Бернар Вербер - Смех Циклопа
Беатрис встает, подходит к портрету Тристана Маньяра и нежно смотрит на него.
– Успех Дария превзошел наши ожидания. Он мгновенно стал знаменитым. Никто не мог противиться его обаянию. Мы достигли цели. Юмористы тьмы сразу вышли из моды. Они остановились где-то на полпути к настоящему успеху, а Дарий засиял на небосклоне эстрады. Даже политики добивались его симпатии, чтобы погреться в лучах его славы. А десятки авторов Великой Ложи Смеха тайно работали, сочиняя для него лучшие скетчи.
Великий Мастер умолкает, погрузившись в воспоминания.
– А дальше?
– Дарий стал Циклопом, «самым популярным французом». Это событие мы отмечали шампанским. Ведь, кроме всего прочего, при помощи Стефана Крауца мы получали от этого успеха огромные проценты, что позволило нам еще лучше обустроить жизнь Ложи под маяком.
– А дальше? – снова спрашивает нетерпеливая Лукреция.
– Он предал нас. Слава и кокаин изменили его. Тихоня превратился в нарцисса. Невротик обзавелся манией величия. И он захотел «Шутку, Которая Убивает». Он стремился любой ценой узнать, что это такое.
Беатрис опять погладила чемоданчик, словно живое существо.
– Однажды он приехал на маяк и потребовал устроить общее собрание сиреневых плащей. Он произнес речь, в которой сказал, что Великая Ложа Смеха живет на его деньги, что он самый знаменитый и богатый из нас, поэтому он требует выборов и хочет стать Великим Мастером вместо Тристана.
– Логично, – замечает Исидор.
– Выборы состоялись. Самое удивительное, что ему не хватило только одного голоса. Быть может, моего. Перед отъездом он сказал: «Я найду способ получить то, чего мне не дают».
– То есть ваш лучший шутник уже не шутил, – замечает Исидор.
– Мы сами не понимали, что породили монстра.
– Диктаторы типа Фиделя Кастро, Норьеги или Бен Ладена начинали агентами ЦРУ, – напоминает Исидор.
– А Дарт Вейдер был джедаем, прежде чем перешел на сторону темной силы и восстал против тех, кто его воспитал, – добавляет Лукреция.
– Но тогда разрыв еще не произошел. Мы так гордились им, что ничего не видели. Мы прощали ему все, как гениальному избалованному ребенку. Мы продолжали работать на него. Дарий Возняк построил театр, потом открыл «Школу Смеха» – разумеется, при нашей финансовой поддержке, с нашими учителями, опираясь на наш опыт. Мы еще верили, что он, по выражению Стефана Крауца, «наше окно в мир». Его могущество росло. Дарий повелевал толпами, заставлял смеяться стадионы.
– «Берси», «Парк де Пренс», «Стад де Франс»… – вспоминает Лукреция.
– Икар поднялся к солнцу, и его восковые крылья растаяли, – шепчет Исидор.
– Эгоцентризм Дария рос. Он стал вспыльчивым, властным, агрессивным параноиком. Не выносил никакой критики, разучился смеяться над собой. Он теперь вообще не выносил насмешек.
Беатрис кладет обе руки на чемоданчик.
– Мы не хотели замечать очевидного. Мы постоянно находили ему оправдания. Считали все его выходки капризами слишком востребованной звезды.
– Вы не хотели признать, что ошиблись в выборе знаменосца.
– Но в один прекрасный день он ушел из корпорации Стефана Крауца и основал собственную фирму вместе с братом Тадеушем. Так развод стал официальным. Он забыл обо всем, что мы для него сделали. Он забрал у нас все: концепцию школы смеха, идею дуэлей юмористов и турниров «ПЗС», даже розовый цвет одежды членов Великой Ложи Смеха. Он просто-напросто организовал параллельное секретное общество, скопировав все, что узнал от нас, но оставив себе все доходы, которые приносила его популярность.
– Ему не хватало только одного. «Шутки, Которая Убивает», не так ли? Скипетра, без которого король не чувствует себя настоящим королем… – говорит Исидор.
– Да, «Шутки, Которая Убивает», меча Соломона, нашей реликвии, Экскалибура, атрибута истинного короля. Того, что придает смысл нашему существованию. Того, что освящено тысячелетней историей.
– И однажды он вернулся на маяк. «Я найду способ получить то, чего мне не дают». Да?
– С ним было шестеро сообщников. Три брата Возняк и телохранитель со странной внешностью…
Охранник-питбуль.
— Еще девушка и усатый мужчина, – добавляет Беатрис. – Они сказали, что приехали поговорить.
Мы рассердились, поскольку в наше тайное убежище запрещено приводить чужих. Тогда Дарий неожиданно вспылил, как часто с ним случалось в последнее время, и заявил, что он у себя дома и все тут принадлежит ему. Наша охрана уже собиралась вывести их вон, как все они по знаку Дария достали автоматы.
Лицо Беатрис искажается.
– Мы бросились врассыпную. Тристан, которого прикрыли своими телами несколько братьев, бежал первым. «Шутка, Которая Убивает» была у него.
– И в муравейнике в первую очередь спасают королеву и потомство, – шепчет Исидор.
– Некоторым удалось спастись. Многие погибли. Тристан, уносивший «Шутку, Которая Убивает», был уже далеко. Мы мчались со всех ног. Предатель, который зимой 1943 года рассказал нацистам о нашем убежище, многому нас научил. Мы предусмотрели тайный выход из маяка. Мы ушли в море на моторных лодках.
– Но ведь Дарий попытался вас догнать? – спрашивает Лукреция.
– Видимо, он хотел уничтожить всех, чтобы не оставлять свидетелей.
– Священник спрятал вас в подвале часовни Святого Михаила…
– Отец Паскаль Легерн сразу все понял. Чудесный человек.
Беатрис умолкает, словно перед ее глазами встает пережитое.
– Когда мы очутились в подземелье, мы заметили, что с нами нет одного человека. Тристана. Мы поняли, что Дарий схватил его и завладел «Шуткой, Которая Убивает».
Лукреция уже открывает рот, чтобы рассказать, что случилось с Тристаном, но Исидор незаметно наступает ей на ногу.
– Что было дальше? – спрашивает он.
– Мы переждали опасность в подземелье. А потом отец Легерн отвел нас в другое место, где, по его мнению, мы могли оставаться, ничем не рискуя. Ведь маяк мы потеряли навсегда.
– И где же мы сейчас находимся?
Беатрис глубоко вздыхает.
– Теперь вы имеете право это узнать. Идите за мной. Сейчас вы сами все поймете. Самое смешное в том, что во время нашей беседы мы уже не раз упоминали название этого места.
Великий Мастер ведет Исидора и Лукрецию вверх по лестнице.
Они поднимаются по ступеням. Постепенно звуки и запахи подсказывают им, в каком удивительном уголке земли находится нынешнее убежище Великой Ложи Смеха.
148
Какая разница между католиком, протестантом и евреем?
У католика есть жена и любовница, но любит он любовницу.
У протестанта есть жена и любовница, но любит он жену.
У еврея есть жена и любовница, но любит он маму.
Великая Ложа Смеха.
№ 452 897
149
Беатрис, крепко держа чемоданчик в правой руке, ведет Исидора и Лукрецию наверх. Они выходят из подземелья в сад.
– Это сад Иерусалимского Креста, – объясняет Великий Мастер.
Исидор и Лукреция переглядываются. Они входят в погреб и поднимаются в зал.
– Это зал Рыцарей.
Они проходят по коридору.
– Путь Тридцати Свечей, – говорит Беатрис.
Они проходят северный поперечный неф здания – очевидно, они в прекрасном соборе.
– Ну как? Вы поняли, где находитесь?
Через открытое окно Лукреция и Исидор видят бескрайнее море. Крики чаек и соленый ветер наполняют священное место.
Церковь на море?
Беатрис ведет их в сердце готического собора. Они проходят центральный двор, южный поперечный неф и по винтовой лестнице поднимаются на главную башню, увенчанную ажурной колокольней, на вершине которой – позолоченная статуя святого Михаила, убивающего мечом дракона.
Опять какой-то остров.
Нет, не совсем остров.
Лукреция улыбается.
Сен-Мишель.
Монастырь на горе Сен-Мишель.
— Отец Легерн из часовни Святого Михаила в Карнаке помог нам связаться с братьями монастыря, находящегося на одноименной горе.
– Мне показалось, что священник из Карнака считает «Шутку, Которая Убивает» порождением дьявола, – удивляется Лукреция.
– Отец Легерн узнал о существовании «Шутки, Которая Убивает» уже после того, как члены Великой Ложи Смеха обосновались здесь, – отвечает ей Исидор.
Они смотрят сверху на территорию монастыря, по которой ходят люди в монашеских одеяниях.
– Монахи нас любят. Хотя отец Легерн и боится «Шутки, Которая Убивает», он ничего не рассказал о ней братьям. Конечно, тут все не так, как на острове-призраке. Монастырь на горе Сен-Мишель уступает по популярности только Эйфелевой башне и Версальскому дворцу. Сорок человек постоянных жителей и… три миллиона посетителей в год.
– Парадокс! Вы защищены от нескромных взглядов толпой туристов с фотоаппаратами, – констатирует Исидор.
Вдали видны сотни экскурсионных автобусов.
Кто может подумать, что тайное общество, посвятившее себя смеху, живет под монастырем, посвященном Богу?
