Артур Хейли - Перегрузка
— Он был очень обеспокоен, — сказал Ним. — Иначе никогда не стал бы загонять себя в ловушку этими утверждениями.
Все было очень просто.
Уолтер Тэлбот был первым, кто привлек внимание электрических и газовых предприятий к огромным финансовым потерям в результате воровства. Он писал об этом статьи, произносил речи, давал интервью средствам массовой информации и выступал в качестве эксперта в уголовном суде штата Нью-Йорк, который разбирал обращения в более высокие инстанции. Дело приобрело широкую огласку, обросло документами.
Велась переписка и с членом Верховного суда Соединенных Штатов Полом Шерманом Йелом.
Из переписки было ясно, что Уолтер Тэлбот и Пол Йел хорошо знали друг друга по Калифорнии.
Первое письмо было на бланке:
“ВЕРХОВНЫЙ СУД СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ 20543”
Обращаясь к “дорогому Уолтеру”, автор письма сообщал ему о своем внимании к новой области юридического контроля, а именно к той, которая относилась к воровству электричества и газа. Он интересовался различными деталями нарушений и методами борьбы с ними. Запрашивал любые известные факты предъявления подобных исков в различных частях страны и их результаты. После этого он справлялся в письме о здоровье Ардит. Письмо было подписано: “Пол”.
Уолтер Тэлбот ответил более формально, с соблюдением этикета: “Мой дорогой судья Йел”.
Его письмо было на четырех страницах. К нему прилагалась фотокопия одной из опубликованных статей Уолтера.
Через несколько недель Пол Йел написал снова. Он выражал признательность за письмо и статью и задавал ряд относящихся к делу вопросов. Это говорило о том, что он внимательно прочитал материалы.
Переписка продолжалась в течение восьми месяцев. В одном из пяти написанных за это время писем Уолтер Тэлбот описывал функции отдела охраны собственности в энергокомпании и обязанности руководителя отдела, каковым был Гарри Лондон.
Письма говорили об остром, пытливом уме Пола Йела и о его живом интересе к вопросу.
Вся переписка происходила за два года до отставки судьи Йела.
Мог ли Пол Йел забыть о ней? Ним все время задавал себе этот вопрос и решил, что ответ будет однозначно отрицательным. Старик слишком часто демонстрировал свою замечательную память и в большом, и в малом, чтобы можно было поверить в его забывчивость.
— Почему старик сделал это? Почему он так врал нам? — спросил Гарри.
— Вероятно, — задумчиво сказал Ним, — потому, что он знал, что Уолтер мертв, а шансы, что мы — президент, ты и я — знаем об этой переписке, малы. В самом деле, вероятность того, что эти письма когда-нибудь всплывут на поверхность, была ничтожно мала.
Лондон кивнул в знак согласия.
— Следующий вопрос, над которым я думаю: до каких пор “уважаемый” Пол будет выходить сухим из воды?
— Мы никогда не узнаем, не правда ли?
Руководитель отдела охраны имущества подошел к письмам.
— Ты, конечно, покажешь это президенту?
— Да, днем. Я случайно узнал, что мистер Йел приедет сегодня.
— Нам остается решить еще кое-какие вопросы. Будем ли мы и дальше уводить этого драгоценного Йела от судебного расследования? Или в свете новой информации Мистер Честность решится на что-нибудь?
— Я не знаю, — вздохнул Ним. — Я просто не знаю. И в любом случае не мне решать.
Карты были раскрыты перед судьей Йелом сразу после четырех часов в кабинете президента.
Когда Ним явился туда после телефонного звонка секретаря Эрика Хэмфри, он сразу же почувствовал, что обстановка накалена. Глаза Хэмфри были холодными, рот плотно сжат. Пол Йел еще не знал точно, что затевается, но по его хмурому виду угадывалось, что он предчувствует какие-то неприятности. Оба сидели за столом для совещаний и молчали, когда вошел Ним.
Ним, сев слева от Эрика Хэмфри, напротив судьи, положил перед собой папку с перепиской Тэлбота и Йела.
Еще раньше Эрик Хэмфри и Ним после небольшого совещания договорились о линии поведения. По их мнению, в присутствии Гарри Лондона пока не было необходимости.
— Пол, — начал Хэмфри, — в прошлый раз, когда мы были вчетвером, у нас состоялся разговор о кражах энергии. В нем затрагивался и семейный фонд Йелов. Я уверен, что вы помните об этом.
Йел кивнул:
— Да, конечно.
— В тот раз вы утверждали, что и понятия не имеете о существовании преступлений такого рода.
— Хватит! — Лицо Пола Йела побагровело от злости. — Мне не нравится ваш тон, Эрик. В чем вы меня пытаетесь уличить? Мало ли что я мог сказать…
Хэмфри с раздражением прервал его:
— Никаких “мог”. О своей неосведомленности в этом вопросе вы заявили совершенно недвусмысленно. Более того, вы повторили это несколько раз. Я помню, как это было. Ним тоже.
Ним видел, что мозги Йела работают на полной скорости. Он попытался придать твердость своему голосу:
— Что бы я там ни говорил, из этого не следует…
— Ним, — приказал президент, — покажите мистеру Йелу содержимое вашей папки.
Открыв папку, Ним бросил на стол небольшую стопку писем и документов. Сверху было письмо, помеченное канцелярией Верховного суда.
Йел поднял его и тут же отбросил. На другие он и не взглянул. Лицо его, и до этого момента багровое, потемнело еще больше.
Позже, вспоминая эту сцену, Ним предположил, что Йел уже ожидал каких-то разоблачений, но ему и в голову не приходила возможность столкнуться со своей старой корреспонденцией. Только этим и можно было объяснить его жалкий вид.
Он облизал губы. Казалось, он лишился дара речи.
Наконец он сказал, словно бы извиняясь:
— Иногда, особенно в Вашингтоне.., когда столько всего происходит, столько бумаг, поток корреспонденции.., можно забыть… — Он замолчал.
Очевидно, и для самого Йела это звучало так же фальшиво и неубедительно, как и для Хэмфри с Нимом.
— Ладно, — буркнул он и вышел из-за стола. Потом, не глядя на Нима и Хэмфри, попросил:
— Пожалуйста, дайте мне собраться с мыслями. — Он сделал несколько шагов в сторону, затем повернулся к ним:
— Из документов совершенно ясно, джентльмены, что я виновен в обмане и пойман на этом. — Голос Пола Йела был ниже, чем обычно. Когда он продолжил, на лице отразилась боль. — Я не буду ничего объяснять или просить извинения за свою ошибку, не стану говорить о своем беспокойстве во время нашего предыдущего разговора или естественном желании защитить свое доброе имя.
“Именно это, — подумал Ним, — он сейчас и ухитряется делать”.
— Тем не менее, — продолжал Йел, — я клянусь вам, что никогда не участвовал в краже энергии семейным фондом Йелов и ничего не знал об этом, как я и заявил здесь во время нашего первого разговора.
Эрик Хэмфри, который, как помнил Ним, раньше был склонен поверить Йелу, молчал. Возможно, он думал так же, как и Ним: тот, кто однажды соврал, чтобы защитить свою репутацию, может снова соврать по той же причине.
Ниму вспомнился вопрос Гарри Лондона: “До каких пор “уважаемый” Пол будет выходить сухим из воды?” Тишина повисла в воздухе. В глазах судьи застыла боль.
— Ним, — спокойно сказал Хэмфри. — Я думаю, что в твоем дальнейшем присутствии нет необходимости.
С облегчением Ним собрал со стола бумаги, вложил их в папку и, зажав ее под мышкой, вышел без единого слова.
Тогда он не думал, что видит судью Йела в последний раз.
Ним никогда не узнал, что еще происходило в кабинете президента в тот день. Он не спрашивал, а Эрик Хэмфри не проявлял инициативы. Но окончательный результат стал ясен на следующее утро.
В 11 часов Хэмфри послал за Нимом и Терезой Ван Бэрен. Когда они вошли в его кабинет, он показал им письмо.
— Я получил заявление от судьи Пола Шермана Йела об отставке с должности нашего общественного представителя и директора в компании. Отставка принята с сожалением. Я бы хотел, чтобы объявление было сделано немедленно.
— Мы должны указать причину, Эрик, — сказала Тереза.
— Плохое здоровье. Врачи мистера Йела сказали ему, что в его возрасте напряжение от выполнения новых обязанностей в “ГСП энд Л” может оказаться слишком сильным. Они посоветовали ему оставить эту работу.
— Нет проблем, — улыбнулась Тереза. — Я разошлю сообщение об этом сегодня днем. Правда, у меня возникает еще один вопрос.
— Да?
— Мы останемся без представителя компании. Кто займет это место?
Впервые за это время Хэмфри улыбнулся:
— Я слишком занят, чтобы искать кого-то еще, Тесе, так что, думаю, альтернативы нет. Наденьте это седло снова на Нима.
— О Боже! — сказала Ван Бэрен. — Я так и чувствовала. Его и не надо было снимать.
Выйдя из кабинета президента, Тереза Ван Бэрен понизила голос:
— Ним, скажи мне по секрету, что стоит за этой штукой с Йелом. Что было не так? Ты знаешь, я ведь выясню рано или поздно.
Ним покачал головой.
— Ты слышала президента, Тесе. Плохое здоровье.
— Ты ублюдок, — бросила она ему. — За это я могу не выпустить тебя на телевидение до следующей недели.
