Екатерина Завершнева - Высотка
Кажется, все.
Будь
«…что такое сидеть на чемоданах. Жду ответа из Канады, где, тьфу-тьфу-тьфу, начало что-то складываться. Невероятно, но факт — та самая статья, в соавторы которой меня когда-то включил Кузнецов, пошла в американский журнал с приличным импакт-фактором и теперь может склонить чашу весов в мою пользу. А я-то, дурак, упорствовал, чтобы меня убрали из списка. Помню, Кузнецов сказал — никогда не знаешь, что в жизни пригодится. Как в воду глядел. Впрочем, тебе это наверняка неинтересно.
Меня также вдохновляет пример Крокодила, которого мы на прошлой неделе проводили в Штаты. Мира ничуть не расстроилась, ей только жалко Пупсю, который не увидит отца до следующего лета. Она говорит, что люди не могут потерять друг друга, если они друг другу нужны. Мне бы ее уверенность».
«…в армию, если не успею умотать в Канаду. Впрочем, служба здесь не тягостная, мальчики и девочки живут в общих казармах, строем не ходят, по выходным едут на побывку домой и т. д. Может, оно и неплохо — находишься на полном государственном обеспечении и не надо каждый день контактировать с Настей, общение с которой меня чрезвычайно утомляет. Мы, кажется, дозрели до развода, но пока об этом речи не идет, т. к. с социальной точки зрения этот шаг ударит по нам обоим. Кроме того, я как честный человек должен помочь ей выбраться отсюда, если и сам когда-нибудь выберусь.
А вообще — скука смертная. Я сделался брюзглив до невозможности, потому что… Потому что всегда был таким. И не надеюсь, что новеньким понравлюсь тебе больше. Впрочем, и меньше уже явно не. Так и хочется написать вялой рукой — fare thee well and if forever, still forever fare theе well. На понимание не рассчитываю, хотя к „Евгению Онегину“ все же отошлю. Давно не заглядывала?»
«Аська, привет. Мы столько времени не общались, что я даже не знаю, с чего начать.
Моя внешняя жизнь постепенно налаживается после периода безработицы и безденежья. Я нашел более или менее приличную работу в одной фирме, организующей разного рода курсы: языки, делопроизводство, бухучет и прочее.
Как нашел? Да очень просто — через газету. А чтобы взяли, придумал фокус в духе этого — отсканировал свой диплом, в графе „специальность“ подтер слово „химия“ и написал „психология“, и что бы ты думала — сошло! Теперь занимаюсь всем понемногу — беседую с клиентами, преподаю математику, русский, логику и подготовку к психологическому тестированию. Последнее особенно восхищает степенью своей профанации. К примеру, я, учу людей „правильно“ отвечать на вопросы MMPI или описывать картинки ТАТ. Особенно радуюсь за тех психологов, которые потом обрабатывают эти тесты и делают глубокомысленные выводы на основании письменных ответов.
Математика с логикой тоже штука забавная. Самый офигительный кайф рассказывать группке восемнадцатилетних девиц про парадокс лжеца, латинский квадрат и строение силлогизма. Они смотрят широко открытыми глазами и ничего не понимают. Это здорово поднимает самооценку.
Кроме того, наша контора выпускает учебники по подготовке к психометрии, в чем я тоже принимаю участие. Выдумываю задачи типа:
„Все слоны обладают длинным хоботом и большими ушами. Некоторые животные принадлежат к отряду хоботных. Из этого следует, что:
1) слоны из отряда хоботных;
2) некоторые животные — слоны;
3) только хоботные — слоны;
4) размахивая ушами, слоны могут летать, поэтому они трубят в хобот, чтобы не столкнуться в воздухе“.
Как бы ты ответила? Уверен, что с логикой у тебя отношения по-прежнему неважнецкие, иначе ты не сказала бы мне тогда по телефону, что с удовольствием приехала бы, но как-нибудь в другой раз».
«Если бы ты увидела меня на службе, ты бы умерла — я хожу в белой рубашке, пиджаке и галстуке, тщательно выбритый и пахнущий Escadой. Иногда смотрю на себя в зеркале и удивляюсь, как дошел до жизни такой — выгляжу словно торговец гербалайфом. Терпеть не могу разговоров по телефону — и все же занимаюсь этим по 12 часов в сутки. Благодаря новой работе избавился от многих интеллигентских комплексов. Мне теперь ничего не стоит позвонить незнакомому человеку в 9 утра, возможно, поднять его с постели и начать втюхивать что-нибудь ненужное.
Зато у меня появился новый комплекс, от которого так просто не избавишься. Меня тут спросили, сколько мне лет, причем совершенно неожиданно. Этот вопрос исходил от одной 17-летней ученицы, которая любыми способами пыталась меня закадрить. Наверное, мы кажемся им интригующе взрослыми, не знаю, но я внезапно почувствовал себя старой развалиной. Мы учим, поучаем, принимаем зачеты, экзамены… Ходим на работу, пьем коньяк… Платим за квартиру, спим по ночам… И что дальше?
С этого-то все и началось. Я как будто вернулся обратно — томление в груди, дрожь в коленках, короткие взгляды — я у доски, она в классе. Недавно прождал два часа под дождем с букетом цветов, а она не пришла. И тогда я подумал — какого черта! Куда я полез, зачем? Повторить захотелось? Но мне не нужны повторения. Мне вообще ничего не нужно. Я больше не думаю о тебе и, кажется, забыл, какого цвета у тебя глаза. Карие?
„О, души, слепленные из грязи, нежности и грусти!..“ Непредвиденное, чудесное закончилось, впереди только нормальная жизнь. Работа, квартира, коньяк.
Впрочем, свои тихие радости есть и у взрослых. Поскольку я теперь состоятельный, то начал одеваться не просто так, а с выбором. Открыл целый мир магазинов дорогой одежды и обуви, и теперь с каждой зарплаты покупаю себе то новый пиджак, то ботинки.
Нечто похожее, только хуже, происходит с Сидом. Хуже — потому что он к рефлексии не склонен и изменений не отслеживает. Он тухнет в своем болоте, именуемом Хайфой, ругается с женой и проклинает судьбу. Недавно призывал меня ехать в какой-то киббуц на Голанах, чтобы прыгать там с банджи — это веревка, которой тебя привязывают за ноги, и ты прыгаешь с обрыва вниз, мордой в природу. Но потом все обломилось из-за того, что Сид не дозвонился до киббуца и не смог уточнить, есть ли там сейчас этот аттракцион. Поехать же просто так ему было западло, потому что банджа, видите ли, находится по дороге к его тестю с тещей. Он стал совершенно несносен, ноет, что работа достала, денег нет и т. д. — и это притом, что на работе он достиг значительных успехов и его еженедельный вкладыш к „Вестям“ получил какую-то суперпрестижную премию… Да ну его к Б-гу! Сегодня позвонил ему, поздравил с днем рождения, пожелал много денег, он был очень рад».
«Мира с Настей собрались в Москву, зазывали меня, но я отказался. Понял, что пока не готов увидеть тебя, маму… Мой дом здесь. Временный, разумеется, но все же дом. В нем тишина и покой. Никто не нарушает моих границ, не топчет походными ботинками мой внутренний дворик. И я могу вырастить в нем столько капусты, сколько захочется, и никому не давать отчета о том, почему я живу именно так, а не иначе.
Сегодня иду в филармонию слушать Ирку, потом мы вместе с ее богемными друзьями-альтистами поедем к морю пить фалернское вино. В Москве же нет ни моря, ни альтистов, ни фалернского. С Москвой меня связывают только болезненные воспоминания, которые постепенно изглаживаются, освобождая место для чего-то нового. И оно скоро наступит, потому что лучшее, конечно, впереди».
«Аська, привет.
Пишу коротко, нет никаких сил чинно сидеть за столом и водить ручкой по бумаге. Когда ты уже заведешь себе электронную почту! Это просто и удобно, а отказываться от такого удобства — форменное мракобесие.
Я молчал, пока не было полной определенности, но теперь можно. Сообщаю новость: мне дали стипендию в университете Торонто. Теперь бегаю по инстанциям, оформляю отъезд, нервничаю, терзаюсь беспочвенными страхами (вдруг что-то накроется в последний момент, бумаги не придут, они передумают и т. д.), но и это скорее заводит, чем выбивает из колеи. Да, я снова стану новичком, но только такая позиция и заставляет нас меняться.
Не говори ничего маме, я сообщу ей оттуда. Если хочешь подробностей — позвони в четверг вечером, только не поздно, потому что мы уезжаем в Эйлат отгулять последние выходные. Мира пишет тебе письмо, но в мой конверт она точно не успеет, потому что Сид — а в роли оказии сегодня выступает именно он — уже двести раз повторил, что если я сейчас же не остановлю свой мутный эпистолярный поток, то он опоздает на самолет… Он вообще страшный брюзга и мизантроп, еще почище моего. Если он будет на тебя косо смотреть, не молчи, не терпи, а скажи, что нажалуешься мне.
