Джон Стейнбек - Райские пастбища
Вывести Туляречито из себя можно было только одним способом. Когда кто-нибудь — мужчина, женщина или ребенок — неосторожным прикосновением разрушал плоды его трудов, он приходил в ярость. Глаза его вспыхивали, и он бросался на обидчика, готовый его убить. В этих случаях Франклин Гомес трижды прибегал к крайней мере — связывал Туляречито по рукам и ногам и оставлял в таком виде до тех пор, пока к нему не вернется обычное добродушие.
Когда Туляречито исполнилось шесть лет, он не пошел в школу. Прошло еще лет пять. За это время инспектор по делам несовершеннолетних и директор школы несколько раз весьма решительно рекомендовали Гомесу заставить мальчика учиться. Тот соглашался, он даже настойчиво выталкивал его из дома в школу, но Туляречито так ни разу туда не добрался. Он боялся, что школа окажется местом отнюдь не привлекательным, и просто исчезал дня на два. Только когда мальчику исполнилось одиннадцать, — у него уже были плечи атлета и руки настоящего разбойника — согласованными усилиями ревнители закона усадили его за парту.
Как и думал Франклин Гомес, Туляречито не стал учиться. Зато у него сразу же проявился новый талант — он начал рисовать так же хорошо, как вырезал фигурки из песчаника. Когда мисс Мартин, учительница, заметила это, она предложила ему нарисовать парад зверей. Туляречито долго трудился после уроков, и на следующее утро на доске появилась удивительная процессия. Там были все животные, которых Туляречито когда-либо видел, все птицы, которые водились у них в горах. Вслед за коровой ползла гремучая змея, койот с гордо поднятым хвостом шел следом за свиньей. Были там и кошки, и козы, и суслики, и черепахи. Каждый зверь был нарисован абсолютно точно.
Мисс Мартин поразили способности Туляречито. Она похвалила его перед всем классом и прочитала маленькую лекцию о каждом из нарисованных им животных. В своем воображении она уже купалась в лучах славы, которую ей принесет открытие нового, удивительного таланта.
– Я еще много чего могу, — сообщил Туляречито.
Мисс Мартин похлопала его по широкому плечу.
– Вот и отлично, — сказала она. — Ты будешь работать каждый день. Этот дар ниспослан тебе богом. — Тут она вдруг поняла, как важно то, что она произносит. Наклонившись к Туляречито и испытующе глядя в его хмурые глаза, она медленно повторила: — Этот дар ниспослан тебе богом. — Мисс Мартин посмотрела на часы и решительно добавила: — Четвертый класс — арифметика. У доски.
Четвероклассники выскочили из-за парт, схватили ластики и начали стирать рисунки, чтоб освободить доску. Увидев, что они уничтожают плоды его трудов, Туляречито кинулся на них с кулаками. Это был страшный день. Мисс Мартин с помощью всей школы не смогла с ним справиться. В ярости Туляречито обретал силу взрослого мужчины, и к тому же — сумасшедшего мужчины. В ходе битвы класс подвергся страшным разрушениям: парты лежали вверх тормашками, чернила текли рекой, по всей комнате валялись цветы. Платье мисс Мартин изодрали в клочья, старшие мальчики, на чьи плечи в основном легло бремя сражения, были жестоко избиты. Туляречито дрался руками, ногами и головой. И при этом кусался. Никаких правил чести он не признавал и в конце концов одержал победу. Все ученики с мисс Мартин в арьергарде бежали с поля боя, оставив его во власти разъяренного Туляречито. Когда в школе не осталось никого, кроме него, он запер дверь, стер кровь с лица и принялся восстанавливать рисунки.
Вечером мисс Мартин зашла к Франклину Гомесу и потребовала, чтобы он выпорол мальчишку.
Гомес пожал плечами.
– Вы в самом деле хотите, чтоб я его высек, мисс Мартин?
Лицо учительницы было все в царапинах, у рта легла скорбная складка.
– Да, хочу, — сказала она. — Если бы вы видели, что он сегодня натворил, вы бы меня не осуждали. Я уверена: его следует проучить.
Гомес снова пожал плечами и позвал Туляречито. Он снял со стены тяжеленный арапник. Во время экзекуции мальчик ласково улыбался мисс Мартин которая невольно вздрагивала при каждом ударе. Когда наказание было окончено, Туляречито ощупал себя и, все так же улыбаясь, отправился спать.
Мисс Мартин с ужасом за ним наблюдала.
– Господи, да это просто животное, — воскликнула она. — Похоже было, будто бьют собаку.
На лице Франклина Гомеса мелькнула тень презрения.
– Собака выла бы от страха, — сказал он. — Ну вот, вы получили, что хотели, мисс Мартин. Вы говорите, он — животное, но, ей-богу, это доброе животное. Вы велели ему нарисовать картинки, потом сами же их стерли. Туляречито это не понравилось… — Мисс Мартин попыталась его перебить, но он быстро продолжал: — Не надо было Лягушонку ходить в школу. Он умеет работать; у него золотые руки, но в школе он не выучится ничему. Он не сумасшедший, просто бог не дал себе труда доделать его до конца. Я уже говорил это директору, но он сказал, что по закону Туляречито должен ходить в школу, пока ему не исполнится восемнадцать лет. Значит, еще семь осталось. Семь лет мой Лягушонок будет торчать в первом классе, потому что так велит закон. Ну, что ж, ничего не поделаешь.
– Его надо изолировать! — прорвалась наконец мисс Мартин. — Он опасен. Если б вы его сегодня видели!
– Нет, мисс Мартин, пусть гуляет на свободе. Он не опасен. Вы знаете, как он работает в саду? А как он доит корову? Он добрый мальчик. Он может усмирить норовистую лошадь, не садясь в седло; натаскать пса, даже пальцем его не тронув, но закон велит ему еще семь лет сидеть в первом классе и повторять за вами: «К, О, Т — кот». Если бы он был опасен, он бы запросто убил меня, когда я только что хлестал его арапником.
Мисс Мартин поняла, что существуют вещи, которые выше ее разумения и, поняв это, испытала к Франклину Гомесу острую неприязнь. Она чувствовала, что поступила подло, а он был великодушен. Прийдя на следующее утро в школу, она застала там Туляречито. Все стены класса сплошь были покрыты изображениями животных.
– Видите? — сказал он, и глаза его засияли. — Теперь их куда больше. А еще у меня есть книга со всякими другими животными, я бы их всех нарисовал, да места не хватило.
Мисс Мартин не стала стирать картинки, классную работу выполняли теперь на бумаге, но в конце полугодия она уволилась, сославшись на здоровье.
Мисс Морган, новая учительница, была очень молоденькая и очень хорошенькая — с точки зрения пожилых жителей деревни, слишком молоденькая и опасно хорошенькая. В старших классах занимались парни лет семнадцати. Вполне естественно, что возникли серьезные сомнения, сумеет ли такая молодая и в то же время такая хорошенькая учительница поддерживать в школе хоть какой-то порядок.
Мисс Морган была просто влюблена в свою профессию. Все были поражены, ибо давно привыкли к старым девам, чьи лица выражали только беспредельную усталость. А мисс Морган буквально наслаждалась процессом преподавания, нудную процедуру школьной учебы она превратила в настоящий праздник.
Туляречито произвел на нее сильное впечатление. Оказывается, она уже все о нем знала — читала в книгах, слушала на лекциях. Услышав о сражении, разыгравшемся в школе, освободила ему место в верхней части доски, чтобы он мог рисовать, никому не мешая. Когда он использовал все свободное место, она на свои деньги купила ему пачку бумаги и мягкий карандаш. С тех пор его уже не беспокоили по поводу правописания. Он каждый день прилежно рисовал, а к концу уроков преподносил мисс Морган чудесные картинки, изображавшие все тех же птиц и зверей. Она развесила его рисунки над доской.
Ученики с восторгом приняли ее реформы. В школе стало интересно. Даже те, кто снискал завидную репутацию «трудных детей», теперь гораздо меньше увлекались проектом поджога школы.
А потом мисс Морган ввела правило, за которое ученики стали просто ее обожать. Каждый день около получаса она уделяла чтению. Она читала им «Айвенго», «Талисман»; рыбачьи рассказы Зейна Грина, охотничьи Джеймса Оливера Кервуда; «Морского волка» и «Зов предков», не какие-то там детские сказки про лису, гусей и рыжую курицу, а настоящие взрослые книги.
Читала она превосходно. Ей удалось покорить даже самых отпетых хулиганов. Никому теперь и в голову не приходило играть на уроках в хоккей. Все слушали, затаив дыхание.
Один Туляречито продолжал рисовать, лишь изредка отрываясь от своего занятия, чтобы выглянуть на учительницу и тоже послушать. Иногда он пытался понять, что интересного в этих рассказах, повествующих о чужих людях и далеких событиях. Он считал, что все это было на самом деле — иначе зачем об этом писать? Рассказы напоминали ему уроки, и он не слушал их.
Со временем мисс Морган поняла, что несколько переборщила с чтением для старших. Сама она любила сказки. Ей нравилось думать, что люди, уверовавшие в чудеса, могут увидеть их воочию. В кругу своих близких друзей, эрудитов и интеллектуалов, она часто говорила, что духовный голод, поразивший Америку, возник отчасти и оттого, что люди разучились верить в чудеса. И вот очередные полчаса она стала посвящать чтению сказок.
