Аласдер Грей - ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
— Как ты — возможно. Но не как я.
Глядя как завороженный на грибы, Ланарк обошел их вокруг и тут почувствовал легкое прикосновение к своим лодыжкам.
— Рима, да тут мох и трава.
— Что удивительного в траве?
— Это лучше, чем пустыня с грудой ржавых колес. Пошли, там впереди склон. Попробуем на него забраться.
— Зачем? У меня болит спина, а ты вроде бы до полусмерти устал.
За скопищем поганок дорога исчезала под заросшей насыпью. Ланарк стал карабкаться на нее первым, Рима, ворча, последовала за ним.
Продираясь сквозь заросли дрока, ежевики и папоротника-орляка, они радовались, что одеты в пальто. Белый туман рассеялся, и Ланарка с Римой окружила освещенная тьма, под необъятным небом, полным звезд. Они стояли на краю десятиполосной автомагистрали, которая пересекала дымку, как дамба прорезает пенный океан. Машины проносились слишком быстро, чтобы их можно было различить: крохотные звездочки в отдалении внезапно вырастали, просвистывали мимо с ураганной скоростью, на противоположной стороне горизонта вновь стягивались в звездочки и исчезали. На травянистой обочине виднелся дорожный знак, высотой в добрых тридцать футов:
— Отлично, — обрадовался Ланарк, — наконец мы на правильном пути. Пошли.
— Видно, это закономерность: когда я могу идти, ты еле передвигаешь ноги, а когда мне нужен отдых, ты тянешь меня за собой.
— Ты действительно устала, Рима?
— Нет, что ты. Ничего подобного. Я устала? Что за ерунда.
— Хорошо. Тогда пойдем.
Едва они тронулись с места, как туманный горизонт слева озарился сиянием и из-за черной зубчатой вершины на небо выплыл желтый светящийся шар. Рима сказала:
— Луна!
— Не может быть. Слишком быстро восходит.
На шаре, как на луне, имелись пятна. Он пересек Орион, миновал Полярную звезду и, опустившись, скрылся за горизонтом по ту сторону дороги. Чуть позже он, с небольшой щербинкой на боку, вновь появился из-за горы слева. Рима остановилась:
— Больше не могу. Спина болит, живот вздулся, пальто жутко жмет. — В ее голосе слышалось отчаяние.
Она яростно расстегнула пальто, и Ланарк удивленно уставился на нее. Прежде платье свисало с нее, как с вешалки, теперь же живот подпирал грудь, а янтарный бархат обтягивал его, как оболочка воздушного шара. Взволнованная какой-то мыслью, Рима опустила взгляд и проговорила слабым голосом:
— Дай мне руку.
Испуганно вглядываясь в Ланарка, она прижала его ладонь к низу своего живота. Он открыл было рот, чтобы сказать: «Я ничего не чувствую», но тут ощутил сквозь плотную стенку странные слабые биения.
— Там кто-то есть.
Рима истерически вскрикнула:
— У меня будет ребенок!
Ланарк широко открыл глаза, она ответила обвиняющим взглядом. Он старался остаться серьезным, но не смог. По его лицу расползлась широкая счастливая улыбка.
— Ты рад! — оскалившись, взвизгнула она. — Рад!
— Прости, ничего не могу с собой поделать. Низким напряженным голосом она проговорила:
— Как ты, наверное, меня ненавидишь…
— Я тебя люблю!
— …Ухмыляешься, узнав, что мне предстоят жуткие муки, что у меня разверзнется живот и я, быть может, умру…
— Ты не умрешь!
— …на краю треклятой автострады, без единого треклятого доктора на треклятом горизонте.
— Мы успеем добраться в Унтанк!
— Откуда ты знаешь?
— А если не успеем, я о тебе позабочусь. Роды — процесс естественный. Обычно.
Рима опустилась на колени в траву, спрятала лицо в ладони и истерически зарыдала, на Ланарка же напал безудержный смех, поскольку он почувствовал себя свободным от ноши, которую, сам о том не подозревая, нес на себе всю жизнь. Потом, устыдившись, он тоже встал на колени и обнял Риму. Она не сопротивлялась. Они простояли так долгое время.
Глава 34
Перекрестки
Когда Ланарк снова посмотрел на небо, по нему плыл полумесяц.
— Рима, нам нельзя застревать на месте.
Рима встала, и они с Ланарком пошли, взявшись за руки. Она жалобно проговорила:
— Нехорошо было с твоей стороны радоваться.
— Не тревожься, Рима. Слушай, когда Нэн была беременна, ей не на кого было надеяться, но она хотела ребенка и благополучно родила.
— Хватит сравнивать меня с другими женщинами. Нэн дурочка. Кроме того, она любила Сладдена. А это совсем другое дело.
Ланарк встал как вкопанный.
— Ты меня не любишь?
Рима нетерпеливо отозвалась:
— Ты мне нравишься, Ланарк, и конечно, я тебе доверяю, но надеяться на тебя трудно, так ведь?
Прижав к груди стиснутый кулак, Ланарк уставился в пространство. Он потерял силы и чувствовал себя совершенно опустошенным.
Внезапно лицо Римы оживилось. Она указала:
— Гляди!
Впереди, в полусотне ярдов, стояла у обочины автоцистерна, рядом с нею — мужчина, который, судя по всему, мочился на землю между колес. Рима предложила:
— Попроси, пусть он нас подвезет.
Ланарк не находил в себе силы двинуться с места.
— Я не люблю одалживаться у посторонних.
— Вот как? Тогда я попрошу.
С криком «Извините, можно вас на минуточку?» она кинулась к автоцистерне.
Водитель, застегивая ширинку, обернулся к ним. На нем была кожаная куртка и джинсы. Это оказался рыжеволосый, коротко стриженный молодой человек; он смерил Риму с Ланарком пустым взглядом. Рима сказала:
— Простите, не могли бы вы меня подвезти? Я ужасно устала.
Ланарк вставил:
— Мы хотим добраться до Унтанка.
— Я еду в Имбер.
Водитель смотрел на Риму. Капюшон свалился ей на спину, бледно-золотистые волосы падали на плечи, наполовину скрывая широкую улыбку. Пальто распахнулось, круглый живот натягивал короткое платье, обнажая ноги намного выше колен. Водитель добавил:
— Правда, Имбер от Унтанка в двух шагах…
Рима спросила:
— Можно сесть?
— Конечно, если хотите.
Он подошел к кабине, открыл дверцу, забрался внутрь и протянул Риме руку. «Я помогу», — пробормотал Ланарк, но Рима взялась за руку водителя, ступила на втулку колеса и скрылась прежде, чем Ланарк успел ее коснуться. Вскарабкавшись вслед за нею, Ланарк закрыл за собой дверцу. Кабина, жаркая, скудно освещенная и пропахшая бензином, была поделена на две части двигателем, толщины не меньшей, чем круп лошади. Трясущийся механизм был накрыт клетчатым пледом, в дальнем конце сидел водитель. Ланарк предложил Риме:
— Давай я сяду посередине.
Но она взгромоздилась на плед.
— Нет, это мое место.
— Как бы от вибрации… чего не вышло.
Рима усмехнулась:
— Ничего не случится. Это хорошая вибрация.
Водитель вставил:
— Я всегда сажаю цыпочек на двигатель. Это их разогревает.
Он сунул в рот две сигареты, закурил и протянул одну Риме. Ланарк мрачно застыл на другом сиденье. Водитель спросил:
— Ну как, нормально?
Рима кивнула:
— Да, вы очень добры.
Водитель выключил свет и нажал на газ.
Разговаривать вполголоса стало невозможно: приходилось перекрикивать двигатель.
— На капустное поле? — услышал Ланарк вопль водителя.
— Вы очень наблюдательны.
— Удивительно, как некоторые цыпочки умудряются и с животом выглядеть сексуально. Зачем вас понесло в Унтанк?
— Мой бойфренд хочет там работать.
— А чем он занимается?
— Он живописец — художник.
Ланарк завопил:
— Я не живописец!
— Ах, художник? А обнаженку он рисует?
— Я не художник!
Рима подтвердила со смехом:
— Да-да. Обнаженку он очень даже любит.
— Держу пари, я догадаюсь, кто его любимая модель.
Ланарк хмуро уставился в окно. Веселость, пришедшая на смену истерическому отчаянию Римы, настораживала его еще больше, так как он не понимал, чем она вызвана. С другой стороны, хорошо было думать, что с каждым мигом приближаешься к Унтанку. Из мчавшегося грузовика луна виделась иначе: ее тонкий серп неподвижно стоял чуть выше горизонта, внушая приятную уверенность, что время замедлилось. «Давай, дай это ему!» — услышал Ланарк громкий возглас водителя, и Рима сунула ему в руку какой-то пухлый предмет. Водитель крикнул:
— Сосчитай, что там есть, — считай давай!
Предмет оказался бумажником. Ланарк яростно швырнул его обратно через ноги Римы. Водитель взял бумажник в одну руку и проревел:
— Две сотни фунтов! За четыре дня работы. Все время перерабатываю, но существо хорошо платит за сверхурочные. Даю половину, если нарисуешь свою девушку голой, идет?
— Я не художник, и нам нужно в Унтанк.
— Брось, что ты там забыл! Имбер — вот место что надо. Яркие огни, стрип-клубы, шведский массаж, работы для художника — по горло и выше. В Имбере для каждого найдется дело. Я вам там все покажу.
