Томас Вулф - Паутина и скала
Этот безрадостный, мрачный и страстный взгляд преобразил се веселое, оживленное лицо, оно стало угрюмо-напряженным. Внезапно Джордж заметил, что губы ее изогнулись одним кон shy;цом вниз, будто крыло, сделав лицо похожим на маску горя, при shy;дав ему непонятную страстность, и его пронзило острое желание понять тайну этого взгляда. В нем было какое-то странное жи shy;вотное недоумение. Джордж заметил, что невысокий лоб Эстер прочертили морщины, словно мозг ее пытался осмыслить какое-то горестное событие.
Эстер в какой-то миг перешла от простодушного пылкого ин shy;тереса, живого, детского любопытства, которое обнажало все ее чувства и словно бы наполняло постоянным чувственным на shy;слаждением всей жизнью и поведением мира, к глубокому, пол shy;ному уходу в себя, к забвению обо всем в мире. В этом взгляде было столько недоумения и боли, столько безутешного горя и за shy;думчивой страсти, что он пробудил у Джорджа чувство мучитель shy;ного недоверия.
Джордж почувствовал себя обманутым, одураченным, сби shy;тым с толку умом и коварством женщины, слишком опытной, мудрой, хитрой, чтобы он мог постичь ее или тягаться с ней. По shy;думал, не является ли ее простодушная пылкость и бросающаяся в глаза поглощенность окружающей жизнью, и даже веселое, ру shy;мяное лицо с его утонченной, благородной красотой просто-на shy;просто маской для сокрытия душевной тайны, не ширма ли все это, предназначенная для того, чтобы обмануть весь мир, и не погружается ли она, едва оставшись наедине с собой, когда не работает и не развлекается, в это мрачное настроение.
В чем тут дело? Память это о какой-то определенной мучи shy;тельной утрате, мысль о любовнике, покинувшем ее, пережива shy;ние горя, от которого так и не оправилась? Дума о каком-то муж shy;чине, каком-то неизвестном любовнике, с которым, возможно, она рассталась тем летом в Италии? Был какой-то молодой чело shy;век вроде него самого, парень, которого она домогалась? Сосре shy;доточены ее мысли, из которых он сейчас начисто исчез, на том человеке и той страсти? Не является ли он всего-навсего заменой тому парню, раком на безрыбье?
Джордж сказал себе, что ему наплевать, и казалось бы, ци shy;низм, который он исповедовал в ту минуту, с которым причислял эту женщину к множеству богатых светских дам, постоянно ищу shy;щих новых связей и любовников, должен был дать ему силы при shy;нять такое положение вещей без сожалений. Однако Джордж испытывал муки ревности; не желая признаваться ей в страсти или и любви, он хотел, чтобы она призналась ему в этих чувствах. Хо shy;тел быть для нее дороже всех.
В его мозгу вспыхнуло зловещее видение города. Не сияющее, радостное, как в детстве, оно было начертано красками похоти и жестокости, наполнено изменами и предательством, населено крамольниками страсти – целым миром богатых, чувственных, ненасытных женщин, профессиональных Дон Жуанов, лесбия shy;нок, педерастов, жестоким и бессильным; миром бесплодия, ко shy;торое тешится страданиями, угасших влечений, которые можно оживить только зрелищем горя и безумия – весь этот мир слов shy;но бы осмеивал веру и страстность юности, так бывает осмеян деревенский парень, когда узнает, что его любовь послужила зре shy;лищем для любителей подглядывать.
Или мрачная, страстная задумчивость этой женщины всего-навсего призрак какого-то менее определенного и менее лично shy;го горя? Просто отражение грусти, невнятной и не связанной ни с кем и ни с чем, глубокого, невыразимого ощущения трагичес shy;кой изнанки жизни, утраты юности, приближения старости и смерти, неизбежного ужаса времени?
Джордж вспомнил, как спокойно, с какой роковой твердос shy;тью она сказала в последнюю ночь на судне: «Хочу умереть – на shy;деюсь, умру через год или два». И когда он спросил, почему, ответила с тем же выражением животного недоумения на лице: «Не знаю… Просто чувствую себя конченой… Кажется, подошла к концу всего… Я больше ни на что не способна».
Эти слова вызвали у него невыразимый гнев и раздражение, потому что он ненавидил смерть и страстно хотел жить, потому что в ее тонине было ни истерики, ни внезапного горя. Были странная вялость, безвыходное недоумение, словно она действи shy;тельно подошла к концу всех желаний, всех возможностей, слов shy;но была убеждена, что ничего нового или прекрасного не может быть добавлено к итогу ее жизни.
Контраст между этой минутой отчаяния, безнадежного сми shy;рения и обычным состоянием миссис Джек, веселой, радостной поглощенностью потребностями жизни был так разителен, что Джордж ощутил гнев и недоверие: если это чувство опустошен shy;ности, трагичности жило в ней постоянно, насколько можно доверять тому простодушному, оживленному виду, который она принимала перед миром, лицедейству, которое было таким кра shy;сивым, чувственным, исполненным радости, прелести и юмора, которое пробуждало у людей любовь к ней.
Джордж не мог считать, что она обманывает мир каким-то лицемерным, хитроумным способом. Подобная мысль казалась нелепой, потому что играть такую роль недостало бы таланта ни одной актрисе, и Джордж ощущал недоверие и боль, какие испы shy;тываешь, открывая неожиданные ошеломляющие глубины и сложности в характере человека, которого считал простым и лег shy;ко понятным.
Теперь даже ее прямодушная, откровенная, простая манера разговаривать – частое, однако очень непосредственное, непри shy;нужденное употребление таких словечек, как «шик», «блеск», «бесподобно» и подчас «клево» – ее маленькое, веселое, румяное лицо, ее открытость, простота, прямодушие казались частью об shy;манной системы неимоверно сложного, умудренного, искушен shy;ного духа.
Мало того, что миссис Джек прибегала к этому грубовато-просторечивому жаргону, который входил тогда в моду среди утонченной публики, он звучал в ее устах совершенно естествен shy;но, словно она непринужденно, безыскусно пользовалась им на shy;ряду с обычной, правильной, меткой речью, обогащенной про shy;стыми, обыденными разговорными метафорами, однако в выс shy;шей степени своеобразной, изливающейся, казалось, с порази shy;тельной самопроизвольной находчивостью и словно бы почерп shy;нутой из опыта и ощущений жизни.
К примеру, описывая невыносимую жару на пирсе в тот день, когда судно вошло в док, она сказала: «Господи, ну и жуть была! Я думала, что растаю, не успев выйти отсюда! Прямо-таки хоте shy;лось открутить голову и бросить ее помокнуть в колодец с холод shy;ной водой!». И этот образ освежения, прохлады так восхитил ее, что она с румяным лицом, лучившимся восторгом, юмором, пы shy;лом, стала описывать, как бы это могло быть сделано: «Чудесно было бы, жаль, что такое невозможно! В детстве мне часто при shy;ходило это в голову. Я ненавидела летнюю жару; меня заставляли напяливать столько одежек, просто ужас! И я думала, как было бы хорошо открутить голову и опустить в колодец – всю про shy;цедуру я представляла очень явственно, – продолжала Эстер с раскрасневшимся от смеха лицом. – Чуть повернула бы голову, она бы издала «твирк!», и можно было б опускать ее в колодец. Она бы чуть помокла, я бы достала ее, поставила на место – «твирк!» – и голова у меня снова чистая, прохладная. Замеча shy;тельные штуки придумывают дети, а?» – спросила она с весе shy;лым, раскрасневшимся лицом.
Воображение ее переполняли всевозможные фантастические образы вроде этого, и она с детской очаровательностью постоян shy;но выдумывала новые. О некоторых напыщенных актерах она говорила с презрением, в котором, однако, не было язвительности или злобы:
– Слушай! Этот человек так важничает, что меня с души во shy;ротит. До того вычурный, ты даже не поверишь, что такое воз shy;можно, пока его не увидишь. Знаешь, как выглядит его лицо? Совсем как ломоть холодной ветчины! – И, лучась добродушием, радостно смеялась по-женски неудержимо и сочно.
Наконец она спокойно и очень серьезно отзывалась о ком-нибудь из знакомых:
– О, это очень славный человек. Один из самых славных, ка shy;ких я только знала! – и говорила это с выражением такой откро shy;венности и убежденности на маленьком серьезном лице, что слу shy;шатель сразу же убеждался не только в ее искренности, но и в «славности» человека, о котором шла речь.
Тем не менее Эстер часто произносила грубовато-простореч shy;ные словечки, которые тогда стали употреблять утонченные светские люди и в которых было нечто притворное, постыдное, отвратительное, когда их произносили они. Однако теперь Джордж с каким-то нелогичным недоумением и смятением духа подумал, не употребляет ли она их с той же целью, что и прочая светская публика – придать впечатление простоты, прямоты, от shy;крытости своей отнюдь не простой натуре, однако до того ода shy;ренной, талантливой, что, повторяя эти слова, фразы вновь и нновь с уверенным, умелым притворством, ухитрялась создать полную иллюзию простоты.
Эстер постоянно употребляла слово «вычурный», и было оче shy;видно, что в ее устах это едва ли не худшая характеристика. Од shy;нако вспоминая, как она говорила на судне неизменно прямо, открыто, с убедительной искренностью – что считает пьесу Джеймса Джойса «Изгнанники» «величайшей пьесой всех вре shy;мен», прекрасно сознавая, что это просто-напросто вычурная, невразумительная вещь, ни в какое сравнение с «Улиссом» не идущая; как говорила о Дэвиде Герберте Лоуренсе чуть ли не с ре shy;лигиозным обожанием, словно Лоуренс не только создал пре shy;красные книги и волнующих персонажей, но и был вторым Ии shy;сусом Христом, открывающим путь к жизни и вечной истине; как рассказывала, что «подвергалась психоанализу» и говорила о психоанализе как о величайшей открытой людьми истине, нео shy;жиданном средстве исцелить все ярость, беспокойство и безу shy;мие, поражающие человеческие души двадцать тысяч лет, – слы shy;шав все это наряду с замечаниями об африканской скульптуре, примитивистской живописи, о Чарли Чаплине как величайшем трагическом актере, современных танцах и разговорами обо всех прочих подобных материях, украшающих жизнь утонченной публики, которые под демонстрацией свободомыслия и острого интереса к новым формам искусства и жизни представляют со shy;бой просто-напросто серую, скучную, безжизненную форму приспособленчества для тех, кто не в состоянии создать для себя новую жизнь, кто стремится главным образом держать нос по ве shy;тру – уже увидев, отметив у нее все эти тревожные признаки зна shy;комого культа, Джордж думал теперь в страдании и смятении ду shy;ха: является ли она очень способной «вычурной» личностью, притворяющейся простой, или, как и кажется, простой, прямо shy;душной, честной, ненавидящей все «вычурное».
