Финн в этом сезоне приглашения не удостоился, и вот почему.
– Да, отправь и мистеру Финну, разумеется, – в начале весны сказала леди Болдок дочери, которая готовилась рассылать визитные карточки.
– Он мне не слишком по душе, – ответила Августа Борэм, которая в Солсби оказалась, быть может, наблюдательнее матери и оттого кое-что заподозрила.
Леди Болдок, однако, не любила, когда дочь ей перечит.
– Мистеру Финну – непременно, – продолжила она. – Ему прочат большое будущее, и он представляет округ лорда Брентфорда. Он, конечно, радикал, но с этим ничего не поделаешь. Нынче вся подающая надежды молодежь – радикалы. В Солсби он был очень любезен.
– Но, мама…
– Что?
– Вам не показалось, что он несколько вольно ведет себя с Вайолет?
– О чем ты, Августа?
– Вы не думали, что он… влюблен в нее?
– Боже милостивый, нет!
– Мне так кажется. И порой мне сдается, что она отвечает ему взаимностью.
– Не верю ни одному слову, Августа, ни единому. Я непременно бы заметила. В таких делах я очень проницательна, от меня ничто не может ускользнуть. Даже Вайолет не дойдет до такой глупости. Отправь ему карточку, пусть явится сюда, и мы сами все увидим.
Мисс Августа Борэм превосходно понимала свою мать, хотя никогда не могла на нее повлиять. Карточка была приготовлена. Но, не имея возможности взять верх собственными силами, дочь научилась действовать хитростью, и потому леди Болдок удалось не просто переубедить, но разбить наголову, причем в тот же день – как раз вовремя, чтобы помешать отправке карточки.
До ужина, когда мать и дочь пили чай, в комнату вошел лорд Болдок и, получив от матери надлежащую долю похвал, поощрений и нежностей, взял из фарфоровой вазы карточки и принялся их перебирать.
– Лорд Фоун! – воскликнул он. – Самый непроходимый болван во всем Лондоне! Леди Хартлтоп! Вы же знаете, что она не придет.
– Не вижу, почему бы ей не прийти, – сказала леди Болдок. – Она всего лишь дочь сельского священника!
– Юлиус Цезарь Конвей – большой мой друг и потому всегда голосует против, когда в клуб хотят вступить другие мои друзья. Лорд Чилтерн – я думал, вы с ним на ножах.
– Говорят, он намерен примириться с отцом, Густавус, так что я оказываю любезность лорду Брентфорду. Но это не имеет значения, ведь он все равно не придет. И я убеждена, что Вайолет отказала ему окончательно.
– Вы совершенно правы, не придет, – подтвердил лорд Болдок, продолжая рассматривать карточки. – Чилтерна не стоит ждать точно. Граф Спарровски – интересно, что вам известно о Спарровски, раз вы приглашаете его сюда.
– Но его принимают, Густавус, все его принимают, – взмолилась леди Болдок.
– Уверен, он авантюрист без гроша в кармане. Мистер Монк – что ж, он член кабинета. Сэр Грегори Грисвинг – а вы умеете подобрать гостей, маман. Во всей Англии не сыщешь такого закоренелого тори, как сэр Грегори Грисвинг.
– Мы ведь не занимаемся политикой, Густавус.
– Финеас Финн. Я вижу, вы чередуете партии.
– Мистера Финна принимают всюду.
– Не сомневаюсь. Говорят, весьма располагающий юноша. А еще болтают, будто Вайолет не осталась глуха к его чарам.
– Что ты хочешь сказать, Густавус?
– Я хочу сказать, что ходят слухи, будто этот Финеас Финн намерен обеспечить себе положение, женившись на вашей племяннице. В сущности, если у него есть надежда на взаимность, то он поступает совершенно правильно.
– Я вовсе не думаю, будто это правильно, – с великой убежденностью произнесла леди Болдок. – Это очень неправильно, просто позорно! Говорят, он сын ирландского врача и у него ни гроша за душой.
– Именно потому он и прав. Что ему еще делать, как не жениться на деньгах? К тому же он чертовски красив, так что добьется своего как пить дать.
– Ему следует работать за жалованье, или чем они там занимаются. Но я не верю в это, Густавус, не верю.
– Превосходно. Я лишь передаю, что слышал. Дело в том, что он уже поссорился из-за нее с Чилтерном. Если я скажу, что они ездили в Голландию стреляться, – вы, пожалуй, и тогда не поверите.
– Стреляться из-за Вайолет! Нет, это невозможно. Никто нынче не устраивает дуэлей.
– Ну что ж. Тогда отправляйте карточку мистеру Финну, – с этими словами лорд Болдок вышел из комнаты.
Некоторое время леди Болдок сидела в молчании, протянув ноги к огню, и Августа оставалась рядом, ожидая указаний. Она почти не сомневалась, что, если ничего не делать самой, таковые непременно воспоследуют.
– Лучше пока отложить эту карточку, дорогая, – наконец проговорила леди Болдок. – Я во всем разберусь. Едва ли Густавус прав. Не думаю, чтобы даже Вайолет могла быть так глупа. Но если об этом болтают люди легкомысленные и злонамеренные, то, видно, стоит быть осмотрительнее.
– Всегда лучше быть осмотрительными. Правда, мама?
– Тем не менее я считаю весьма неприличным, чтобы о молодой девице ходили такие слухи. Что до дуэли, в это я не поверю ни на миг. Это совершеннейший вздор. Не удивлюсь, если Густавус сам выдумал все сейчас, чтобы надо мной посмеяться.
Карточку, разумеется, отправлять не стали, а леди Болдок, по крайней мере, поверила рассказу сына настолько, что сочла нужным учинить племяннице допрос. В ту пору леди Болдок определенно побаивалась Вайолет Эффингем. В многочисленных стычках между ними тетка редко добивалась победы столь полной, чтобы ей удовлетвориться. Она желала властвовать над племянницей так же, как над дочерью; а ежели власти добиться не удавалось, прогнать Вайолет из дома и отречься от нее вовсе. Но та ушла бы мгновенно, и за этим последовали бы вещи весьма неприятные. Одно дело
