Артур Хейли - Перегрузка
Ним добавил:
— Особенно в таком серьезном деле.
— Это действительно серьезно. — К Йелу вернулось самообладание, и он заговорил, как показалось Ниму, размеренно, словно вернулись былые времена, когда Йел восседал в Верховном суде. — Я понимаю все, что вы, джентльмены, изложили, хотя впоследствии буду настаивать на проверке фактов.
— Разумеется, — сказал Эрик Хэмфри.
— И тем не менее, — продолжил Йел, — я полагаю, что вы отчетливо сознаете: до настоящего момента я понятия не имел о предмете разговора.
Хэмфри заверил его:
— Это само собой разумеется. Никто из нас не имеет ни малейших сомнений на этот счет. Больше всего мы озабочены тем, чтобы впредь у вас не было никаких затруднений.
— И у «Голден стейт пауэр», — добавил Ним.
Йел многозначительно посмотрел на Нима.
— Да, это также следует учитывать. — На его лице промелькнула едва заметная улыбка. На какое-то мгновение Ниму показалось: а не перебарщивает ли президент? Но он тут же отбросил эту мысль. По-видимому, Йел собирался продолжить разговор.
— Оставив в стороне этот неприятный инцидент, я нахожу вопрос о краже электроэнергии в целом достаточно интересным. По правде говоря, я и не думал, что такое вообще может быть. Я никогда прежде не слышал об этом и не догадывался, что в энергокомпаниях есть такие люди, как мистер Лондон. — Он посмотрел на Гарри. — Как-нибудь в другой раз я с удовольствием поинтересуюсь вашей работой.
— Всегда в вашем распоряжении, сэр.
Они продолжили разговор, прежняя натянутость в общении смягчилась. Было решено, что чуть позже Гарри Лондон подробнее расскажет мистеру Йелу о делах Яна Норриса и семейном фонде Йелов. Судья же заявил о намерении нанять частного адвоката для защиты своих интересов в этой истории с Норрисом, пояснив:
— Вопрос о преемственности попечителей нашего семейного фонда никогда не был простым. Мой дед поставил условия, которые оказались чересчур жесткими и не соответствующими времени. Чтобы отделаться от Норриса, потребуется судебное решение. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я буду этого добиваться.
Ним почти не участвовал в разговоре. В душе что-то терзало его. Но он не мог понять что.
Через два дня Гарри Лондон снова появился у Нима.
— Раздобыл кое-что новенькое для тебя о Норрисе.
Ним оторвался от окончательного варианта своего выступления на съезде энергетиков:
— Что за новости?
— Ян Норрис выступил с заявлением. Он поклялся, что ваш друг Пол Шерман Йел ничего не знал о происходящем. Таким образом, подтверждается то, что сказал старина Йел.
Ним воспринял это с удивлением.
— С чего бы Норрису выступать с таким заявлением?
— Видимо, втихаря пошли на мировую. Я не уверен, что чаши весов правосудия застыли на одном месте, но на сегодня положение таково: адвокат Норриса встречался с окружным прокурором. Во-первых, договорились, что компании «ГСП энд Л» будет уплачено то, что ей причитается, — другими словами, та сумма, в которую мы сами оценим нанесенный нам ущерб. А это бешеные деньги! После этого Норрис предстанет перед судом по обвинению в совершении уголовного преступления по пятьсот девяносто первой статье.
— О чем в ней идет речь?
— Это Уголовный кодекс Калифорнии. Статья касается похищений из предприятий коммунальных услуг и телефонных компаний, она предусматривает наложение штрафа и тюремное заключение сроком до пяти лет. Так или иначе, окружной прокурор станет просить о максимальном штрафе, однако не будет настаивать на лишении свободы. С учетом всего этого и при отсутствии свидетельских показаний семейный фонд Йелов вообще не будет фигурировать в деле. — Гарри Лондон замолчал.
— Получать от тебя информацию, — недовольно проговорил Ним, — все равно что вытаскивать пробки из бутылки. Выкладывай все, что тебе известно об этом сговоре.
— Многого я, разумеется, не знаю и, видимо, никогда не узнаю. Но одно не вызывает сомнений: у мистера Йела влиятельные друзья. На окружного прокурора оказано давление, чтобы замять дело и вывести Йела из-под удара. — Лондон пожал плечами. — Я думаю, так было бы лучше и для старушки «ГСП энд Л».
— Пожалуй, ты прав, — согласился Ним.
После ухода Лондона Ним еще сидел, размышляя о том, что если один из директоров компании и ее общественный представитель, пусть даже не по своей вине, окажется вовлечен в аферу с кражей электроэнергии, это нанесет престижу компании непоправимый урон. Ним почувствовал, что ему не мешало бы расслабиться. Но в течение вот уже двух дней что-то терзало его. Он подсознательно ощущал, что знает нечто важное, однако никак не мог понять, что именно. Помимо этих терзаний, его мучили вопросы. Почему мистер Йел во время беседы с Эриком Хэмфри, Гарри Лондоном и Нимом с таким упорством подчеркивал, что никогда не слышал о кражах электроэнергии? А может, и впрямь не слышал? Разумеется, о таких махинациях порой сообщалось в прессе и по телевидению, однако трудно себе представить, что каждый человек в курсе всех новостей, даже если это член Верховного суда. Ниму снова показалось, что Йел перебарщивает со своим упорством. И тем не менее его терзали сомнения: Черт возьми, что же такое он знает? А может, если не очень напрягаться, все проявится само собой? Ним продолжил работу над докладом на съезде, до открытия которого оставалось всего четыре дня.
Глава 16
День триумфа приближается! Доблестная армия «Друзья свободы», бросившая вызов подлым капиталистам, которые держали Америку в цепях, нанесет удар, который получит должную оценку в истории. Время отсчитывает час расплаты.
Георгос Уинслоу Арчамболт, сделав записи в своем дневнике, задумался. Огрызком карандаша (совсем крохотным, скоро придется его выбросить) он зачеркнул последние четыре слова. Георгос подумал, что они чересчур проникнуты капиталистическим духом, поэтому решил заменить их чем-нибудь еще: «…прекрасно подготовлено командованием „Друзей свободы“». Так лучше. Гораздо лучше! Георгос продолжил сочинять.
Враги народа, обделывающие свои постыдные делишки под фашистским знаменем Национального института энергетики, начинают съезжаться. Но их ждет великий сюрприз — и заслуженное возмездие.
Георгос отложил огрызок карандаша и улыбнулся. Надо было передохнуть — умственная работа обычно утомляла его. Он поднялся со стула и обвел взглядом подвал мастерской, заваленный новыми материалами и оборудованием. Он попробовал размять свое худощавое гибкое тело. Потом опустился на пол, часть которого специально не захламлял, и быстро отжался сорок раз. Он порадовался, что после этих упражнений у него совсем не сбилось дыхание. Ровно через три дня хорошая физическая форма может ему очень даже пригодиться. Через минуту он вернулся к своему дневнику. Нельзя пренебрегать тем, что когда-нибудь должно занять почетное место в революционных архивах. Он погрузился в размышления.
Предстоящая операция была тщательно организована — отработан сам план, снаряжение, доставка взрывчатки и зажигательных бомб в отель «Христофор Колумб». Первая группа бомб с высоковзрывчатой начинкой должна быть приведена в действие в три часа ночи на вторые сутки работы съезда энергетиков, а зажигательные бомбы — пять-десять минут спустя. И те и другие бомбы, замаскированные под огнетушители, будут установлены накануне, примерно за шестнадцать часов до намеченного взрыва.
Благодаря изобретательности Георгоса все функционировало, он подбирал яркую метафору, как точные часовые механизмы, которые закупил в Чикаго и доставил сюда Бердсонг. Георгос изменил свое мнение о Бердсонге. Теперь он откровенно восхищался этим крупным бородачом. Бердсонг не только предложил гениальные идеи, но и оказал существенное содействие в их реализации, при этом многим рискуя. Он специально ездил за товаром в Чикаго, помогал здесь закупать огнетушители, по несколько штук в разных местах.
В подвале мастерской уже накопилось почти три дюжины огнетушителей, их было вполне достаточно для осуществления операции «Друзей свободы». Георгос из предосторожности привозил их домой главным образом с наступлением темноты. Но однажды он рискнул и привез шесть огнетушителей днем. Дело в том, что Георгосу срочно понадобилось освободить место в своем фургоне для следующей партии. При этом Георгос сначала внимательно осмотрел улицу и только потом быстро перенес огнетушители в дом, будучи уверен, что остался незамеченным.
Георгос не только поднакопил более тридцати огнетушителей, но и переделал половину из них под бомбы. Сначала он выпотрошил их, а потом обработал внутреннюю поверхность корпуса, чтобы ослабить жесткость. Затем в оболочки, предназначенные для зажигательных бомб, заложил пластиковые бутылки с бензином, взрывные заряды с детонатором и часовые механизмы. Огнетушители, подготовленные для взрывов на нижнем этаже с целью блокирования выходов из отеля, вместо бутылок с бензином были нашпигованы динамитом, общим весом четыре фунта.
