Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2007)
Вадим Нифонтов. 1984-бис. — “Правая.ru”, 2007, 8 августа <http://www.pravaya.ru>.
“Я не был в России четыре года. <…> Общее впечатление от Москвы 2007 года можно описать двумя метафорами. Во-первых, она все больше и больше напоминает пейзаж морского берега во время отлива. Даже хуже — после большого-большого потопа. Как будто совсем недавно все эти пространства были сплошь затоплены водой, нанесенной дикими „ураганами истории”. И вот наконец вода ушла, обнажились удивительные конструкции, отчасти занесенные водорослями и илом, отчасти отмытые аж до белизны. Между прочим, с „водой” ушло и ощущение какого-то внутреннего стержня эпохи. Я очень не люблю 90-е гг., однако это самое ощущение стержня присутствовало все „проклятое десятилетие”, начиная с 1991 г. А вот теперь куда-то исчезло. Прежний стиль попросту перестал существовать. Собственно говоря, это был стиль пьяного бродячего балагана, стремительно несущегося к своему концу. Однако он был. И это был именно стиль. <…> Во-вторых, пространства вокруг Москвы напоминают результат работы гигантского сумасшедшего дятла…”
Лиза Новикова. Законно избранный поэт Соединенных Штатов. — “Коммерсантъ”, 2007, № 138, 4 августа <http://www.kommersant.ru>.
“В США назван очередной, 15-й поэт-лауреат. Им стал 69-летний Чарльз Симик . Этот почетный пост, учрежденный Библиотекой конгресса США, он займет нынешней осенью. Звание поэта-лауреата обычно присуждается на год или на два, среди увенчанных авторов в свое время побывали Роберт Фрост, Иосиф Бродский, Стэнли Куниц. Для Чарльза Симика день избрания оказался вдвойне счастливым. Дело в том, что на этот раз выбор Библиотеки конгресса совпал с выбором Американской поэтической академии, которая вручает престижную поэтическую премию имени Уоллеса Стивенса. <…> Как и для другого поэта-лауреата, Иосифа Бродского, для Чарльза Симика английский язык неродной. Он родился в Белграде, родители привезли его в Америку, когда ему было 16 лет…”
О гениях, мышеловке и закате культуры. Беседу вела Екатерина Барабаш. — “Независимая газета”, 2007, 20 августа <http://www.ng.ru>.
Говорит Андрей Кончаловский: “Где еще бьет настоящая народная струя, а не постмодернизм, там искусство будет жить. Где есть молодость, а не усталость, как у нас, — там все живое. Закат Европы не означает заката человечества. Если Европа провалится, Восток этого не заметит. У них своя жизнь, своя культура, свой Болливуд, своя потрясающая музыка. Это и останется”.
Василина Орлова. О Розанове отрывисто. — “Топос”, 2007, 2 августа <http://topos.ru>.
“Розанову завидую, хотя и очень глупо: зависть возбуждается к тому лишь, кто „ровня”, а судьбой (несправедливо) дано больше плодов, хотя вровень — талантов. А я Розанову какая же ровня — где я и где он.
А все же завидую. Потому что пел, как Бог на душу положит, всякую всячину рассматривал и расчеркивал, и вышел писатель, глубокий философ, мыслитель.
А у меня такой всячины нет, есть только аппетит к ней, мысли разные кучерявые в голове непричесанной, и только. Будущее нечто брезжит, не более. Почитаешь — да я сама точно так думаю, а книгу закроешь — и ничего из „сама” не ложится на бумагу.
Вот дар.
Вот и рассуди. Что и где Розанов, и где — ты”.
См. также: Василина Орлова, “Из чтения (I)” — “Органон”, 2007, 16 августа <http://organon.cih.ru>.
“Остались две профессии — богатые и бедные”. Беседу вел Дмитрий Быков. — “Огонек”, 2007, № 35, 27 августа — 2 сентября.
Говорит Виктория Токарева: “Сейчас остались две профессии — богатые и бедные. Профессия богатых — то, на чем они поднялись, уже не принципиальна, потому что с какого-то момента они перестают заниматься конкретными вещами и начинают заниматься деньгами или устройством мироздания. Профессия бедных не принципиальна тоже: они получают так мало, что все их силы уходят не на профессиональное совершенствование, а на выживание. Любить свое дело при таком скудном пайке тоже затруднительно, это удается только фанатикам и героям. В результате то, чем ты занимаешься, становится только источником средств — довольно жалких и унижений — довольно сильных. Есть еще люди среднего достатка, но профессии, дающие средний достаток, редко требуют участия души, — это профессии офисные, безэмоциональные. Главные бури переместились из профессиональной жизни в личную”.
Священник Димитрий Познанский. Об угрозе непротивленчества. — “Политический журнал”, 2007, № 23-24, 13 августа <http://www.politjournal.ru>.
“<…> пацифизм является гуманистической, антихристианской идеологией, не имеющей корней в Священном Предании”.
Дмитрий Пригов. “Я — памятник…” Стенограмма последнего выступления Дмитрия Пригова на заседании Московского гуманитарного клуба при Союзе журналистов России. (Текст предоставлен Игорем Вишневицким.) — “Взгляд”, 2007, 24 и 27 августа <http://www.vz.ru>.
“<…> радикальное искусство — это риск. Сорок безумцев предлагают что-то культуре, а культура апроприирует только два-три. Остальное становится историей психической болезни. Это риск, но, как показывает опыт, в бизнесе чем больше риск, тем больше дивиденды. У художника, который пишет живопись, конечно, есть опасность быть плохим художником. А у того, кто занимается радикальным искусством, есть опасность быть нераспознанным вообще как художник”.
Просвещенный атеизм. Беседу вела Василина Орлова. — “Московские новости”, 2007, № 32, 17 августа.
Говорит член общественной Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований РАН, доктор физико-математических наук Ростислав Полищук: “По форме, по термину — теология есть наука, по содержанию — вероучение, как и, кстати, „научный коммунизм”. В слове „теология” есть „логос”, указывающий на научность. Но я уже говорил о противоречивости фидеистического рационализма. Кроме того, католический эссенциализм и православный энергетизм толкуют слово „логос” по-разному. Не случайно Достоевский писал в своем „Дневнике писателя”, что если Христос и истина не одно, то он скорее с Христом вне истины, чем с истиной вне Христа. Он имел в виду, очевидно, плоскую „евклидову” механическую мертвую истину. Но мир и истина о мире есть процесс, и сегодня истина мира уже „неевклидова”. Однако при всей своей процессивности истина для всех одна. И возникает неизбежная альтернатива: если Бог объективно существует, то атеизм есть теологическая проблема; но если Бог существует только в создающем человека виртуальном пространстве культуры, то религия — это научная проблема”.
“Сегодня мы знаем, что хаос, энтропию можно только непрерывно вытеснять из одних мест (социальных страт, государств и т. д.) в другие ценой ее общего увеличения. В этом смысле жизнь подобна фронту огня: в топку истории идут поколения и народы, успевая передать эстафету жизни и достоинства потомкам”.
“Душа — это не субстанция, но свойство, форма, закон человеческой жизни, не „что”, но „как”. Цель — это вынесенный в будущее прошлый опыт, трансцендирующий настоящее. Здесь у человечества есть проблемы. Мир идет навстречу системному кризису”.
Александр Проханов. “Свобода слова — фикция”. Беседу вела Василина Орлова. — “Московские новости”, 2007, № 33, 24 августа.
“Если настанут грозные времена, централизм будет носить милитаристский характер. Тогда — прощай, свобода слова. <…> Мне так надоело брехать! Я был бы рад вместе со своей страной погрузиться в целый век молчания. Работать молча, писать молча. Свобода слова — фикция. Я же знаю, как ведут себя монахи. <...> Для меня свобода слова не является абсолютной ценностью”.
Петр Разумов. Мысли, полные ярости. — “Топос”, 2007, 28 августа <http://topos.ru>.
“Непристойна сама идея конкурса, в который превращается современная литература (литпроцесс)…”
Инна Ростовцева. О себе, поэтах и лжепервооткрывателях. Вопросы задавал Илья Колодяжный. — “Литературная Россия”, 2007, № 31-32, 3 августа <http://www.litrossia.ru>.
“Наиболее восприимчивой и чуткой к Немецкому — во всем его глубинном, метафизическом, философском духе — оказывается, на мой взгляд, современная русская поэзия. Достаточно обратиться к таким сборникам стихов последнего времени, как „Процесс воображения” Б. Евсеева, или „Обратная лодка” В. Гандельсмана, или к его же эссе „Поэзия как религия. Рильке” в „Иностранной литературе” (2006, № 2), или к новым переводам из Рильке В. Куприянова, чтобы убедиться: немецкая нота звучит в них неожиданно сильно и выразительно. В прозе, по моему наблюдению, она прослушивается слабо. Современные русские прозаики „зациклены” на американской литературе, и следы ее влияния можно обнаружить почти в каждой книжке, рассчитанной на успех у массового потребителя”.
