Братья - Чен Да
Несмотря на щенячьи горести неразделенной любви, моя популярность среди школьников оставалась весьма высокой. Я являлся капитаном школьной футбольной команды, и у меня единственного был портрет бразильской суперзвезды Пеле. Я также возглавлял команду риториков и даже победил в диспуте сына председателя Верховного суда Китая. Темой в тот раз было финансовое будущее Китая. Мой противник утверждал, что закон должен править страной, свой победный аргумент я почерпнул из Дарвиновской книжки о выживании видов. В День нации — Первого октября — я с триумфом исполнил на школьном концерте «Оду Хаунхэ».
Когда концерт закончился, Лили поджидала меня за сценой.
— Пойдем прогуляемся, — предложил я.
Помолчав, она согласно кивнула. С облегчением я взял ее за руку, и мы побежали в небольшой лесок рядом со школой. Ночь только началась, полная луна низко стояла над горизонтом.
— Ты знаешь, я так ждал этого момента. Посмотри, как красиво! Я могу прямо сейчас сочинить про это песню. — Я не мог сдержать возбуждения. — Смотри, мы потревожили птиц. — Я напряг слух, пытаясь различить щебет гу-гу.
Лили повернулась ко мне:
— Ты очень красивый, особенно сейчас, при таком освещении.
— Ночью при луне?
— Да, это мое любимое время.
— Мое тоже. Давай побудем здесь.
— Я не могу. — Она запнулась и прищурила глаза. — Мать не разрешает. Я согласилась погулять, чтобы выяснить одну вещь, пока наша дружба не зашла слишком далеко.
— Серьезное начало.
— Действительно. Мы живем в мире снобов.
— Не надо про остальной мир. Давай лучше о нас.
— Я — не дочь министра сельского хозяйства.
— Ты имеешь в виду, что твой отец подал в отставку?
— Нет, он мне не отец. Я живу в этом доме, потому что моя мать работает там горничной. Мы переехали с ними в столицу, потому что они нам доверяют.
— Не может быть. У тебя такая же фамилия.
— Это совпадение. У четверти людей в Фуцзяни фамилия Чен.
— Ну и…
— Ну и что? Почему бы тебе не убраться восвояси к богатеньким родичам и не оставить меня в покое?
— Да я не собираюсь этого делать.
— А что ты будешь делать?
— Я женюсь на тебе, когда мы повзрослеем.
— Не уверена, что хочу выйти за тебя замуж.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы не ровня: в доме министра мы бы даже сидели за разными столами. Твоя мама-пианистка и папа-генерал тебе обязательно об этом напомнят.
— Ерунда. Мой дедушка — мамин отец — вырос в такой бедноте, что тебе и не снилось. Ты хоть живешь в теплом доме и у тебя есть кусок хлеба каждый день.
— Может, раньше он и был беден, но сейчас ваша семья богата и могущественна. В этом все и дело, вы больше не принадлежите к беднякам.
— И ты меня теперь ненавидишь?
— Да, и очень сильно. — В ее глазах появились насмешливые огоньки, и она прильнула к моему плечу.
— Так, может быть, любишь?
— Я не смею. Я чувствую, что нас ждет трагедия.
— Я люблю трагедии. Это единственное, что меня трогает.
— Тебе все кажется слишком идеальным. Тебе нужна девушка, которая поможет тебе построить карьеру в этой стране. Кто-нибудь с деньгами, с влиятельными связями. Вот смотри. У твоих родственников сильное положение в мире финансов и в среде военных. Если ты женишься на старой деве с папочкой, командующим флотом, а в любовницы возьмешь дочку маршала авиации, то быстренько станешь министром, — безжалостно закончила Лили.
— Нет, Лили, обещаю, я женюсь на тебе. Я достаточно талантлив, и у меня хватит амбиций, чтобы добиться успеха без протекций. Я женюсь на той, которую буду любить я, а не мои родители. На самом деле я самый первый и молодой миллионер в этой стране.
— Это естественно, ведь твой дед глава Банка Китая.
— Да нет же, он здесь ни при чем. Я скупил Патриотических облигаций на миллион, уверен, что банк не обманет и они будут погашены в срок.
Лили рассмеялась:
— В Фуцзяни дети пользуются ими в туалетах.
— Не смейся, Лили. Финансы — это серьезно. Для наших людей пока не существует ни бирж, ни акций. Но пройдет время, и мы заживем, как и другие страны, как та же Америка. Акции и облигации станут для всех привычным делом, как хлеб с маслом.
— Вряд ли. Ну, предположим, ты станешь миллионером. И что ты сделаешь с деньгами?
— Куплю банк.
— И будешь, как твой дед, каждый вечер пересчитывать деньги всю свою жизнь?
— Нет, деньги — это только средство, инструмент.
— В каком смысле? Для чего?
— Я создам в Китае финансовую империю, как банкир Джон Пирпонт Морган.
— Ну вот, все, что тебя волнует, — это деньги.
— Да, нашу страну изменят деньги, а не марксизм. А когда у всех будет больше денег, жизнь станет лучше, исчезнут нищета и голод.
Лили вздохнула:
— Ты и в самом деле рассуждаешь, как политик.
— Это комплимент?
Девушка прикусила губу и упала в мои объятия.
— Как бы мне хотелось, чтобы время остановилось и мы бы остались такими навсегда.
— Мне тоже.
Она прижала свой миниатюрный пальчик к моим губам, чтобы я помолчал. Я крепко обнял ее, не представляя, что могу отпустить от себя хоть на мгновение.
На следующий вечер за обедом мама была молчалива и едва перебирала палочками. Ее состоянию могло быть два объяснения: или у нее мигрень, или она очень-очень расстроена. Если она была огорчена из-за отца или кого-то домашних, то обычно не выходила из комнаты целыми днями, без конца играла на рояле в комнате рядом со спальней унылую европейскую музыку. Если причиной недовольства был я, она не делала прическу и макияж. К сожалению, в тот день на ее лице не было косметики.
— Мамочка, ешь, ведь все стынет.
— Мамочка не может есть, ее сердце разрывается от горя, — мрачно произнесла она. Это был плохой знак.
Она выудила из кармана записку и бросила ее на стол.
— Любовная записка в двенадцать лет! Что за мерзость! Тан, как ты это объяснишь?
— Она прислала мне записку? — Я рванулся за листочком.
Мама шлепнула меня по руке:
— Она не годится тебе в подруги. Она приемная дочь служанки в доме министра сельского хозяйства, а ты надежда двух самых знатных семей в нашей стране. От тебя ждут многого: с детства тебя растили, как вождя. Ты понимаешь, что это значит?
— Да. — Я плюхнулся на стул.
— Нет, ты не представляешь даже. Оба твоих деда будут глубоко разочарованы, а отец никогда не простит, если ты не оправдаешь ожиданий. В молодости папа превосходил всех. Ты будешь учиться в том же высшем учебном заведении, что и он. Там до сих пор висят его почетные грамоты и таблички на стенах. Многие из его учителей еще живы. Ты должен превзойти отца, иначе ты его опозоришь. А эту историю с любовью надо немедленно прекратить.
— У меня есть свобода решать, что делать с моей жизнью и с кем дружить.
— Нет! Не в нашей семье!
Я убежал наверх, не закончив ужин. Позже ко мне в комнату зашел отец и сказал, что, если я хочу иметь репутацию серьезного человека в Китае, я не должен заводить романы и встречаться с девушками в таком юном возрасте. Этим миром правят мужчины. Женщины лишь украшения для мужчин. Не стоит так переживать из-за какой-то обычной девчонки. Любовь — всего лишь химера, вымысел, обман. По его мнению, мама абсолютно права: когда я вырасту, мне нужно будет найти достойную пару — красивую, богатую девушку из влиятельной семьи. Я сердито заявил, что мне это не нужно. В ответ мне было сказано, что когда я подрасту и поумнею, то заговорю по-другому. Отец ушел, а я всю ночь лежал и думал о Лили.
Когда на следующее утро я доплелся до класса, то не увидел знакомой красной юбки. На уроке драмы — одном из моих самых любимых — учитель в очках с толстыми стеклами громко зачитывал список участников новой постановки. В нем явно недоставало одного имени.
— Учитель, вы забыли про Лили.
— Нет, с этого дня она учится в другой школе.
— А в какой?
