Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов
«Поезжай в поварское училище, постигай там профессию пекаря,- подумал слушатель,- Пеки пижаму из печенья».
- Тридцать семь долбаных лоханок,- сказал сержант,- Ну ты можешь такое себе представить?
«Requiescat in расе».
- Только правду говоря,- сказал сержант,- у них не было такого кэрри - червякового. Это я для тебя придумал, чтобы обмануть, шутка такая, значит.
ГЕРОИ
- Знаешь, все эти ребята, О? если они не знают, в чем дело, так как же они могут…
- Вот именно.
- Поэтому я себя информирую. «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт», «Бизнес Уик», «Сайентифик Америкэн». Я взял за обязательное правило насыщать себя информацией.
- Да.
- Иначе твои решения почти не имеют смысла.
- Верно.
- Я в том смысле, что они конечно же имеют смысл, ибо ни одно решение не бывает бессмысленным в себе самом и само по себе, но они не имеют информированного смысла.
- Каждый гражданин имеет право.
- На что?
- Действовать. По своему разумению.
- Только его разумение вряд ли будет таким уж разумным. Если он не даст себе труда. Разобраться, в чем дело.
- Выбрать кандидата куда-то там.
- Абсолютно верно.
- Все эти кандидаты, кандидаты.
- День ото дня их все больше и больше. Сотни.
- Ну и как же может обычный человек…
- Человек с улицы…
- Действительно знать. Хоть что-нибудь. Про этих фруктов.
- Масс-медиа.
- Верно. Масс-медиа. Вот оттуда мы и знаем.
- Фасады.
- Какой-нибудь из этих фруктов, он может позвонить тебе по телефону.
- Верно.
- И ты конечно же будешь безумно польщен, верно?
- Верно.
- Ты говоришь, мамочки, да я же разговариваю с этим долбаным сенатором или кто уж там.
- Ты дрожишь от благоговения.
- Или кто уж там. У него твои имя-фамилия на маленькой карточке, верно? Он держит эту карточку в руке.
- Верно.
- Ну, скажем, тебя зовут Джордж. Он говорит, привет, Джордж, очень приятно с тобой поговорить, что ты думаешь об экономике? Или о чем уж там.
- И что же ты говоришь?
- Ты говоришь, привет сенатор, мне кажется, что она вроде как малость неустойчивая, экономика.
- Ты проинформировал себя на предмет экономики.
- Погоди, погоди, не в этом же суть. Я в том смысле, что это часть сути, но отнюдь не вся суть.
- Верно.
- Так вот, ты говоришь ему свое мнение, она малость неустойчивая. И он соглашается с тобой и вешает трубку, и ты вешаешь трубку, довольный и счастливый.
- Абсолютно верно.
- И вот тут-то и суть. Учтет он твое мнение в своих действиях?
- Нет.
- А он его хоть помнит, твое мнение?
- Он берет следующую карточку.
- У него там чертова уйма карточек.
- Сотни две, а то и три.
- И это только одна серия телефонных звонков.
- Думаю, это его очень утомляет.
- Надоедает до безумия. Но не в этом суть. Суть в том, что все эти игры бессмысленны. Повесив трубку, ты знаешь о нем ни на вот столько не больше, чем прежде.
- Ну, иногда можно что-нибудь заключить. По его голосу.
- Или, скажем, ты встречаешься с ним лицом к лицу.
- С кандидатом. Он приходит туда, где ты работаешь.
- Он выходит на парковочную площадку рукопожи- мать своих избирателей.
- Он пожимает тебе руку.
- Затем он пожимает руку следующего парня. Что ты узнал, когда он пожал тебе руку.
- Ноль. Прочерк.
- Позволь мне обрисовать третью ситуацию.
- Какую?
- Ты стоишь на тротуаре, а он проезжает мимо, со всем своим эскортом. Машет рукой и улыбается. Что ты узнал? Что у него приличный загар.
- А что в действительности? Кто этот человек под маской? Этого ты не узнал.
- Поэтому мы полагаемся на масс-медиа. Мы вынуждены полагаться на масс-медиа. На прессу и на электронные средства информации.
- Благодарение Господу, у нас имеются масс-медиа.
- Это то, что мы имеем. Это наши инструменты. Посредством которых мы себя информируем.
- Точно, на сто процентов.
- Но. И в этом суть. Средства информации искажают.
- В них работают люди, а людям свойственно, верно?
- Средства информации не назовешь чистым стеклом, сквозь которое мы можем ясно увидеть вещи.
- Мы видим их как бы гадательно
[91].
- Я не говорю, что это намеренные искажения. Неровности чистого стекла. Но мы не должны о них забывать.
- Нам свойственно ошибаться.
- А теперь возьмем пресс-конференцию.
- Кандидата. Или президента.
- Иногда они задают им вопросы, которые они хотят, чтобы они им задали.
- Заготовленные вопросы под заготовленные ответы.
- Я не говорю, что они все такие. Я даже не говорю, что таких большинство. Но такое случается.
- Я догадывался.
- Или он не выбирает из желающих спросить того, кто, как он знает, может загнать его в угол.
- Он выбирает парня, сидящего рядом.
- Дело в том, что у него большой опыт. Он знает, что этот парень собирается спросить его насчет экономики, этот парень собирается спросить его насчет ядерного холокоста, а этот парень собирается спросить насчет Китая. Так что он может предвидеть…
- - Какого типа вопрос подкинет ему тот или иной конкретный парень.
- Совершенно верно. Конечно же среди этих мальцов есть и очень ушлые, ничуть не слабее его самого. В своих частных сферах компетенции.
- Они могут объехать его на кривой.
- И он умоется.
- А может, полезет напролом и ответит на этот треклятый вопрос.
- Однако все, что мы видим, что видит широкая общественность…
- Только верхушка айсберга.
- Есть гораздо большая подводная часть, которую мы не видим.
- Весь айсберг.
- Мы подобны слепым мышам, ощупывающим айсберг.
- Поэтому ты должен иметь много, очень много источников. Чтобы получить картину.
- Как печатных, так и электронных.
- Когда мы смотрим по ящику пресс-конференцию, это даже не вся пресс-конференция.
- Это выжимки.
- Всего лишь выжимки. По большей части.
- Может быть, то, о чем ты хотел бы узнать, как раз и было вырезано.
- Ставлю десять против пяти, что что-нибудь, затрагивавшее твои личные, жизненные интересы, как раз и было вырезано.
- Наверняка.
- И они ведь не нарочно. Просто они люди.
- Я знаю. А без них у нас и совсем ничего бы не было.
- Но иногда вкрадывается и пристрастность.
- Легкая, еле заметная пристрастность, придающая однако их объективности определенную окраску.
- Возможно, они и сами о ней не подозревают, но она вкрадывается. Через черный ход.
- Скажем, ты просматриваешь газету и там даны снимки всех кандидатов. Они все ведут предвыборную кампанию, в разных местах, и вдруг оказывается, что они дали снимок одного парня в два раза большим форматом, чем снимок другого.
- Почему они так сделали?
- Может быть, снимок первого парня представляет для читателя больший интерес. Но все равно это пристрастность.
- Возможно, им следует измерять их, эти снимки.
- Возможно, им нравится этот парень. Возможно, он просто нравится им как человек. Он привлекательнее. И это вкрадывается.
- Ну, точно, этот парень привлекательнее.
- Но чтобы быть до конца честным, ты должен напечатать снимки парня, который тебе не нравится, тем же форматом, что и снимок этого парня.
- Или, может быть, парень, который им не нравится, они изучают его придирчивее. Его личную жизнь. Взносы на предвыборную кампанию.
- Или, может быть, ты надеешься получить работу, если его выберут. Человеческие слабости.
- Это низкое подозрение. Это ужасное подозрение.
- Надо смотреть правде в глаза.
- Я не думаю, чтобы так бывало. Не так уж много работ, которые им хотелось бы получить.
- В этом долбаном правительстве не так уж много работ?
- Которые лучше их теперешней работы. Я хочу сказать, кем ты скорее хотел бы быть, старшим помощником младшего дворника в правительстве или влиятельной фигурой в масс-медиа?
- Второе. При любой погоде.
- Я имею в виду, что если ты, к примеру, возглавляешь долбаный «Уолл-стрит джорнэл». Влиятельный голос. Кассандра, вопиющая в пустыне. Они боятся того, что ты можешь обнародовать - или не обнародовать. Ты можешь высоко держать голову. Ты не кланяешься никому, хоть там президенты, хоть короли…
- Ты должен встать, когда он входит, такое правило.
- Встать - это еще не значит поклониться.
- Тут главное - изучать их лица, лица этих парней, этих парней, которые кандидаты, по ящику с выключенным звуком. Вот тут ты можешь все увидеть.
- Ты можешь читать в их душах.
- Ты не можешь читать в их душах, но ты можешь получить представление, проблеск.
