Наталья Нестерова - Портрет семьи (сборник)
Мария Ивановна, конечно, не позволила себе подобной мужской вольности. Но тоже спросила:
— Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?
— Да тем, — горячо воскликнула Анна Дмитриевна, — что моя дочь тоскует, чахнет и умом трогается! Скажите, Андрей разлюбил ее? Вернулся к матери ребенка?
— Нет, нет! Он не вернулся, остался на месте. Не могу отвечать за него… только мои предположения… кажется…. я почти уверена, что Андрей переживает душевную трагедию, которая связана не только с его проблемами последнего времени…
С Марии Ивановны никто не брал обязательств держать язык за зубами, не выдавать обстоятельств жизни Андрея, никаких тайн хранить не поручено.
А по взволнованному голосу Марининой мамы можно было предположить, что где-то страдает ни в чем не повинная девушка.
И Мария Ивановна конспективно — только факты — поведала о подброшенном ребенке, чья мать вызывает большие огорчения, о пожаре на фирме Андрея и о болезни Пети, который стоял на краю могилы, но Андрей его вытащил.
— Но это же совершенно меняет дело! — заключила Анна Дмитриевна, когда Мария Ивановна перевела дух. — Скажите, а ребенок точно без умственных и физических отклонений?
— Уверяю вас! Петечка весит уже десять килограммов.
— Богатырь! У меня дочь в годик одиннадцать весила.
— А еще у него очень пытливый ум и явно выраженный интеллект. Например, он не играет с игрушками, а любит отдирать плинтус, желая узнать, что под ним.
— Наша Маришка была к розеткам неравнодушна. Все норовила в них что-нибудь засунуть, с воем оттаскивали, заглушки ставили, но она их отковыривала.
— Буду только рада, если личная жизнь Андрея и вашей дочери… если… все станет хорошо.
— Для этого вам надо поговорить с Мариной и рассказать ей то же, что мне!
Мария Ивановна закашлялась от волнения:
— МНЕ рассказать?
— Вам!
— Но вы, Анна Дмитриевна, извините, мама, вам скорее всего подручнее…
— Если Маришка узнает, что я звонила Андрею, она меня убьет. Или по меньшей мере перестанет разговаривать.
Ход мысли Анны Дмитриевны был Марии Ивановне совершенно непонятен. Почему перестанет дочь с матерью общаться? Но она послушно записала номер рабочего телефона Марины и даже промычала что-то вроде согласия. Попрощалась и положила трубку.
Ужас! Куда она вляпалась? Звонить постороннему человеку, невесте Андрея, и рассказывать семейные — ведь Петя и Андрей уже семья — сплетни! Лучше удрать от греха. Куда удрать? В ее доме живут квартиранты. Семен Алексеевич гуляет с Петечкой, а борщ еще не готов. Петин дедушка любит домашние супы, давно их не получал. Мария Ивановна откармливает Семена Алексеевича супами и борщами (тоже психологическая помощь!).
На ее счастье, приехала Ольга, с которой брат Андрей снял карантин. Подозрительный человек мог бы предположить, что Ольге вырваться из домашнего заточения с маленькими детьми, уборкой и готовкой на семью только во благо, только повод и возможность дайте. Но Мария Ивановна была далека от подобных мыслей. И поделилась с Ольгой возникшей проблемой.
То, что казалось Марии Ивановне неразрешимым препятствием, не вызвало у Ольги никаких затруднений. Напротив, азарт вспыхнул.
— Говорил мне Андрюха о Марине: давно встречаются, жениться хотел. Лично не знакомы, потому что у меня то беременность, то роды, то сопли у детей, то у свекра подагра. Такой, я вам доложу, свекор у меня привередливый! Сатрап, в смысле деспот, вы меня понимаете. Где телефон? Набираю. Сейчас с моими детьми свекор сидит, гарантирую — через полчаса начнет белый флаг выбрасывать. Аллё! Марина Игоревна Кузовлева? Говорит сестра Андрея Доброкладова, Ольга.
— Чем обязана? — напряженно спросила Марина.
И Ольга заткнулась. Она всегда действовала по порыву души и не продумывала ни тактики, ни первых фраз вхождения в диалог. Маринин ответ, два вопросительных слова как холодной водой ее окатили.
Ольга вытаращила глаза, поджала плечи, уголки губ поползли вниз, бессловно спросила Марию Ивановну: что делать?
— Горим! — прошептала Мария Ивановна.
Паническое бормотание Мариванны подсказало Ольге дальнейшие речи:
— Вы хотя бы знаете, что Андрей полностью сгорел?
— Погиб? — обморочно пробормотала Марина.
— Чудом спасся.
Бабушка недаром говорила: «Ольке соврать, что вшивому почесаться».
— Он жив? Скажите мне правду! — требовала Марина.
— Типа… как бы… жив. Но если вы хотите узнать правду, если вы что-то, то есть сильное, питаете к моему брату…
— Питаю! — с горячностью заверила Марина.
— Тогда приезжайте!
— Куда?
— Диктую адрес…
— Но это ведь квартира Андрея?
— Нам что, на конспиративной квартире встречаться? Жду вас!
— Еду!
Марина бросила трубку, на ходу натянула шубу, не переобулась в зимние сапоги, осталась в туфлях, пулей вылетела из кабинета, когда в него… входили подчиненные на запланированное совещание. Они не удостоились никаких объяснений, начальница стрелой вонзилась, пронеслась, грубо расталкивая… Кому-то послышалось ее бормотание: «Идиотка! Все профукала!» Но за точность воспроизведения ручаться было нельзя.
Работа офиса до конца трудового дня была парализована — все обсуждали возможное банкротство, дефолт, закрытие фирмы, происки конкурентов. Уж какие бывали ситуации, критические для бизнеса, но никто и никогда не видел Марину Игоревну в состоянии абсолютной паники, она всегда сохраняла трезвость мышления и оптимистический юмор, подтрунивала над пораженцами и заряжала энергией коллег. Она была верой, надеждой, допингом и опорой. Если опора валится, значит, дело — швах. Коль Марина Игоревна потеряла самообладание!
Из-за лютых морозов большинство московских автомобилей не выезжали, не могли завестись. И на улицах не было пробок. Марина домчалась до дома Андрея в Сокольниках за двадцать минут.
Тем временем Ольга познакомилась с Семеном Алексеевичем (везет некоторым на дедушек!), выслушала отчет о ходе болезни и лечения Петечки. Доктор замечательная? Наша участковая тоже не лыком шита. Чтобы младенца так зажимать, что мокрота в больших количествах из носа выстреливает? Сказки! Ольга, как всякая мать, не могла допустить мысли, будто кто-то лечит детей от простуд лучше, чем она. Свекор, как она и ожидала, быстро сломался. Два часа с внуками ему провести невмоготу! Оседлал телефон, звонит каждые десять минут и требует, чтобы Ольга немедленно приезжала. И бросить такие душещипательные события? И не участвовать в них? Извините! Я и так вам каждый день суп варю и подштанники ваши стираю! Потерпите! Не можете? Родных внуков не выдерживаете? Этих вопросов, конечно, вслух не задавала. Только просила потерпеть и извинялась, оправдывалась совершенно катастрофической ситуацией у брата и только ее, Ольги, способностью разрешить проблемы Андрея.
Марина, открывшая дверь своим ключом и ворвавшаяся в квартиру, показалась Мариванне небесно красивой — девушкой из высших слоев общества, в которых Мария Ивановна никогда не бывала. Но там жили люди вроде спасшего ее в обменном пункте благоухающего и укутанного в меха молодого человека, подарившего коньяк, или вот этой девушки, от которой за версту несет привычкой к роскоши. (И это еще Марина была не в лучшей форме! Происхождение ее было из бесприданниц, а внешнего вида добилась — из миллионеров.)
Ольга тоже мгновенно, и не по общему впечатлению, а по деталям — стрижке, косметике, фирменной одежде — поняла, что перед ней птица высокого полета. Конечно, Ольга желала брату в подруги не замарашку, а принцессу! Но не могла не сравнивать себя с Мариной, и сравнение было не в пользу Ольги. А вы четыре года побеременейте, да порожайте, да не поспите ночами, когда дети хворают! И еще свекру-самодуру не показывайте, что о нем думаете!
— Где он? — воскликнула Марина.
Мария Ивановна и Ольга ответили одновременно, но по-разному. Одна думала, что речь идет о ребенке, вторая точно угадала — об Андрее.
— Как с прогулки пришел, так все еще спит, — сказала Ольга.
— Бомбит, — честно призналась Мария Ивановна.
И уставились друг на друга с недоумением — как актрисы, не совпавшие по репликам, но пока неспособные сообразить, кто из них перепутал текст.
— Что вы несете? Где Андрей?
— Тише! — приложила палец к губам Ольга. — Тебе же сказали — ребенок спит, не шуми. Раздевайся, вешай шубу в шкаф, надевай тапочки. Ты в туфлях? Тогда просто хорошо вытри подошвы о коврик. Чего застыла?
Ольга решила сразу перейти на «ты», чтобы девушка не задавалась.
— Кто вы такие?
— Я — Ольга, двоюродная сестра Андрея, а это Мариванна, Петечкина няня.
Из кухни выглянула голова Семена Алексеевича и тут же скрылась, но Марина успела его заметить.
