Самид Агаев - Седьмой Совершенный

— Ничего не бывает напрасным, — поправил ее Назар.

— Он умер. Его казнили, как преступника, распяли на столбе, что я должна сказать детям?

— Я знал многих достойных людей, кончивших жизнь таким образом. Позорная казнь унижает, прежде всего, палача, так как в отличие от осужденного, у него есть право выбора.

Фарида вытерла слезы.

— Я все еще не могу осознать, что все это произошло с нами. Что это мой кроткий муж поднимал восстания и выступал против власти. Не могу в это поверить. Как это могло получиться.

— Это был его Путь, и он прошел до конца, — сказал Назар, — не отчаивайся, — продолжал монах, — не разрушай себя. Изменить ничего нельзя. Человек не может изменить этот мир. Он может только умереть за него. Что и делают время от времени лучшие из вас.

— Имран умер…,-Фарида не договорила, глазами полными слез она смотрела на монаха?

— Этого никто не знает.

— Даже ты?

— Даже я. Но я знаю, что у тебя тоже свой путь.

— Ты пришел утешить меня? — печально улыбнулась женщина.

— Нет, я пришел сказать тебе, что жизнь надо принимать такой, какой она тебе досталась, не надо пытаться ее изменить. В бесплодных попытках человек только укорачивает ее.

— Почему же ты не сказал мне этого раньше?

Этот простой вопрос почему-то поставил монаха в тупик.

Сделав несколько красноречивых жестов, он, наконец, произнес:

— До чего же я не люблю умных женщин.

— Ты не ответил, — настаивала Фарида.

— Ты бы послушала меня?

— Нет, — призналась Фарида.

— Поэтому я и не сказал. Люди, увы, признают только личный опыт, еще никто не учился на чужих ошибках.

Фарида поднялась на ноги, отряхнула платье.

— Я хочу добраться засветло, мне нужно идти, прощай.

— Прощай, — ответил бродячий монах, — я буду желать тебе добра.

Женщина перекинула через плечо хурджин, поднялась на дорогу и пошла. Сделав несколько шагов, она обернулась. Монаха уже не было, но на том самом месте, где он стоял, стояла молоденькая алыча, усыпанная белыми цветами. Или ей это почудилось. Фарида зашагала дальше, пытаясь вспомнить, когда наступает пора цветения деревьев.

До Сицилии Ахмад Башир добрался без особых происшествий. Его дом находился недалеко от порта, на холме в самой престижной части Сиракуз. Он шел не спеша, так как был абсолютно уверен, в том, что его никто не ждет, Ахмад Башир волновался всю дорогу, но едва ступил на пристань, как сразу успокоился.

«Все в его руках» — сказал он себе, подкрепив слова, кивком в небо. Когда Ахмад Башир был буквально в двух шагах от собственного дома, с ним поздоровался идущий навстречу юноша.

— С возвращением вас, господин, — сказал он.

— Откуда ты меня знаешь? — с подозрением спросил Ахмад Башир.

— Вы компаньон моего хозяина, я служу у него секретарем.

— Он здесь сейчас?

— Да, господин у себя в конторе.

— Подожди, я пойду с тобой, — сказал Ахмад Башир, поворачивая обратно.

Бен Енох встретил Ахмад Башира приветливо. Известие о непредвиденных расходах в Багдаде немного омрачило эту радость, но ненадолго. — Я вычту эти деньги из твоей доли прибыли, — сообщил он компаньону.

— Увы, — согласился Ахмад Башир.

Выпили вина, и Ахмад Башир отправился домой.

Этого никак нельзя было избежать.

По дороге он зашел еще в два кабачка и домой явился почти перед закатом солнца.

Окна дома смотрели на залив. Его молодая жена сидела на стуле с высокой спинкой и смотрела на море.

— Слушай, как тебя все-таки зовут? — обратился к ней Ахмад Башир.

— Меня зовут Анна, — не оборачиваясь, сказала жена.

— Ну, хорошо, допустим, что тебя тоже зовут Анна, а кого ты там высматриваешь?

— Тебя, — сказала Анна.

— Врешь, откуда ты знаешь, что я приехал?

— Я видела, как ты повернул обратно, не дойдя до дому. Я еще удивилась тому, что ты идешь домой трезвый, но теперь все стало на свои места.

— Во-первых, почему ты до сих пор сидишь? — гневно спросил Ахмад Башир, — во вторых, почему ты сидишь ко мне спиной?

Анна поднялась и повернулась к нему лицом. Она была необыкновенна хороша. Кажется, за время его отсутствия она стала еще красивей. Стремясь избавиться от этого ощущения, Ахмад Башир заговорил.

— Подумать только, четыре месяца меня не было дома и как меня встречает жена. Она устраивает скандал…

Ахмад Башир замолчал, внимательно разглядывая жену.

— Почему у тебя такой большой живот? — наконец спросил он.

— Потому что я беременна, — улыбнулась Анна.

— Беременна? И чей же это ребенок? — зловеще спросил Ахмад Башир.

— Твой, — спокойно ответила Анна.

Ахмад Башир долго считал в уме, шевеля губами и, наконец, озадаченно произнес:

— Выходит, что мой.

— Может быть, ты присядешь, — предложила Анна, указывая на второй стул.

Все еще хмурясь, но уже не в силах сдержать улыбку, Ахмад Башир сел, достал четки, и показав Анне сказал:

— Между прочим, это четки пророка Мухаммада.

— Он тебе их сам подарил, — спросила Анна?

— Глупая женщина, — воскликнул Ахмад Башир, — как пророк мог их подарить мне, если он умер четыреста лет назад. Мне их подарил мой лучший друг.

Ахмад Башир подозрительно шмыгнул носом, кашлянул, и стал тереть глаз, словно в него попала соринка, потом посмотрел по сторонам, ища к чему бы еще придраться.

— Откуда взялись эти стулья, — наконец спросил он?

— Я их купила.

— Ты хочешь сказать, что тех денег, что я тебе оставил, хватило еще на покупку стульев?

— Ну что ты, — подойдя ближе, ласково сказала Анна, — те деньги давно уже закончились. Я взяла из ящика, что ты спрятал под крышей.

Ахмад Башир долго смотрел на Анну, и, наконец, трагическим голосом произнес:

— Я надеюсь, что ты не все потратила?

— Ну, что ты, там еще много, — сказала Анна, и напомнила, — Ты обещал пойти со мной в церковь.

— Нет, это невозможно — наотрез отказался Ахмад Башир, — ведь я теперь ходжа, я совершил паломничество к святым местам.

— Ты отказываешься от своих слов, — кротко спросила Анна.

— Я, — возмущенно воскликнул Ахмад Башир! — Никогда.

И уже другим тоном, мягко сказал:

— Я узнал по дороге, оказывается, для того чтобы совершить обряд бракосочетания в церкви, мне нужно перейти в твою веру. Но, такого уговора не было. Менять веру, согласись, в этом есть, что-то от предательства. К тому же перед Богом мы все равны. А?

Анна вздохнула и спросила:

— Надеюсь, ты не закусывал, ведь я приготовила ужин?

— Ужин, — удивился Ахмад Башир, — разве ты умеешь готовить?

— Выучилась, пока ждала тебя, — ответила Анна, и добавила, — у нас родится сын.

— Да, — отозвался Ахмад Башир, — и я даже знаю, как я его назову.

— Надеюсь, это будет христианское имя, — жалобно сказала Анна.

— Конечно. Имран, — прекрасное христианское имя.

— Разве оно христианское?

— Да, это почти что Иисус.

— Пожалуй, — неуверенно согласилась молодая женщина, — во всяком случае, оба начинаются на одну и ту же букву.

— И не только это. В нем еще столько же букв, — добавил Ахмад Башир.

ЭПИЛОГ

Анна похоронила Имрана на иудейском кладбище.

Вероятно для того, чтобы встретиться с ним после смерти. Но по нашему мнению это были лишние хлопоты, с таким же успехом она могла его похоронить на христианском или мусульманском кладбище, ибо на небесах нет конфессий.

В положенный срок она родила мальчика и назвала его Имраном. Хамза не одобрил ее поступка, но возражать не посмел, ибо к тому времени служил у Анны управляющим.

Фарида вернулась домой и застала своих детей здоровыми и веселыми. Да и сама она в скором времени успокоилась и повеселела. Человека всегда угнетает неопределенность. К тому же кто-то из умных людей объяснил ей, что в любом случае человек после смерти обретает покой, не телесный конечно, но душевный.

Ал-Фурат просидел под арестом пять лет, затем после падения Али ибн Иса, в 301 г.х. был освобожден и вновь получил пост вазира. Период его третьего вазирата длился десять лет. В 311 году он в результате ложного обвинения в подготовке покушения на халифа был арестован вместе со своим сыном ал-Мухассином. По приказу халифа оба были обезглавлены.

Ал-Муктадир просидел на троне двадцать четыре года. В 932 году Р.Х. из за заговора, организованного Мунисом, он бежал из Багдада, но выступил против заговорщиков (вопреки воле Госпожи Ша'аб) и погиб в сражении. Голова его была отсечена, вся одежда, включая плащ пророка, были сорваны с тела, так, что какой-то солдат из сострадания бросил на него охапку травы, чтобы прикрыть наготу. По этому поводу мы можем отметить то, как важно в жизни слушаться маму.