Овчинников Виталий - Рыночная цена счастья
Олега, но равнодушной к нему, как к мужчине, она быть уже не могла.
Он ей стал нужен. И ей уже хотелось не только заниматься с ним сексом, но, порой, хотелось и просто обнять его, прижать его к себе и молча слушать стук его сердца, слушать и слушать, но не ушами, а всем своим женским телом, своей женской сущностью; или лежать рядом с ним, обнаженным, тоже обнаженной, положив голову ему на грудь и лежать так долго-долго, не шевелясь, не го-воря ничего, вдыхая в себя запах его чистого, здорового и такого родного для нее мужс-кого тела, постепенно ощущая, как где-то в глубинах ее собственного тела начинает про-сыпаться сексуальное желание, заполняя и завоевывая все клеточки и жилочки ее тела; и она замирала в с частливом предвкушении предстоящего сексуального праздника и секс-уального наслаждения.
Но она прекрасно понимала, что подобных минут в ее жизни больше не будет. И не будет долго. А, может, и совсем не будет. Потому что найти адекватную замену Олегу будет, пожалуй, невозможно. Если с азербайджанцем ее связывал только лишь физичес-кий секс, то здесь появилась даже какая-то симпатия, какая-то душевная тяга к Олегу, если не сказать – предрасположенность. Короче – она стала думать об
Олеге, он стал сниться ей, а во время секса с мужем она, закрыв глаза, с удовольствием представляла на его месте Олега и ей это удавалось, и она тогда легко могла получить оргазм. Единственно чего она боялась в э тот момент – нечаянно проговориться во время сладких судорог ор-газма, когда она не контролировала себя и начинала громко кричать в экстазе, не понимая и не сознавая, что кричит. Потому что кричала в данный момент не она сама, а вопило и стонало ее вскипевшая от наслаждения кровь и извивающееся в оргазме женская плоть. Но пока, слава богу, все обходилось нормально. И ей раскрытое до предела горло во время криков никаких имен не выдавало. Пока, во всяком случае, не выдавало.
В Москве, на Казанском вокзале, они расстались. Естественно, что при этом они договорились о встрече на другой же день, обменялись домашними телефонами, обня-лись, расцеловались и…и разбежались в разные стороны, прекрасно понимая, что жизнь их развела и развела, пожалуй, навсегда. Вавлентина Михайловна была неестественно оживлена, даже весела, но глаза ее выглядели печально. И при прощльном объятии, она чуточку прижалась к нему всем своим телом, затем отстранилась и подставила щеку для поцелуя, сказав шутливо:
– В губы нельзя…Нельхя…Плохая примета.
А потом, отстранившись немного от Олега, глянула ему в глаза, усмехнулась и де-ланно шутливо, с тщательно скрываемой болью, проговорила:
– А почему нельзя в губы? Ведь мы вряд ли когла еще встретимся!
– и обратилась к мужу, – Сергей, отвернись.
Она прижалась к губам Олега и коротко, но жадно поцеловала. И тихо, тихо, одними лишь губами, прошептала:
– Прощай, Олежка, я буду вспоминать тебя…
Олег ей ничего не ответил. И поцеловал тоже коротко. Ведь рядом был Сергей. Да и все было уже кончено для него с Валентиной
Михайловной. Отрезанный она ломоть. Чу-жая женщина. Совсем чужая.
Поэтому сантименты здесь абсолютно были не нужны. Если бы они прощались одни, тогда – другое дело. Тогда бы можно было на прощание хоть что-то человеческое сказать. Да и вести себя можно было совершенно иначе. А сейчас? Чего миндальничать, резину из пустоты тянуть? Обойдется. А завтра – уже и забудется. Во вся-ком случае у него. Да и у нее навряд ли что надолго останется. Ей нового уже любовника себе надо будет искать. А это – не такая уж и легкая задача. Как и для него тоже – найти себе другую женщину для секса.
Привык он все-таки к Валентине. Очень привык. Хоро-шей она была любовнице. Не слишком привередливой. И не слишком требовательной.
Да-же жалко расставаться. Удобная была любовная связь. Очень удобная.
После расставания Сергей с Валентиной поехали домой, в свою
Балашиху, где они не были после Костромы чуть ли не полтора года. А
Олег, учитывая то обстоятельство, что время было еще дообеденное, а из вещей у него у него в руках находился лишь чемо-данчик-дипломат, и спешить ему было абсолютнейшее некуда, решил заехать в офис
"Промметалл". Сам офис был опечатан. Делами фирмы уже во всю занималась прокура-тура России.. Но один из кабинетов оказался открытым. Там, под охраной милиционера, сидела инспектор отдела кадров фирмы. Перед ней стояло человек десять-пятнадцать мужчин среднего возраста. Это были работники фирмы, приехавшие из командировок. Инспектор ОК оформляла им расчеты по трудовым книжкам в связи с ликвидацией про-изводства. В кабинете было тихо, но обстановка – сверхнакаленная. Казалось – сплюнь сейчас и все вокруг зашипит.. Люди стояли злые, насупленные и растерянные. Оказы-вается
– далеко не все руководители объктов на местах поступили так, как сделал Олег. То есть, рассчитали своих рабочих на месте, пользуясь тем, что имели у себя на руках гербовую печать фирмы и трудовые книжки своих работников, как ИТР-овцев, так и рабочих. Большинство же руководителей просто-напросто бросили своих работни-ков на произвол судьбы и разбежались по домам, прихватив с собой все, что можно было забрать с объектов. А их бывшие работники, познавшие предлести Российского перво-бытного капитализма, добирались уже до
Москвы самостоятельно, своим ходом, кто как смог. Чаще всего – с помощью переводов, присланных из дома. И вот теперь они здесь, в офисе фирмы.Только толку от этого мало. Фирмы – нет; хозяев – нет; денег – тоже нет. Хорошо хоть трудовые оформляяют на расчет. Все проще будет новую работу искать
Олег посмотрел, посмотрел на все это безобразие, происходящее теперь на развали-нах процветающей совсем еще недавно фирмы
"Промметалл" и понял, что поступил тогла в Карталах правильно. Черт с ними, с его личными деньгами, зато никого из его бывших работников в этой гневно молчащей толпе брошенных не было. Правда, он прекрасно по-нимал, что ему было гораздо проще, чем другим руководителям. Ведь он был единствен-ным среди них, который не имел семьи. И только поэтому у него сохранилась зарплата, перечисляемая на его личный счет. Как говорится – нет худа без добра. А у всех осталь-ных руководителей объектов зарплата со счетов уходила в семьи гораздо раньше, чем ее туда успевали перечислть. Поэтому судить их не стоило. Право – не стоило. И еще вопрос, как бы сам он поступил, если бы у него была семья и все заработанное им уходило бы ту-да?!
Очень и очень большой вопрос. Кто-то из умных людей сказал по этому поводу, что с появлением семьи мы становимся уязвимыми. Поэтому легко быть благородным, когда ты один и тебе нечего терять. А когда у тебя за спиной плачут дети, когда у тебя нет сво-его жилья и ты можешь откладывать со своей мизерной зарплаты лишь одни копейки на будущий кооператив, тогда – как?! А кто его знает – как?! Вот потому-то, наверное, и го-ворит Библия – не суди и не будешь судим.
Поэтому Олег постоял, постоял в полуопеч-атанном офисе их былой фирмы, посмотрел на то, что здесь творится и понял, что делать ему здесь абсолютно нечего. Фирма "Промметалл" – пройденный этап его жизни. Надо от-резать его до конца и постараться забыть навсегда.
Он махнул рукой и поехал к себе домой, в свои Подлипки, где не был почти пол-тора года. Он знал, что дома у него ничего из съестного нет, поэтому попросил таксиста остановиться около большого
"Подлипковского" супермаркета, где когла-то, почти что в другой своей жизни, работал грузчиком и имел любовницу, одного из директоров этого "Супермаркета", директора по ка-кому-то… чему-то
И черт его знает, по чему она была директором в этом "Супермаркете"!
Может, она и сейчас – там раблтает.. Кто – знает?! Только звать-то ее уже не помню как? А-а, какая теперь разница! Не-ет.! Вспомнил, вспомнил – кажется, ее звали Татьяна Алексеевна. Вроде – так. И надо же – по имени от-честву помнишь. И это кого – свою любовницу?!. Ну ты – даешь, парень! Ведь теперь -то – какая разница, кто она и как ее зовут! И вообще – помнить всех баб, с кем трахался? Еще чего не хватал! Идиотизм высшей марки! Обойдуться и бе з его – памяти!. Так ска-зать – дело давно прошедшее и практически забытое. Однако, постой, Олег,. ведь ты с ней не просто трахался. Ты – с ней долго трахался. А это уже не такое простое дело, как тебе хочется его себе представить. И не такое уж забытое, раз ты о нем вспомнил. Даже имя ее и отчество осталось в памяти! Эх, Олег, Олег, кого ты обманываешь?!.Себя?!
Олег чертыхнулся про себя и махнул рукой. Пропади оно все пропадом! Нашел, ко-го и когда вспоминать! До того ли тебе сейчас?!
Он обернулся к таксисту:
– Слушай, шеф, я давно дома не был. У меня холодильник отключен.
Помоги наб-рать продуктов и привести домой. Я заплачу, сколько скажешь. Договорились? Короче – плачу тысячу к тому, что будет на счетчике. Заметано?
– Заметано! – рассмеялся таксист и вышел вслед за ним.
