Ирвин Уоллес - Слово
— Это под буквой “М”, — сообщила она. — “Меморандумы по связям с общественностью”. — После этого она сунула руку за разделитель с буквой “М” и удивленно подняла голову. — Ничего. Но ведь я же уверена, что сама… — В отчаянии, она начала теперь проверять папки, стоящие за каждым разделителем. — Видимо, я поставила не туда. Погоди, сейчас я гляну во втором.
Минуты шли, но Анжела так ничего и не нашла.
Она поднялась, глаза выдавали ее панический страх потери.
Все подозрения Ренделла относительно ее честности получили дополнительное подтверждение.
— А ты уверена, что вообще клала папку?
— Мне кажется, что так, — неуверенно ответила Анжела. — Когда я только перебралась, все эти папки лежали на столе. И после этого я начала раскладывать их…
— А никто не входил в комнату до того, как ты закончила с этим и закрыла шкафы на ключ?
— Не входил ли кто-нибудь?… Ну конечно. Я не упоминала тебе об этом вчера за ужином, потому что посчитала это незначительным. — Она подошла к столу. — Заходило несколько человек, все искали тебя. Я же — подожди — я старалась, чтобы все было, как следует, и записывала всех, кто заходил или звонил… — Анжела открыла центральный ящик стола, вынула оттуда блокнот и открыла его на первой странице. — Ненадолго заскочила Джессика Тейлор. Она сообщила, что работает с тобой, и спрашивала, не нужна ли она тебе. Я ответила, что ты вышел, и что я понятия не имею, где ты сейчас находишься.
— Я был внизу с Хелдерингом, проверяя, все ли меморандумы были доставлены. — Ренделл жестом указал на блокнот. — А кто были остальные?
Анжела перевернула листок.
— Элвин Александер и… — Внезапно она отложила блокнот. — Вспомнила! Идиотка, как я могла забыть! Его имя тут есть. Я сразу же записала. Вот, Стив, можешь глянуть сам…
Ее палец пробежал по строчкам, пока не остановился напротив имени, записанного карандашом, имени доктора Флориана Найта.
— Найт? — спросил Ренделл.
— Да, это был доктор Найт, — с облегчением ответила девушка. — Слава Богу, все выяснилось. Теперь ты снова будешь верить мне. Да, доктор Найт вошел, когда я раскладывала папки. Он хотел видеть тебя. При этом он сообщил, что присутствовал на совещании, которое ты проводил, и на нем ты обещал ему какие-то материалы, чтобы Найт мог подготовить для тебя определенную информацию. Ты говорил ему такое?
— Да.
— Когда он выяснил, что тебя на месте нет, то увидал на столе мои папки и сказал, что, возможно, он сможет сам найти то, о чем ты ему говорил. Он показал мне свой допуск, такого же класса, как и мой собственный, как и всех других консультантов, так что не было никакой причины отказать ему. Он порылся по папкам и сообщил, что большая часть из того, что ему нужно, скорее всего, у тебя в кабинете, но вот сейчас он хотел бы взять твои свежие меморандумы; дело в том, что он поздно присоединился к проекту и ему следовало бы ознакомиться с твоими планами. Еще он сказал, что вернет мне материалы рано утром, когда вновь придет, чтобы встретиться с тобой.
— А он вернул их сегодня утром?
Анжела просмотрела стол и, озабоченно, ответила:
— По-видимому, нет. Наверное они все еще у него.
— Нет, у него их нет, — мрачно прокомментировал это Ренделл. — Зато они у Мартина де Фроома. — Он ударил кулаком в раскрытую ладонь. — Доктор Найт. Черт подери. Я должен был подумать об этом.
— О чем подумать?
— Неважно.
— Я совершила ошибку, дав ему эти документы?
— Теперь это уже не важно. Ты не могла понимать, что здесь не так.
— Стив, но теперь-то ты знаешь, что я не имею ничего общего с де Фроомом. Теперь ты будешь доверять мне. Давай вместе сходим в кабинет доктора Найта. Он подтвердит то, что я сказала тебе, и, возможно, как-то объяснится.
— Мне не нужны от него никакие объяснения, — жестко заявил Ренделл.
Внутренне он уже проклинал себя за излишнюю сентиментальность. Уже в то время, когда он узнал о ненависти Найта к доктору Джеффрису и Воскрешению Два, узнал от невесты Найта, Валери Хьюгз, в той самой лондонской пивной, ему стало ясно, что не следовало бы привлекать молодого оксфордского ученого к участию в проекте. С самого начала Найт был слабым звеном, тем самым, кто готов был продаться с целью вернуть себе деньги, которые, как он сам считал, новая Библия отобрала у него. Ренделл даже вспомнил, что беспокоился по поводу Найта еще вчера, сознательно не посылая ему меморандум в слабой надежде, что настоящим саботажником может быть кто-то другой. Вот только, после всего, оказалось, что истинным саботажником был все тот же доктор Флориан Найт. Черт подери!
Анжела ждала.
— Так как, пойдем к нему?
— Нет никакой необходимости идти к нему, — ответил ей Ренделл. Он попытался улыбнуться. — Анжела, прости меня за то, что я не доверял тебе. В свое оправдание скажу лишь: я люблю тебя.
Она бросилась в его объятия, закрыв глаза и прижав свои губы к его. Когда же поцелуй закончился, она прошептала:
— Я люблю тебя еще больше, намного сильнее, чем ты способен вернуть мне.
Ренделл улыбнулся.
— Поглядим. — Потом он отстранился он девушки. — А теперь к доктору Найту. Я хочу встретиться с ним один на один.
И он быстро спустился в кабинет Найта.
Но того там не было.
Секретарша англичанина начала было извиняться:
— Он позвонил и сказал, что сегодня его не будет.
— А где же он?
— Работает у себя в гостинице. Хоспис Сан Лючезио.
— Сан что?
— Я запишу вам. Сан Лючезио. Это на Вальдек Пирмонтлаан, номер девять. Практически все участвующие в проекте священники и теологи останавливаются там. Странная это гостиница.
У Ренделла не было времени на выяснения, что же странного было в этой гостинице. Он лишь взял адрес и поспешил к двери.
— Надо мне позвонить доктору Найту и предупредить, что вы едете к нему? — спросила вдогонку секретарша.
— Нет, мне бы хотелось сделать ему сюрприз.
* * *ЭТО И ВПРАВДУ БЫЛА странная гостиница.
Первый взгляд на Сан Лючезио был совершенно обманчивым. Отель выглядел как банальный жилой дом, современный шестиэтажный дом на широкой улице.
На самом же деле Сан Лючезио был чем-то таким, о чем Ренделл никогда раньше и не слыхал — небольшой гостиницей, предназначенной исключительно для приезжих протестантских и католических священников, а также — членов их семей, и еще — монахинь.
Тео, который вез Ренделла на встречу с доктором Флорианом Найтом, был неоценимым источником информации. За несколько прошлых лет он перевозил из Сан Лючезио в Краснапольски и назад бесчисленное количество священников — равно как и светских теологов, связанных с Возрождением Два, которым давалось специальное разрешение проживания в этой специальной гостинице — так что один-единственный вопрос, заданный Тео, в ответ породил целый потоп подробностей и мелочей.
Сан Лючезио, названный по имени первого ученика святого Франциска Ассизского, был выстроен в 1961 году. Гостиница для церковников имела тридцать четыре комнаты на пятьдесят коек. Стоимость проживания с завтраком составляла четырнадцать гульденов — около четырех долларов — в сутки. Рядом с вестибюлем, как рассказал Тео, был огромный зал с множеством окон, имеющий двойное назначение. В предписанные часы его использовали как молитвенную комнату; на время еды он использовался в качестве столовой. Зал был меблирован передвижными коричневыми стульями, каждый был оборудован собственным столиком. Если посетитель гостиницы желал молиться или медитировать, он мог повернуть сидение по направлению к висящим на стенах священным изображениям. Во время же еды посетитель должен был развернуть сидение к центру зала и есть за собственным столом. С другой стороны вестибюля, по словам того же Тео, располагалась гостиничная часовня, в окна которой были встроены витражи. Возле окна висели две сутаны: одна для католических священников, вторая для священников англиканской церкви. В шкафу имелось все необходимое для проведения мессы.
Тео подкатил свой лимузин к ступеням, ведущим в Сан Лючезио; Ренделл осмотрелся, вышел из машины и поднялся в отель.
Вестибюль вовсе не производил впечатление гостиничного; скорее всего он походил на гостиную некоей частной квартиры. На стенах были деревянные панели с закрепленными на них диванными подушками в чехлах, и Ренделл понял, что те служили в качестве спинок стульев для посетителей. Стены были украшены многочисленными напечатанными на ткани библейскими картинками, что в результате давало великолепный живописный эффект. Прямо напротив двери размещалась небольшая гостиничная стойка: стол администратора, за которым восседала полная дама лет пятидесяти.
Вся сцена была исполнена чистоты и добропорядочности.
Изумительное место, подумал Ренделл, для конфронтации с теологом с целью показать, кто он на самом деле — сукин сын и проклятый изменник.
Ренделл направился к столу.
