Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
Когда они вернулись в отель, он и Джетро Чоун взвесили все данные — что всегда было их главным занятием — и задали себе вопрос, почему Уайти Ангер, менеджер Риопеля, словно платя одолжением за одолжение, шепнул тогда: «Будет матч-реванш». Букмекеры сделали Дехорла фаворитом, и ставки были три к одному. Если Дехорл даст себя нокаутировать, Россо заработает миллион. Чоун объяснил ей все тонкости позже, сказала она, и следует помнить, какие это тропические джунгли — околоспортивный мир. Вот послушайте: если Дехорл проиграет свое звание Риопелю, заодно принеся Россо миллион, ему уже не надо будет драться с великим Джонсоном. Контракт обуславливает матч-реванш между Дехорлом и Риопелем. На все это уйдет год. А тогда Дехорл вновь становится чемпионом, и комиссия будет удовлетворена. И он спокойно сможет оттянуть встречу с Джонсоном еще на год, если не больше. К тому времени Джонсону, которому сейчас тридцать шесть лет, исполнится уже тридцать восемь. Изящно, правда? А Риопель с его дурацкой честностью и искренней верой в свой талант так и не узнает, что произошло.
На следующий день ее отец поговорил с Риопелем, сказала она. Как он его убедил, ей неизвестно. Но ведь Риопель безгранично его уважал. Она читала его письма, написанные по-французски. Ее отец, который тоже умел взять за горло, не боялся денег и был опасным противником, в последнюю минуту поставил на Дехорла сто тысяч долларов. Монреальский букмекер должен был сообщить об этой ставке по всей стране.
— Понимаете ли вы, что это значит?
И вот в этот жаркий июньский вечер они все отправились посмотреть матч. Сумасшедшие франкоязычные канадцы обожали Риопеля. Ну, да он вообще был хорош. В течение двенадцати раундов бой вел он, раскланиваясь в перерывах со своими болельщиками, и зрители ревели от восторга. У Дехорла был очень сильный удар, и он непрерывно шел вперед и бил, но слишком прямолинейно, и Риопель легко уходил. А потом, в тринадцатом раунде, Дехорл провел серию тяжелых боковых ударов, все время чуть-чуть промахиваясь, и вдруг попал точно. Вместо того чтобы уклониться, Риопель пошел на сближение, немного открылся и пропустил случайный удар. Он был нокаутирован. Дехорл остался чемпионом и только моргал, а зрители хлынули на ринг.
Ее отец зашел за Риопелем в раздевалку, и они тут же уехали, потому что молчание там их напугало. В коридоре их нагнал Уайти Ангер. Весь трясясь, он шепнул Риопелю: «Ну и псих! Поживей сматывай удочки».
Джетро Чоун отвез ее в отель и остался с ней, а Риопель и ее отец отправились в тихий ресторанчик на восточной окраине города. За весь прошедший год Риопель почти никаких денег от Россо не получал — они ему еще причитались. Но отец сказал Риопелю, что позаботится о нем: деньги, которые он выиграл, принадлежат Риопелю. Ну, а о том, что произошло дальше, на другой день писали все газеты. В ресторане к Риопелю и ее отцу подошли двое — один с пистолетом, другой с бейсбольной битой — и, держа ее отца под прицелом, размозжили битой Риопелю обе руки. Эти наемники сделали свое дело умело и молча. Кончив, они спокойно ушли.
После того как Риопелю в больнице обработали и перевязали искалеченные руки, его отвезли домой. Он сел на стул и заплакал. Ее отец повторил, что он получит тридцать тысяч долларов, и они обсудили, что ему делать дальше: он купит в Париже небольшой бар, и его мать будет жить с ним. Для него удалось устроить место на самолете, и утром принесут билет. Все было налажено, и ее отец оставался с ним, пока он не лег спать. Потом ее отец бросился к ней и к Чоуну и потребовал, чтобы она немедленно уложила вещи и ехала в аэропорт. Она никогда прежде не видела его таким мрачным и встревоженным. Чоун отвез ее в аэропорт, и они три часа прождали самолета в Нью-Йорк.
Остальное она узнала от Джетро, хотя все это тоже было в газетах. В том числе и нью-йоркских. Ее отец, отвезя Риопеля домой, заверил его, что даст ему достаточно денег, чтобы открыть бар во Франции. Он должен был немедленно покинуть страну. В больнице Риопеля снабдили обезболивающими и снотворными таблетками. Утром его нашли мертвым. Флаконы с таблетками были пусты. Но он сорвал повязки с рук, словно должен был в последний раз посмотреть на эти размозженные кровоточащие руки. То, во что он верил, было испоганено, а потом полностью перечеркнуто. Все его победы на ринге были перечеркнуты. В газетах, кроме того, сообщалось, что ее отец связался с окружным прокурором и обещал дать ему показания против Россо. Он оплатил похороны Риопеля.
В Нью-Йорке она поселилась в «Алгонкине», чтобы выяснить насчет работы в издательстве. Ей правился «Алгонкин», потому что она столько читала о писателях, режиссерах и актерах, которые просиживали вечера в его баре. Пока ее не было, ей позвонили из Монреаля. Вечером она сама позвонила туда. Ей сказали, что ее отец больше в отеле не живет. Утром, когда она собиралась спуститься позавтракать, в номер вошел Джетро Чоун. Он снял номер в «Уолдорфе» и хотел, чтобы она тоже сняла там номер рядом с ним.
«Мисс Джина, дело скверно», — сказал он.
Он торопился, но был очень мягким и явно испытывал большое облегчение, что нашел ее. Сначала он рассказал ей про похороны Риопеля. Про один прелестный штрих. Россо самолично прибыл на похороны и стоял шагах в пяти от ее отца. С ним было трое телохранителей, которые выглядели прямо как старомодные киногангстеры из фильмов о Чикаго двадцатых годов. Сам Россо был невысок, щупл, щегольски одет, в перчатках, с желтоватым лицом и темными пустыми глазами. Он стоял и смотрел на ее отца через зияющую могилу.
После похорон — Чоун рассказал ей об этом с полным хладнокровием — они с ее отцом пошли пешком от перекрестка Сент-Кэтрин и Маунтин вверх по крутой улице к «Ритцу». Рядом с ними остановилась машина. Из нее выскочили трое мужчин. Первый ударил ее отца кастетом по голове, а остальные двое набросились на Чоуна. Ее отец, крупный, сильный мужчина, зашатался, оглушенный, и нападавший отступил на шаг, намереваясь подхватить его, когда он начнет падать, и втащить в машину. А ее отец медленно повернулся на каблуке, тряхнул головой, чтобы прийти в себя, потом сжал своего противника в медвежьих объятиях и швырнул на капот машины. Чоун сказал, что его самого полоснули по лицу…
«Вот поглядите», — сказал он и показал на длинный подживающий порез на щеке. Двое, которые насели на него, сказал он, схватили третьего, прыгнули в машину и умчались. Чоун сказал, что отвез отца в больницу — боялся, нет ли у него сотрясения мозга. В больнице сделали рентгеновский снимок. Все оказалось в порядке. Только шишка на голове с добрую дыню.
Пока он был в больнице, туда явился Уайти Ангер, несчастный, замученный угрызениями совести.
«Показаний вам давать не придется, — сказал он сердито. — И вообще уматывайте отсюда, мистер Биксби. Послушайте, у вас же есть дочь, и они это знают. А потому никаких показаний вы давать не будете».
Ее отец сумел получить вне очереди билет на самолет, летевший в Англию.
Когда Джетро Чоун рассказывал ей все это в вестибюле «Алгонкина», глаза у него жестко поблескивали.
«Поторопитесь, мисс Джина, — сказал он. — Я должен увезти вас отсюда — в Англию, к вашему отцу. Так мне велено, и тут уж мне решать».
«Ах, вот как!» — сказала она. Нет, он напрасно думает, будто может командовать, что и когда ей делать. Да кто он такой, чтобы ее опекать? А если она не хочет ехать в Англию? И вообще она не считает, что ей грозит опасность. Он ничего не сказал и только выжидающе улыбнулся. Она почувствовала, что он берет над ней верх, и начала высокомерно ему выговаривать. Он побагровел, но терпел, убежденный, что другого выбора у нее нет. Она готова была его ударить.
«Сейчас мне надо идти, — сказала она. — Я подумаю. И позвоню тебе в „Уолдорф“».
«Ладно. Но соберитесь, мисс Джина», — сказал он, и она ушла, даже не посмотрев на него.
На третий день утром она встала поздно и направилась по Сорок Четвертой улице в маленькую закусочную «У Луи», чтобы выпить кофе с сухариками. Она была приглашена на деловой завтрак. Когда она собиралась войти туда, машина, которая, по-видимому, выслеживала ее, остановилась, из нее вылезли двое мужчин, тоже направились к двери закусочной, внезапно повернулись, схватили ее и потащили к своей машине. Она закричала. Проходивший мимо старичок, карлик с большой круглой головой, сунул им в ноги трость, и они все трое упали и покатились по тротуару. Из закусочной выбежали посетители и помогли ей встать. Под вопли и ругань двое нападавших на нее мужчин ускользнули. Она дала десять долларов старому карлику, которого на этих улицах все знали, поцеловала его в лысую голову, вернулась в отель и заперлась у себя в номере.
Вскоре после полудня, как она и ожидала, пришел Джетро Чоун, и она призналась, что перепугана насмерть. Он достал машину. Под вечер они поехали на Кейп-Код, где у ее отца был дом неподалеку от Уэлфлита. По дороге до Бостона они почти не разговаривали, но с ним она чувствовала себя в безопасности. В Бостоне они переночевали в отеле. Ему, казалось, нравилась его роль. Она ощущала, насколько он уверен в себе. А с ней он был таким спокойным и мягким, что она перестала бояться. Оттуда они поехали в Уэлфлит. Она всегда любила дюны, сосны, море. Неподалеку жил старый художник, к которому она была привязана, — ей захотелось поговорить с ним, и она пошла одна к его дому через сосняк. Неподалеку от кладбища она увидела между соснами Джетро Чоуна. Он шел за ней и казался огромным, одиноким и разъяренным.
