Игорь Адамацкий - Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1980-е

Не каждый новообращенный может отказаться от попсового шмотья, нажитого в домитьковские времена; появилась даже формула, митьковская по букве, но не по духу: кто носит «Адидас», тому любая лялька даст!

Но это все же не важно; настоящий митек и амуницию в стиле Дэвида Боуи сможет носить как рваный ватник. Нужно, пожалуй, изменить формулировку: митек одевается во что попало, но ни в коем случае не производит впечатление попсово одетого человека.

Однако вернемся к наболевшему вопросу о культуре.

Нижеприведенные очерки не дадут конкретного описания вкусов и привязанностей митьков — это сделано в работе А. Флоренского (см. реферат в четвертой части). Я попытаюсь только дать общие понятия о митьковской культуре и указать направления дальнейших исследований.

Я с удовлетворением воспринял известие о появлении первых, видимо рукописных, митьковских цитатников.

Время требует от нас призадуматься об общих принципах издания таких цитатников.

Чтобы выполнять свою важную функцию — быть предметом, удобным для размахивания, — цитатник должен издаваться в приятном оформлении и небольшом формате, объем его не должен превышать одной-двух тысяч страниц, поэтому целесообразно печатать его мелким шрифтом на рисовой бумаге.

Цитатник, как это видно из наименования, является собранием употребляемых митьками цитат из телефильмов, кинофильмов, романов, газет, эстрадных представлений, опер, балетов и т. д.

Классификация цитат может быть различной:

— по алфавиту (например, буква А: «А мусорка вашего мне на съедение отдашь?»),

— по первоисточнику (например, названия разделов: телефильм «Место встречи изменить нельзя», опера «Повесть о настоящем человеке», стихотворение «Бедный Икарушка» и т. д.),

— по эмоции, выражаемой цитатой (например, раздел «решительность»: «Надо вынимать Фокса — иначе всем нам кранты!» — или из того же раздела: «Это я убил тогда старуху-процентщицу и сестру ее Лизавету топором и ограбил!»).

Объем издания вынуждает к краткости. Вот как я представляю себе статью из цитатника по первоисточнику:

Например, раздел «Место встречи изменить нельзя».

КТО ЭТО ТАМ ГАВКАЕТ? — С ТОБОЙ, СВИНЬЯ, ГОВОРИТ КАПИТАН ЖЕГЛОВ! — цитата произносится одним лицом, не выражает отчетливой эмоции, служит для самоутверждения и заполнения времени.

От некоторых митьков, особенно зарубежных, не знакомых с нашей отечественной телеклассикой, можно услышать сетования по поводу непонятности цитат например вышеприведенной, даже для участников движения.

Встает вопрос: не стоит ли в цитатнике кратко указывать ситуацию, при которой произносится цитата? Ответ: во-первых, митьковские цитаты достаточно выразительны и без комментариев, так как употребляются не ради назидательности, а из чистого искусства; во-вторых, место для подобных объяснений, конечно, не в маленьких цитатниках, а в Большой Митьковской Энциклопедии.

Вот как я представляю себе статью о вышеприведенной цитате там (разумеется, в сокращении):

КТО ЭТО ТАМ ГАВКАЕТ? — С ТОБОЙ, СВИНЬЯ, ГОВОРИТ КАПИТАН ЖЕГЛОВ! — Цитата составная, состоит из двух реплик.

Назначение цитаты: доставание (см. статью «Христианское смирение»).

Происхождение цитаты: пятая серия телефильма «Место встречи изменить нельзя» (см. статью «Место встречи изменить нельзя»).

Экспозиция произнесения цитаты в первоисточнике: Жеглов (см. статью «Жеглов») заловил Горбатого (см. статью «Горбатый») в подвале и говорит в рупор (см. статью «Матюгальник»), чтобы тот выходил.

ГОРБАТЫЙ (из подвала): Кто это там гавкает?

ЖЕГЛОВ (в рупор): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!

Область применения цитаты: цитата не имеет выраженной эмоциональной окраски, но убедительно звучит в телефонном разговоре. Например: митек звонит абоненту.

АБОНЕНТ: Алло!

МИТЕК: Кто это там гавкает?

АБОНЕНТ (обиженно): А это кто звонит?

МИТЕК (победно): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!

С достоинством произнесенная цитата в большинстве случаев произведет на абонента желаемый эффект.

Цитата уместна в разговоре с соседями по коммунальной квартире, украсит она и праздничный стол.

Митьку-абитуриенту можно посоветовать произнести ее во время собеседования с преподавательским составом (по тому же типу, например, ПРОФЕССОР: Здравствуйте, молодой человек! МИТЕК: Кто это там гавкает? ПРОФЕССОР: Что вы себе позволяете, молодой человек! МИТЕК: С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!).

Митек-студент, имея зычный голос, оживит этой цитатой скучную лекцию, митек-служащий с ее помощью сделает более непринужденными, как правило, натянутые отношения с начальством.

О новых направлениях в лексике митьков можно сказать немногое, ибо она развивается столь стремительно, что мудрено предугадать.

Как мы знаем, для речи митьков характерно употребление ласкательных окончаний и мощный драматизм. Первый фактор помогает избежать сухости и суровости, второй — ханжеского, елейного оттенка речи в стиле Иудушки Головлева.

Не так давно ласкательные окончания употреблялись только применительно к существительным и прилагательным, например:

— Где оттягивался вчера?

— В Паркушке Победушки.

Или, поскольку речь идет о культуре:

— Какой фестивальный фильм убойнее?

— «Гибелюшечка боженек» Висконтьюшки.

Здесь восхищает смелая ломка общего угрожающего смысла названия фильма.

Однако язык митьков, как и было сказано, не стоит на месте. Недавно на вопрос, какой фестивальный фильмушко самый улетный (читатель, полагаю, догадывается о различии между «улетом», «обсадом» и т. д.), Дмитрий Шагин дал ответ: «А кораблюшечка плыветушки». Попутно отметим, как приятен здесь «кораблюшечка» вместо набившего оскомину банального «кораблика».

Итак, ласкательные окончания появились также у глаголов, причем у всех глаголов (из редких зарниц митьковской лексики: «А не пора ли нам спатеньки?» Другого примера уже, пожалуй, и нет).

Можно смело предсказать, что вскоре ласкательные окончания появятся также у местоимений, деепричастий и герундиев.

Мощный драматизм речи митьков достигается перманентно-надрывной интонацией, частым употреблением абстрактно-жалостливых баек (см. раздел «О трагическом у митьков») и специфическим понятием о долге — скорее трансцендентном, чем реальном.

Митек не выполняет взятых на себя обязательств, чего от него, впрочем, уже и не ждут, но считает важным исполнение невысказанных желаний (ведь так и надо в любви — а митьки всех любят). Так как окружающим трудно не только выполнить, но и догадаться об этих желаниях, обида митька накапливается и драматизм речи возрастает.

Например, митек просыпается с похмелья один. Ему жарко и муторно, хочется, чтобы кто-нибудь зашел в гости и развлек его, — но никто не приходит, не приносит ему пивка. Потерявший терпение митек звонит приятелю, кандидатуру которого он считает подходящей для сегодняшнего гостя:

— За что?! За что ты меня так?!

— А что? — пугается приятель.

— А что… — горько усмехается митек, — да ладно… Нет, все ж таки скажи, только одно скажи — за что ты со мной так?! Пусть, пусть я гад, западло — но так! Так-то за что меня! Я что — убил кого-нибудь? Ограбил?

— Митя, да что случилось?

— А ты не знаешь, что случилось?!

— Не знаю…

— Почему же ты не мог один — один только разочек в жизни! — спокойно прийти в гости?!

Есть такие старые, навсегда закрывшиеся пивные ларьки. Наметанный глаз еще различит вокруг них следы недавнего оживления: слежавшиеся пласты окурков, там-сям пятна металлических и пластмассовых пробок, осколки зеленого стекла. Но сквозь плотно утрамбованную почву уже пробивается трава, черная пыль лежит на прилавке ларька, стекла разбиты, оттуда разит мочой.

И часто можно увидеть, как утром к этой могилке ларька по одному, по двое и по трое приходят некрасиво, неряшливо одетые люди и долго стоят здесь. Это в основном пожилые люди («Брали Берлин! — со слезами говорит митек-рассказчик. — А такой, как Дэвид Боуи, — нет! Он не придет к такому ларьку!»).

— Или нет! — сходу перестраивает повествование Д. Шагин (а рассказывает именно он). — Это бы еще полбеды! Ларечки-то… еще открыты! Только в них теперь… квас, а не пиво!

И вот приходят так… постоят… Один к ларьку подойдет, возьмет кружечку… кваса! Со вздохом посмотрит на нее (Митька, изображая все в лицах, смотрит на воображаемую кружку, как очень грустный баран на новые ворота)… отопьет от нее… поставит обратно… вздохнет… подойдет к своим товарищам…