Маурин Ли - На краю Принцесс-парка
– Ты же приедешь ко мне? – постоянно спрашивал ее Клинт. – Например, на Рождество. В Калифорнии замечательный климат.
– Попробую, – ответила Дэйзи, понимая, что вряд ли когда-нибудь увидит мужа вновь.
– Не забывай, я буду присылать тебе деньги. Ты сможешь жить в Лондоне одна.
– Спасибо, Клинт.
– Ох, Дэйзи, Дэйзи! – воскликнул он, обхватив ее лицо ладонями. За последние дни Клинт дотрагивался до нее чаще, чем за все предыдущие годы, – он словно позволил себе наконец стать самим собой.
– Не благодари меня, – продолжал молодой человек. – Если бы не я, ты по-прежнему была бы в своей утробе. Я понимаю, что испортил тебе жизнь. Прости меня!
Кто-то вставил в замок ключ, и Дэйзи вышла в прихожую. Вошла бабушка со спящим Брэнданом на руках. У мальчика был обманчиво ангельский вид.
– Он заснул в мгновение ока, – прошептала Руби. – Я уверена, он пробежал сегодня миль сто. Сама не знаю, почему на свадьбах дети всегда словно с ума сходят. Помню, твоя мама с Гретой буквально на ушах стояли, когда во время войны здесь проходила одна свадьба.
– Давай его мне, – тихо сказала Дэйзи, протянув руки.
– Осторожнее, он ужасно тяжелый.
– Его кровать разобрана?
– Не знаю, но он все равно ничего не заметит. Просто сними с этого чертенка одежду и накрой одеялом. – Руби внимательно посмотрела на внучку. – Я и не заметила, как ты ушла из ресторана. Ты плакала?
– По телевизору показывали грустный фильм.
Ах, если бы можно было рассказать обо всем бабушке, облегчить душу! Но Дэйзи чувствовала, что, если она заплачет вновь, никакая сила в мире не сможет ее остановить.
Приехав домой на Рождество, Дэйзи привезла с собой большую картину и поставила ее на каминную полку:
– Бабушка, это тебе.
– Спасибо, милая, – ответила Руби, но, присмотревшись, озадаченно спросила:
– Что это?
– Дом.
– Дом?
Рисунок представлял собой большой неровный круг, наполненный бесформенными пятнами.
– Еще раз спасибо, Дэйзи, очень красиво… Наверное, ты ненадолго? Тебе же нужно работать?
– Я уволилась из магазина. На следующей неделе я выхожу на работу в «Одеон» на Лестер-стрит – я опять устроилась билетершей, – так что у меня есть целых семь дней.
Все это означало, что управляющая обувного магазина окажется в затруднительном положении – сразу после Рождества должны были начаться зимние распродажи, – но эта женщина всегда держалась с Дэйзи очень грубо и не заслуживала хорошего отношения к себе.
– Меня удивляет, что ты не поехала на Рождество в Америку, к Клинту.
– Мне это не по карману. Кроме того, он живет в квартире не один, и у них там просто негде остановиться.
Как Дэйзи ни старалась, обойтись без лжи было невозможно.
– Нехорошо выходит, дорогая. Не успев пожениться, вы опять живете врозь.
Дэйзи решила, что сразу после праздников она скажет матери и бабушке правду.
Когда девушка уже отправилась спать, приехал Мэттью и привез всем рождественские подарки.
– Кажется, я понял, что она хотела сказать, – заметил он, увидев картину.
– Тогда объясни и мне, – попросила его Руби. – Для меня это темный лес.
Мэттью покачал головой:
– Не буду. Рано или поздно ты поймешь все сама. – Он перевел взгляде картины на Руби и обратно. – Как же вам всем повезло! Я тоже хотел бы быть изображенным на картине Дэйзи, но мне повезло намного меньше, чем вам, – и сейчас уже слишком поздно что-то менять.
– Не понимаю… – только и смогла ответить Руби.
Когда приехали Мойра с Сэмом, была уже почти полночь. Учительская карьера Мойры закончилась, так и не начавшись: она была уже на третьем месяце и ужасно волновалась по этому поводу. Ребенок должен был родиться в июне.
В последние годы Пикси считала само собой разумеющимся, что ее с мужем пригласят на рождественский обед в дом на краю Принцесс-парка. Пришли они и на этот раз. За столом Дэйзи была подвергнута настоящему допросу с пристрастием.
– Клинт ничего не рассказывает нам в своих письмах, – пожаловалась Пикси, которую явно раздражало то, что у Мойры должен был родиться ребенок, а Дэйзи так и не забеременела за год замужества.
– Пикси, это что, гонка? – резко заметила Руби. – Дэйзи с Клинтом сами решат, когда им за водить детей, и ты тут ни при чем.
– Вот именно, – поддержала ее Хизер, которая по-прежнему терпеть не могла Пикси Шоу. – Я даже представить себе не могу, что буду вынуждать Дэйзи родить ребенка. Детей заводят родители, а не бабушки.
Когда обед наконец закончился, Руби мысленно вздохнула с облегчением – атмосфера за столом была весьма напряженной. Она решила, что на следующий день скажет Пикси, что их пригласили в другое место. Справедливости ради следовало заметить, что напряжение исходило не только от Пикси – Дэйзи по-прежнему была чем-то расстроена, Грета дулась неизвестно на кого, да и Мэттью почти все время молчал. Даже Брэндан ничего не делал, чтобы разрядить обстановку: он постоянно рвался под елку, за своими подарками. Руби мысленно поблагодарила Бога за приход Мойры и Сэма: ей было приятно видеть за столом хотя бы два счастливых лица.
Судя по всему, между Гретой и Мэттью произошла очередная ссора – в последнее время они только и делали, что ругались.
«Наверное, Грета опять истратила слишком много денег», – подумала Руби.
– Она разорит меня, черт возьми! – пожаловался Мэттью пару недель назад. – Подумать только, она заказала садовый павильон, заплатив все деньги вперед, – и это в начале зимы!
Руби и представить себе не могла, что ее тихая, покладистая дочь может вести себя так безрассудно.
Вскоре Мойра и Сэм заявили, что пойдут прогуляться, и этим окончательно испортили настроение в комнате, но Руби решила, что не имеет права обижаться на них. Проводив молодоженов, она направилась в холл, решив, что обязательно устроит какую-нибудь игру и хотя бы немного расшевелит всех, но оказалось, что Грета уже успела включить телевизор, и остаток дня прошел за скучным коллективным просмотром «Звуков музыки». Руби уже видела этот фильм раньше, и он не понравился ей еще тогда – теперь же она и вовсе нашла его отвратительным.
Одним словом, Рождество вышло никудышным, так что Руби была лишь рада, когда праздники закончились и все вошло в привычную колею. Но ее радость длилась недолго. Дэйзи наконец решилась рассказать, почему Клинт уехал в Америку, и этим напрочь испортила всем Новый год.
Наступил март, принеся с собой сильные ветры, которые словно играли со старым домом, дребезжа оконными стеклами и свистя в дверных щелях.
Как-то под вечер в доме раздался телефонный звонок. Звонил Мэттью.
– Руби, случилось ужасное, – задыхаясь, произнес он.
– Опять? – ответила Руби.
Словно не замечая ее ироничного тона, он продолжал:
– Я вернулся домой на час раньше обычного. Я очень плохо себя чувствовал – наверное, подхватил грипп.
– Бедняга.
– Я думал, что Греты нет дома, – но потом я поднялся наверх и обнаружил свою женушку в постели с каким-то мужчиной… О Боже, Руби, я не знаю, что делать! – хрипло проговорил Мэттью. – Можно я приеду?
– Не сейчас, Мэттью, Грета у нас… Бог ты мой! – испуганно выдохнула Руби. – До меня только сейчас дошло… Она пришла вся в соплях и сказала, что ты ни с того ни с сего выгнал ее из дому.
– И ты ей поверила? – В трубке прозвучал горький смех, болью отозвавшийся в ее сердце. – Плохого ты, должно быть, обо мне мнения. Знаешь, Руби, ничего удивительного, что на тебе так никто и не женился. Что бы ни делали твои близкие, ты всегда оправдываешь их. Что ж, передай моей жене, что я больше не хочу ее видеть.
– Мэттью! – крикнула Руби. – Я сейчас же приеду!
Но в трубке уже звучали короткие гудки.
Руби вышла в сад и позвала Брэндана. Мальчик уже почти забрался на дерево, на которое ему запрещено было залазить, так что, когда он спустился на землю, у него был виноватый вид.
– Пошли, – отрывисто проговорила Руби, взяв его за руку. – Мы будем кататься на машине.
Они вернулись в дом.
– Надевай пальто! – скомандовала она.
– Хорошо, Би, – послушно произнес мальчишка. Ему было уже почти четыре года, и он понимал, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
Руби повернулась к дочери. Войдя в дом полчаса назад, Грета бросилась на диван и, расплакавшись, стала рассказывать, какой ужасный человек Мэттью. «Он пришел сегодня домой злой как собака и ни с того ни с сего набросился на меня», – всхлипывая, говорила она.
– Грета, – с порога сказала Руби дочери, – вставай. Надо, чтобы ты отвезла меня к себе домой на машине.
– Что-что? – проговорила Грета, от удивления тут же перестав плакать.
– Я сказала, отвези меня к себе. Звонил Мэттью. Дурочка, ты хоть понимаешь, какую боль ты ему причинила? Ты не сказала, что он обнаружил тебя в постели с другим мужчиной! Разве этому я тебя учила? Мне стыдно за тебя!
