Дэвид Митчелл - Облачный атлас

Подцепив кодак Возлюбленного Председателя, Хэ-Чжу вынул его из рамки и лицом вниз положил на низкий столик, после чего подключил свой сони к разъему, скрытому в рамке.

Незаконный приемопередатчик, спрятанный под кодаком архитектора Ни-Со-Копроса?

Священное, Архивист, — это прекрасное укрытие для кощунственного. Ярко высветилась 3-мерка некоего старика; он выглядел как задешево излеченная жертва пожара. Когда он заговорил, движения его губ не вполне согласовывались с произносимыми словами. Он поздравил меня с благополучным прибытием в Пусан и спросил, у кого лицо приятнее — у него или у карпа.

Я ответила честно: у карпа.

Ан-Кор Апис рассмеялся и тут же закашлялся.

— Таково мое истинное лицо, что бы это ни означало.

Эта болезненная внешность подходит ему как нельзя лучше, сказал он, потому что случайные принудители опасаются, как бы он не оказался заразным. Он спросил, как мне понравилось путешествие по нашей возлюбленной отчизне.

Я ответила, что Хэ-Чжу Им очень хорошо за мной приглядывал.

Генерал Апис спросил, понимаю ли я, какую роль Союз хочет отвести мне в своей борьбе за вознесение фабрикантов и обращение их в граждан. Да, начала я, но возможности сообщить о своих колебаниях он мне не предоставил.

— Прежде чем вы примете решение, мы, Сонми, хотим подвергнуть вас… э-э… зрелищу, эксперименту, формирующему мировоззрение, здесь, в Пусане. — Он предупредил, что это будет неприятно, но совершенно необходимо. — Чтобы позволить вам принять осведомленное решение относительно вашего будущего. Если вы согласны, то командир Им может сопроводить вас туда прямо сейчас.

Довольная, что выиграю еще сколько-то времени, я сказала, что непременно пойду.

— Тогда мы поговорим снова, очень скоро, — пообещал Апис, отключая свой образник.

Хэ-Чжу достал из своего шкафа пару технических комбинезонов и две полумаски. Мы их надели, а потом, ради домохозяйки, закутались в накидки. Снаружи было не по сезону холодно, и я была рада двойному слою одежды. На метро мы добрались до терминала порта, где на транспортере спустились к стоянкам судов у береговой линии, минуя огромные океанские суда. Ночное море лоснилось чернотой, и корабли были столь же суровы, но одно ярко освещенное судно пульсировало золотыми арками и походило на подводный дворец. Я видела его раньше, в прошлой жизни.

— Золотой Ковчег Папы Сонга! — воскликнула я и рассказала Хэ-Чжу о том, что он и без того знал, — что это судно отвозит Двенадцатизвездочных через океан на восток, к острову Экзальтации.

Хэ-Чжу подтвердил, что Золотой Ковчег Папы Сонга и был местом нашего назначения.

Охрана у сходней была минимальной: один чистокровный с затуманенными глазами, задрав ноги на стол, смотрел по 3-мерке, как фабриканты-гладиаторы убивают друг друга в Шанхайском Колизее.

— Так, вы кто?

Хэ-Чжу мигнул своей Душой.

— Техник пятого слоя — Ман-Сик Кан.

Он сверился со своим ручным сони и доложил, что нас прислали для перекалибровки вышедших из строя термостатов на седьмой палубе.

— На седьмой? — Охранник странно ухмыльнулся. — Надеюсь, вы ели не только что. — Подтвердив заказ на производство работ, он посмотрел на меня. Я уставилась в пол. — Кто эта чемпионка по разговорчивости, техник Кан?

— Моя новая пособница. Техническая пособница Ю.

— Вот как? И что же, сегодня ваш девственный визит в нашу обитель наслаждений?

Я кивнула — мол, да, я здесь впервые.

Охранник сказал, что с первым разом не сравнится никакой другой. Лениво качнув ногой, он дал нам понять, что мы можем проходить.

Пробраться на корабль корпорации оказалось так просто?

Дело, Архивист, в том, что Золотой Ковчег Папы Сонга не особо притягивает к себе безбилетников. Команда, Пособники и разнообразные техники суетились на главных сходнях, слишком занятые своим делом, чтобы обращать на нас внимание. Проходы со служебной стороны были пусты, так что мы спустились в недра Ковчега, никого не встретив. Наши найки клацали по металлическим ступенькам. Стучал гигантский мотор. Мне почудилось было пение, но я решила, что это, должно быть, обман слуха. Хэ-Чжу сверился с планом палубы, открыл запор люка и, как я помню, помедлил перед ним, как бы для того, чтобы сказать мне о чем-то. Однако передумал, пролез в него, подал мне руку и, когда мы оба оказались внутри, закрыл за нами запор.

Я обнаружила себя стоящей на четвереньках на висячей дорожке под самой крышей просторного помещения. Дальний конец дорожки скрывался в створках люка. Встать на ней в полный рост было невозможно, но сквозь решетчатый пол я видела около двухсот Двенадцатизвездных прислуг Папы Сонга, выстроившихся в загончике перед турникетами, которые проворачивались в одном направлении — вперед. Там были Юны, Хуа-Сун, Ма-Да-Лью, Сонми и еще несколько более старых корневых типов, которые не привлекались для работы в ресторане Чхонмё-Плаза, и на всех была знакомая униформа, золотистая с алым. Это было похоже на сказку — увидеть своих бывших сестер вне купола Папы Сонга. Они распевали Псалом Папы Сонга, снова и снова, и фоновая гидравлика приглушала его отвратительную мелодию. Но какими ликующими были их голоса! Их Инвестиции были выплачены. Им предстоял вояж на Гавайи, и вскоре должна была начаться их новая жизнь на Экзальтации.

Вы говорите так, словно до сих пор им завидуете.

Наблюдая за ними с висячей дорожки, я завидовала их уверенности в будущем.

Примерно раз в пятьдесят секунд Пособник во главе очереди приглашал очередную прислугу под золотые арки, и все сестры рукоплескали ей вслед. Счастливая Двенадцатизвездочная махала своим подругам, затем проходила через арку, чтобы ее провели в роскошную каюту, какие все мы видели по 3-мерке. Турникеты проворачивались, и все фабрикантки делали по шагу вперед, заполняя образовавшийся пробел. Мы несколько раз пронаблюдали за этим процессом, затем Хэ-Чжу слегка постучал меня по ноге и подал знак ползти по дорожке дальше, через люк, в следующее помещение.

Вам не грозило быть увиденными?

Нет. Яркие опускные лампы были подвешены ниже нашей дорожки, так что с пола загона — несколькими метрами ниже, — где стоял такой шум, мы были невидимы. Следующее помещение на деле оказалось маленькой комнатой, не больше этой вот камеры. Пение и грохот стихли; тишина там внушала суеверный ужас. На помосте стоял пластиковый стул; над ним свисал прикрепленный к потолочному монорельсу громоздкий механизм со шлемом. Улыбающиеся Пособники, одетые в алые цвета Папы Сонга, провели прислугу к стулу. Один из прислужников объяснил, что шлем удалит ее ошейник, как на протяжении многих лет обещалось Десятым Катехизисом.

— Благодарю вас, Пособник, — пролепетала взволнованная прислуга. — О, благодарю вас!

Шлем приладили на голову и шею Сонми. Именно в этот момент я заметила несообразное количество дверей, ведущих в камеру. Вывод заставил меня похолодеть.

В каком смысле «несообразное»?

Дверь была всего одна: вход из загона. Как же вышли оттуда все предыдущие служительницы? Резкое клацанье, раздавшееся из шлема, снова привлекло мое внимание к помосту, находившемуся прямо подо мной. Прислуга неестественно обмякла, ее глазные яблоки закатились, а потом напрягся опутанный кабелем шнур, соединявший шлем с монорельсом. К моему ужасу, шлем стал подниматься, прислуга выпрямилась на стуле, затем ее ноги оторвались от пола, и она повисла в воздухе. Ее корпус немного потрясся, словно бы в танце, а улыбка предвкушения, замороженная смертью, натянулась, когда кожа лица приняла на себя часть нагрузки. Между тем внизу один рабочий дренажным шлангом собрал со стула пролитую кровь, а другой вытер его начисто. Шлем на монорельсе, параллельный нашей подвесной дорожке, перенес свой груз и, пройдя через люк, исчез в следующем помещении. Новый шлем опустился над пластиковым стулом, куда трое Пособников уже усаживали очередную взволнованную прислугу.

Хэ-Чжу прошептал мне на ухо:

— Этих, Сонми, ты спасти не можешь. Они были обречены, как только взошли на борт.

Он был почти прав; на самом деле они были обречены еще в маточных цистернах.

Очередной шлем с клацаньем вдвинул свой болт куда следовало. Эта прислуга была Юной. Понимаете, у меня нет слов, чтобы описать тогдашние свои чувства. Тот ужас вообще непередаваем и невообразим, его можно только пережить. Наконец мне удалось повиноваться Хэ-Чжу, проползти по подвесной дорожке и через звуковую завесу пролезть в следующее помещение. Здесь шлемы доставляли мертвые тела в огромный сводчатый зал, залитый фиолетовым светом; он, должно быть, занимал четверть всего объема Ковчега. Когда мы оказались там, цельсий резко упал, а от рева механизмов у нас едва ли не лопались барабанные перепонки.