Мейв Бинчи - Уроки итальянского
— Пожалуйста, не говори ему ничего, хорошо? — попросила она. — Пожалуйста!
— Это он тебе об этом сказал? Он сказал, что станет директором? — На лице Тони О'Брайена читалось смятение. — Когда? Когда он это сказал? Это было давно?
— Отец твердит о том, что должен стать директором школы, уже целую вечность, но последний раз он говорил об этом вчера вечером.
— Вчера вечером? Нет… Нет, ты, наверное, либо ошибаешься, либо неправильно его поняла.
— Что значит «неправильно поняла»! Мы как раз говорили об этом, когда я собиралась на встречу с тобой.
— А ты сказала ему, что встречаешься именно со мной? Ты назвала мое имя?
— Да в чем дело, Тони? Что происходит?
Он взял обе ее руки в свои ладони и заговорил — очень медленно и размеренно, тщательно подбирая слова:
— Послушай, Грания, сейчас я скажу тебе одну вещь, важнее которой не говорил за всю свою жизнь. За всю свою долгую жизнь. Ты ни за что — ни при каких обстоятельствах! — не должна говорить отцу об этом нашем разговоре. Ни-ког-да!
Девушка нервно рассмеялась и попыталась высвободить ладони из его рук.
— Прекрати, пожалуйста! Ты ведешь себя, как герой какой-то мелодрамы!
— Да, честно говоря, это отчасти действительно смахивает на мелодраму…
— Послушай, но почему я не должна рассказывать своему отцу о том, что я повстречалась с тобой, что знаю тебя, что ты мне понравился… Что же это за отношения у нас получаются?
Сверкающие глаза грании буквально сверлили его.
— Да нет, конечно же, мы ему обо всем расскажем, но только — попозже… Ну, хотя бы немного позже. Дело в том, что сначала я должен рассказать ему кое-что еще…
— Сначала скажи мне! — потребовала Грания.
— Не могу. Если в этом мире еще осталось хоть немного чести и достоинства, ты должна поверить мне! Поверить сию же минуту в то, что я желаю тебе только лучшего, только самого лучшего!
— Ты загадываешь мне загадки и требуешь от меня безоговорочного доверия, но как я могу верить в то, чего не понимаю?
— В том-то все и дело! Либо ты мне веришь, либо — нет!
— Нет, дело совсем в другом: ты желаешь держать меня в неведении, а это отвратительно.
— Но что ты потеряешь, доверившись мне, Грания? Послушай, две недели назад каждый из нас даже не подозревал о существовании другого, а сейчас мы уверены в том, что любим друг друга. Так неужели ты не можешь дать мне хотя бы еще пару дней, чтобы я во всем разобрался?
Говоря это, Тони О'Брайен уже стоял и надевал пиджак. Это выглядело весьма странно, учитывая, что еще пару минут назад он разглагольствовал о вольнице, царящей в стенах школы Маунтенвью, и о том, что тамошние учителя поступают так, как находят нужным. Судя по всему, Тони О'Брайен ужасно торопился.
Эйдан Данн находился в учительской. Он выглядел возбужденным, даже более того — слегка на взводе. Его глаза непривычно блестели. Почему? Из-за чего он нервничал? Что душило его изнутри: какие-то собственные, внутренние терзания? Или подозрения, что его любимую дочь соблазнил мужчина — ровесник его самого, но в десять раз менее надежный, чем он сам?
— Эйдан, мне нужно с тобой поговорить! Это срочно, очень срочно! — прошептал ему в ухо Тони О'Брайен.
— Ну, Тони, может быть, после окончания уроков…
— Нет, сейчас! Сию же секунду! Давай пошевеливайся. Пойдем в библиотеку.
— Но ведь через пять минут — звонок…
— К черту звонок!
И Тони почти насильно вытащил его из учительской. В библиотеке занимались две девочки из шестого класса. Когда открылась дверь и влетели два преподавателя, они подняли головы и удивленно уставились на вошедших мужчин.
— Вон! — приказал Тони голосом, который исключал любую возможность препирательств, однако одна из учениц все же попыталась протестовать.
— Но мы же здесь занимаемся, — возразила она. — Мы пытались найти…
— Ты меня не расслышала? Брысь отсюда!
На сей раз они поняли, что спорить бесполезно, поднялись и ушли.
— Нельзя обращаться с учениками подобным образом, — заговорил Эйдан. — Мы, наоборот, должны их поощрять, завлекать в библиотеку, а не вышвыривать, наподобие вышибал в ночных клубах, по которым ты привык шляться. Какой пример ты им подаешь?
— Мы здесь не для того, чтобы подавать им пример, а для того, чтобы учить их, чтобы вбивать в их головы полезную информацию — все очень просто.
Эйдан враждебно посмотрел на собеседника и едко проговорил:
— Надеюсь, ты затащил меня сюда не для того, чтобы потчевать своей убогой философией. Она меня совершенно не интересует. А теперь позволь мне отправиться к моим ученикам.
— Эйдан! — Голос Тони звучал уже по-другому. — Выслушай меня, Эйдан. Директором назначат меня. Об этом хотели сообщить на следующей неделе, но я подумал, что лучше сказать тебе об этом сейчас.
— Что-что? — Эйдан испытал такое ощущение, будто его ударили кулаком в живот. Это случилось слишком внезапно, он не был к этому готов. Кроме того, какие есть доказательства того, что Тони говорит правду? Ничего пока не решено.
— Я говорю тебе об этом для того, чтобы вытрясти из твоей головы всякий мусор, чтобы ты не тешил себя тщетной надеждой на то, что место директора достанется тебе… Чтобы не расстраивался сам и не расстраивал… других людей — вот зачем я это делаю.
Эйдан поднял взгляд на Тони О'Брайена.
— Почему ты со мной так поступаешь, Тони? Почему? Предположим, тебе действительно отдадут директорскую должность, ну и что? Для чего ты затащил меня сюда и тычешь в это носом? Ты, которому плевать на Маунтенвью! Есть ли у тебя хоть капля чести? Неужели ты не мог хотя бы дождаться, пока Совет изберет тебя директором, и уже после этого измываться надо мной? До чего же ты самоуверен, эгоистичен и…
— Эйдан, неужели ты всерьез верил в то, что тебя сделают директором? Разве этот старый болтун Уолш не объяснил тебе, как обстоят дела? Мы все думали, что он поговорит с тобой и расставит точки над и он заверил нас в том, что сделал это.
— Он сказал: есть вероятность того, что эту должность получишь ты, и, кстати, добавил, что лично его такой прискорбный выбор сильно огорчит.
Дверь библиотеки приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась голова мальчика. Он с изумлением взирал на двух раскрасневшихся учителей, буравивших друг друга взглядом, стоя по разные стороны стола. Тони О'Брайен зарычал так страшно, что мальчишка чуть не взлетел в воздух:
— Убирайся отсюда к чертовой матери, щенок!!! Ты что, не видишь, что здесь учителя разговаривают?! Марш в свой класс!
Побледневший мальчик перевел взгляд на Эйдана Данна, рассчитывая на его поддержку.
— Иди в класс, Деклан, — мягко проговорил Эйдан. — Скажи ребятам, чтобы они открыли книгу Вергилия, а я скоро подойду.
Дверь закрылась.
— Ты знаешь их всех по именам? — удивленно спросил Тони О'Брайен.
— А ты вряд ли знаешь хотя бы одного, — отрезал Эйдан Данн.
— Знаешь, мистер Обаяшка, должность директора вовсе не требует от человека, чтобы он был Дейлом Карнеги.
— Да, разумеется, — согласился Эйдан.
Оба мужчины теперь были гораздо спокойнее, чем в начале разговора. Злость и возбуждение оставили их.
— Ты будешь мне нужен, Эйдан. Если мы хотим, чтобы эта школа не пошла окончательно ко дну, мне понадобится твоя помощь.
Однако душа Эйдана затвердела от испытанного унижения и горького разочарования.
— Ты хочешь от меня слишком многого. Пусть я податливый человек, но я не могу сделать то, о чем ты просишь.
Это для меня будет чересчур. После всего этого я не смогу здесь остаться.
— Но, ради всего святого, чем же ты займешься?
— Знаешь, меня еще рано выбрасывать на помойку. Если я не нужен этой школе, найдутся другие, которые с радостью возьмут меня на работу.
— Ты не нужен этой школе? Эх ты, глупец! Нужен, да еще как! Ты же один из столпов Маунтенвью, и сам об этом знаешь.
— Не такой уж я и столп, раз меня не хотят видеть в роли директора.
— А ты хотя бы раз задумывался, что такое работа директора? Сегодня это нечто совсем другое, не то, что прежде. Совет хочет видеть на этом месте не яйцеголового мыслителя, а человека, который умеет рявкнуть, стукнуть кулаком по столу, поспорить с чиновниками Комитета по образованию и прочих бюрократических ведомств, организовать в школе службу охраны на случай вандализма или торговли наркотиками, общаться со склочными родителями, которых, как тебе известно, хватает…
— Я не смогу работать под твоим началом, Тони. Я не уважаю тебя как учителя.
— А тебе и не нужно уважать меня как учителя.
— Видишь ли, мне не нравятся вещи, которые по нраву тебе, а ты плевать хотел на многое из того, что очень важно для меня.
— На что же, например? Ну, назови! Хотя бы что-то одно! О чем ты думаешь, подходя к школьным воротам? Что бы ты сделал в первую очередь, если бы тебя назначили директором?
