Розамунда Пилчер - Сентябрь
— Нет, как будто бы. Здравствуйте.
Они обменялись рукопожатием. Американец был одного с Эдмундом роста, широкоплечий и крепкий на вид. Его глаза за стеклами очков в толстой роговой оправе твердо встретили взгляд Эдмунда, и Эдмунд ощутил совершенно не свойственное себе смятение.
Потому что в глубине души, под лоском цивилизованных манер, в нем разгоралось медленное пламя ярости против этого человека, этого американца, который вторгся в его жизнь, воспользовавшись его отсутствием, разбередил в сердце Вирджинии юношеские фантазии и теперь собирается, как ни в чем не бывало, увезти ее, жену Эдмунда, с собой в Штаты. Эдмунд любезно улыбался Таккеру в лицо, а на самом деле его так и подмывало сжать кулак и от всей души заехать по этому крупному загорелому носу. Размозжить, раскровянить… Воображаемая картина была постыдно отрадна его сердцу.
Но в то же время он чувствовал, что в иных обстоятельствах этот человек мог бы с первого взгляда внушить ему симпатию.
Приветливый взгляд Конрада Таккера был как бы зеркальным отражением его взгляда.
— Очень рад с вами познакомиться.
Чтоб ему провалиться.
Арчи отошел к подносу с бутылками.
— Эдмунд, стаканчик виски?
— Благодарю, не откажусь.
Хозяин дома взялся за бутылку «Знаменитой куропатки».
— Ты когда прилетел из Нью-Йорка?
— В пять тридцать.
Конрад осведомился:
— Удачно съездили?
— Более или менее. Улаживал кое-какие конфликты, знаете, все решает правильно выбранное слово… А вы, как я понял, старый знакомый моей жены?
Если он рассчитывал вывести этим вопросом собеседника из равновесия, то расчет его не оправдался. Конрад Таккер ничем не выдал себя, не выказал никакого смущения.
— Совершенно верно. Когда-то в дни нашей давней бездумно растраченной юности мы были постоянными партнерами в танцах.
— Она сказала, что вы вместе летите в Штаты?
Опять никакой реакции. Если американец и догадывается, что его хотят поддеть, то виду не показывает.
— Она взяла билет на тот же рейс?
И это было все, что он по этому поводу произнес.
— По-видимому.
— Я не знал. Это очень хорошо. Лететь долго вдвоем веселее. Я прямо из аэропорта поеду в контору, но помогу ей пройти таможню и получить багаж и позабочусь о такси.
— Вы чрезвычайно любезны.
Арчи протянул Эдмунду стакан.
— Конрад, а я ничего об этом не знал. Я вообще в первый раз слышу, что Вирджиния собралась съездить в Штаты…
— Хочет навестить деда с бабкой.
— А вы когда от нас отбываете?
— Я пробуду здесь до воскресенья, если вы не против. А вылетаю из Хитроу в четверг. У меня еще в Лондоне кое-какие дела, на них понадобится день-другой.
— Сколько же вы всего пробыли в Англии? — спросил Эдмунд.
— Около двух месяцев.
— Надеюсь, приятно провели время?
— Да, спасибо. Получил большое удовольствие.
— Очень рад, — Эдмунд поднял стакан. — Ваше здоровье.
Тут их беседу прервало появление Джеффа Хоуленда — он наконец справился с галстуком-бабочкой, кончил одеваться и спустился в гостиную. Непривычный вечерний костюм явно стеснял и смущал его, лицо у него было растерянное, даже беспомощное, но на самом деле в этом смокинге из светлой рогожки, который они с Люсиллой выудили из Эдмундова гардероба, он выглядел просто как картинка. Эдмунд когда-то по срочной надобности купил этот смокинг в Гонконге, покупка оказалась неудачной, Эдмунд всего один раз тогда его и надевал.
— А, Джефф!
Молодой человек изогнул шею и просунул палец под тугой крахмальный воротничок вечерней сорочки.
— Не привык я к такой одежке, — проговорил он. — Чувствую себя последним дураком.
— Вы выглядите отлично. Идите сюда, выпейте виски, а то скоро придут дамы и потребуют шампанского.
Джефф немного осмелел. Он всегда уверенней чувствовал себя в мужской компании.
— А баночки «Фостера» не найдется?
— Безусловно найдется. Вон на подносе. Угощайтесь.
Джефф осмелел еще больше, взял жестянку, вылил пиво в высокий стакан и сказал Эдмунду:
— Спасибо, что выручили с костюмом. Я вам очень признателен.
— Пустяки. Рад был помочь. Смокинг очень удачный — вечерний, но не слишком строгий. Самую чуточку загородный, как раз что надо.
— Вот и Люсилла так сказала.
— Она совершенно права. И вам он гораздо больше идет, чем мне в свое время. Я в нем был похож на пожилого бармена, из тех бедолаг, что не умеют даже смешать сухой мартини.
Джефф ухмыльнулся, сделал один большой глоток, потом огляделся и спросил:
— Где же девушки?
— Хороший вопрос, — кивнул Арчи. — Бог их знает. Наверное, застегивают крючки на своих бальных платьях. Когда я от них ушел, Люсилла искала нижнюю юбку, Пандора надумала лечь вздремнуть, а Изабел почему-то волновалась из-за туфель.
Он снова присел на решетку, чтобы не оставаться на ногах дольше, чем это необходимо, затем обернулся к Эдмунду:
— Но ты что-то сказал о происшествиях. Что там у вас приключилось в Балнеде?
Эдмунд стал рассказывать:
— Во-первых, телефон испортился. От нас можно звонить, а к нам — глухо. Впрочем, уже заявили в Аварийную службу, и утром кто-то придет налаживать. Но это еще полбеды. Вдруг объявилась Эди, как с неба упала, пришла ночевать. Оказывается, Лотти Карстерс снова на свободе. Ушла из Релкиркской Королевской клиники, и никто ее больше не видел.
Арчи покачал головой.
— Когда же она умудрилась?
— Не знаю. Сегодня после обеда доктор позвонил Ви, сообщил об этом. Ви стала названивать в Балнед, а у нас поломка. Тут она связалась с Эди и распорядилась, чтобы та на ночь в доме одна не оставалась. Что Эди и выполнила.
— Неужели Ви считает, что эта полоумная представляет опасность?
— Не могу сказать. Лично я полагаю, что она способна на любую пакость, и если бы не Ви, я сам позаботился бы о том, чтобы переправить Эди к нам. Теперь Алекса запрет ее в доме, и собаки там будут с ней. Но, как вы понимаете, на все это ушло время.
— Пустяки.
Переговорив о делах семейных, Арчи перешел к другим, более интересным и захватывающим проблемам:
— Жаль, тебя вчера с нами не было, Эдмунд. Отличная была охота. Добыча — тридцать три с половиной пары. Дичь летела, будто метель мела…
Вайолет приехала последней. Что все уже в сборе, она убедилась, когда остановила машину у крыльца — пять машин уже стояли с краю на подъездной аллее: «лендровер», принадлежащий Арчи, микроавтобус Изабел, «БМВ» Эдмунда, «мерседес» Пандоры и «фольксваген» Ноэля. «Прямо как парад перед автогонками, — подумала Вайолет. — Многовато транспорта для двух семейств».
Она вылезла из машины, подобрала длинный подол, чтобы не намок, и пошла к двери. Когда она поднималась по ступеням крыльца, дверь распахнулась и ей навстречу вышел Эдмунд. Со стальной сединой в волосах, в шотландской юбке-килте в складку, облегающей куртке и клетчатых носках до колен он выглядел еще внушительнее, чем обычно, и Вайолет, несмотря на все свои заботы и переживания, сумела на минуту испытать приятное чувство материнской гордости и облегчения оттого, что он рядом.
— Эдмунд!
— Я услышал твою машину.
Он поцеловал мать.
— Я так изнервничалась! — Она вошла в дом, он закрыл за нею дверь и помог снять манто. — У вас телефон, оказывается, не работает.
— Не беспокойся, Ви. Уже приняты меры. Завтра с утра приедут чинить…
Он положил манто на кресло, а Ви отпустила длинный бархатный подол и расправила кружевную оборку на плечах.
— Ну, слава Богу. А моя дорогая Эди? Она в Балнеде?
— Да, в целости и сохранности. У тебя издерганный вид. Успокойся, а то испортишь себе праздник.
— Не могу. Еще эта несчастная Лотти. Одно за другим. Но вы все здесь и в безопасности, а остальное не имеет значения. Я ужасно опоздала, да?
— Сегодня все опаздывают. Изабел только что спустилась. Пойдем, выпьешь бокал шампанского. Тебе сразу полегчает.
— А как моя диадема? Не съехала?
— Диадема на месте. — Он взял ее под руку и повел к гостям.
— Я считаю, что Верена одну вещь упустила, — заметила Пандора. — Надо было раздать всем дамам по программке, такой маленькой книжице с карандашиком на шнурке…
— Сразу видно, как долго тебя здесь не было, — отозвался Арчи. — Программки уже давно вышли из моды.
— И очень жаль. С ними было так весело. А после бала их перевязывали ленточкой и хранили, вспоминая былых кавалеров.
— Это хорошо, если ты светская бабочка, окруженная поклонниками, — возразила Изабел, — а каково, если нет желающих с тобой танцевать?
— Я убежден, что с вами ничего подобного никогда не случалось, — с заокеанской галантностью произнес Конрад Таккер.
