Дональд Бартельми - Шестьдесят рассказов

Дональд Бартельми

Шестьдесят рассказов

ГРАФОЛОГИЯ

Эдвард объяснял Карлу значение полей.

- Ширина полей,- говорил он,- свидетельствует о наличии культурных, этических и эстетических основ либо об их отсутствии. Очень широкие поля слева характерны для людей культурных и утонченных, обладающих глубоким пониманием изобразительного искусства и музыки. В то время как,- продолжил он, наизусть цитируя руководство по графологии,- в то время как узкие левые поля свидетельствуют об обратном. Полное отсутствие полей слева свидетельствует о практичности характера и благоразумной экономности в сочетании с крайне слабым эстетическим чутьем. Очень широкие поля справа характерны для людей легкоранимых, боящихся взглянуть жизни в лицо и малообщительных.

- Не верю я в эти штуки,- сказал Карл.

- Так вот,- отмахнулся от него Эдвард,- если взглянуть на твои плакаты, ты оставил широкие поля со всех сторон, что характерно для человека с предельно обостренной чувствительностью, любящего и понимающего цвет и форму, человека, сторонящегося толпы, предпочитающего жить в фантомном мире красоты и хорошего вкуса.

- А ты там точно ничего не перепутал?

- Я общаюсь с тобой,- сказал Эдвард,- через бездонную пропасть темноты и невежества.

- Это моя темнота, так что ли? - спросил Карл.

- Это твоя темнота, раздолбай черномазый,- отрезал Эдвард.- Тоже мне, развонялся.

- Эдвард,- сказал Карл,- побойся Бога.

- Ну зачем ты написал на плакатах всю эту плешь? Зачем? Ведь это неверно, так ведь? Так ведь, да?

- Да в общем-то верно,- сказал Карл, скользнув глазами по переднему из коричневых щитов, висевших у него на груди и спине.

Надпись на щитах гласила:

«В графстве Селби, Алабама, меня бросили в тюрьму за кражу доллара с полтиной, хоть я их совсем не крал. Пока я сидел в тюрьме, мой младший брат был убит amp; Мама бросила меня совсем малюткой. В тюрьме я услыхал Глас Божий amp; Теперь я брожу по дорогам, проповедую дни напролет, неся людям весть об эсхатологической Любви. Я подавал заявление о приеме на работу, но Никто не дает мне работы, ведь я же сидел в тюрьме amp; Вся обстановочка полный кошмар, Пепси-кола. Я прошу потому, что мне нечего есть amp; Избави нас от лукавого».

- Это верно,- сказал Карл.- В некотором роде. В данном тексте содержится некая merde- вая внутренняя истина, проглядывающая как метафизическое преломление реальных событий.

- А теперь посмотри, как ты пишешь эти «т» и эти «п»,- сказал Эдвард.- Верхушки букв скорее круглые, чем заостренные. Это свидетельствует об энергичности и агрессивности. То, что они и внизу скорее заостренные, чем круглые, указывает на упрямый, вспыльчивый, саркастичный характер. Ты понимаешь, о чем я?

- Тебе виднее,- пожал плечами Карл.

- Маленькие большие буквы,- сказал Эдвард,- указывают на скромность и застенчивость.

- Жаль, что мама тебя не слышит,- сказал Карл.- Вот бы порадовалась.

- С другой стороны, излишне размашистые петли твоих «у» и «g» говорят об эгоизме и склонности к преувеличениям.

- Мои всегдашние проблемы,- вздохнул Карл.

- А какое твое полное имя? - спросил Эдвард, привалившись спиной к стене. Они стояли на Четырнадцатой стрит, неподалеку от Бродвея.

- Карл Мария фон Вебер,- сказал Карл.

- Ты употребляешь наркотики?

- Эдвард,- вздохнул Карл,- ты на себя посмотри.

- Ты мусульманин?

Карл поворошил свои длинные космы.

- Ты читал «Старость» Итало Звево? Мне точно понравилось, хорошая книга.

- Нет, Карл, ты все-таки мне ответь,- не отставал Эдвард.- В межрасовых отношениях, как нигде, необходимы честность и откровенность. Ну так как?

- Мне кажется, что достижение взаимоприемлемой договоренности вполне возможно и что правительство делает в настоящий момент все от него зависящее,- сказал Карл.-Я думаю, можно без труда найти доводы в пользу каждой из конфликтующих сторон. А ты знаешь, тут далеко не лучшее место, чтобы побираться. За сегодня мне подали всего два раза.

- Люди любят людей аккуратных,- заметил Эдвард,- А у тебя, не в обиду будь сказано, видок довольно вшивый.

- Ты точно думаешь, они слишком длинные? - Карл снова потрогал свои волосы.

- Ты считаешь мой цвет красивым? - спросил Эдвард,- Ты мне завидуешь?

- Нет,- сказал Карл,- не завидую.

- Ну вот, а я что говорил? Эгоизм и склонность к преувеличениям, все сходится.

- Зануда ты, Эдвард. По правде говоря.

Эдвард на секунду задумался, переваривая слова Карла, а потом сказал:

- Но зато я белый.

- Самый изысканный цвет,- кивнул Карл,- Слушай, я уже малость устал обсуждать расцветки. Поговорим-ка лучше о моральных ценностях или еще о чем.

- Слушай, Карл, а ведь я дурак,- сказал Эдвард.

- Да,- согласился Карл.

- Но только я белый дурак,- продолжил Эдвард, развивая свое неожиданное заявление.- В том-то вся моя прелесть.

- Да, Эдвард, ты прелесть,- согласился Карл.- С этим не поспоришь. Ты прекрасно выглядишь. У тебя весьма импозантная внешность.

- Да ну тебя на фиг,- уныло отмахнулся Эдвард.- Язык-то у тебя хорошо подвешен, я давно заметил.

- А все потому,- наставительно сообщил Карл,- что я читаю. Вот ты, ты читал «Каннибала» Джона Хокса? Обалденная книга.

- Постригись, Карл,- сказал Эдвард.- Купи себе новый костюм. Скажем, из этих, как сейчас носят, итальянских, с пиджаком в обтяжку. Ничто не мешает тебе начать восхождение по социальной лестнице, только ведь само собой ничто не делается, нужно работать и работать.

- Слушай, Эдвард, а чего это ты гак разволновался? Откуда такая озабоченность моим положением? Почему бы тебе не прогуляться отсюда ножками и не найти другого собеседника?

- Ты действительно беспокоишь меня,- признался Эдвард,- Я пытаюсь проникнуть в твою внутреннюю сущность, понять, что она такое. Разве это не любопытно?

- Кроме «Каннибала», Джон Хокс написал еще «Лапку Жука» и еще пару других книг, не помню только, как называются,- сказал Карл,- Я считаю его одним из лучших американских прозаиков нового поколения.

- Карл,- сказал Эдвард,- так в чем твоя внутренняя сущность? Колись, старик.

- Она моя,- негромко сказал Карл и опустил глаза. Его ботинки походили на тушки больших, грязно- коричневых птиц.

- А ты точно знаешь, что не украл эти полтора доллара, про которые на плакате?

- Эдвард, я же сказал тебе, что невиновен в похищении этих полутора долларов, - Карл зябко потоптался на месте. - Что-то холодно здесь, на этой Четырнадцатой стрит.

- Это всё твои фантазии,- сказал Эдвард.- Здесь не холоднее, чем на Пятой или на Лексингтон-авеню. Призрачное ощущение, что здесь холоднее, вызвано, по всей видимости, твоим низким, маргинальным статусом в нашем обществе.

- По всей видимости,- согласился Карл. На его лице появилось ожесточенное выражение,- А ты знаешь, что я пошел к федеральным чиновникам и попросил их дать мне работу в оркестре морской пехоты и что они мне сказали?

- Ты что, классно дудишь? Где же тогда твой сакс?

- Они так и не дали мне эту сраную работу,- сказал Карл.- Ну, что ты об этом думаешь?

- Эсхатологическая любовь,- сказал Эдвард, - Это какая же такая?

- Это завтрашняя любовь,- объяснил Карл,- во всяком случае, я так ее называю. Это любовь на том берегу Иордана. Данный термин означает совокупность условий, которые… одним словом, это одна из сказочек, которые мы, чернокожие люди, рассказываем себе для поднятия духа.

- Ох, Господи,- вздохнул Эдвард.- Темнота и невежество.

- Эдвард,- сказал Карл,- ты меня не любишь.

- Но отчасти и люблю,- сказал Эдвард.- Где ты воруешь все эти книги, по большей части?

- По большей части в аптеках,- сказал Карл,- Самое удобное место, они же узкие и длинные, продавцы обычно толкутся в глубине, рядом с аптечными стойками, а книги разложены у входа, на таких маленьких вращающихся стеллажах. Так что там очень просто втихаря опустить одну-другую в карман пальто, если, конечно, ты в пальто.

- Но…

- Да,- кивнул Карл,- я знаю, о чем ты думаешь. Если я ворую книги, то ворую и все остальное. Однако похищение книг метафизически отлично от похищения, скажем, денег. Если я не ошибаюсь, Вийон прекрасно высказался по этому вопросу.

- Это где, в «Если бы я был королем»?

- И к тому же,- добавил Карл,- неужели ты сам ни разу ничего не украл? Никогда в жизни?

- Моя жизнь,- вздохнул Эдвард.- Ну зачем ты мне о ней напоминаешь?

- Эдвард,- поразился Карл,- так ты не удовлетворен своей жизнью! А я-то считал жизнь белых приятной. Я люблю это слово, «приятно». Оно меня радует.

- Послушай, Карл,- сказал Эдвард,- почему бы тебе не сосредоточить все свои силы на улучшении почерка?