Джоди Пиколт - Обещание
Мэлани наблюдала, как счет растет до астрономической суммы: 2000 долларов за гроб, 2000 долларов — за саркофаг, который лишь отсрочит неминуемое, 300 — за раввина, 500 — за некролог в «Таймс», 1500 — чтобы подготовить место захоронения, 1500 — за использование часовни. Где они возьмут столько? И тут она поняла: из денег, что откладывали Эм на колледж.
Когда Джейкоб Зальцман протянул смету Майклу, тот даже не моргнул.
— Отлично, — вновь повторил он. — Я хочу все самое лучшее.
Мэлани медленно повернулась к Зальцману.
— Розы… — прошептала она. — Гроб из красного дерева… Саркофаг… «Нью-Йорк таймс»… — Она затряслась. — Все самое лучшее, но это не оживит Эмили.
Майкл побледнел и протянул Зальцману бумажный пакет.
— Похоже, нам пора, — негромко сказал он. — Здесь одежда.
Мэлани, которая уже приподнялась со стула, замерла.
— Одежда?
— В которой будем хоронить, — мягко ответил Зальцман.
Мэлани схватила пакет и раскрыла его. Вытащила цветастое летнее платье, слишком легкое для ноября, и босоножки, которые вот уже два года как стали Эм малы. Достала трусики, которые до сих пор пахли кондиционером, и заколку для волос. Майкл не принес ни бюстгальтера, ни маечки. Неужели они оплакивали одну и ту же дочь?
— Почему именно это? — прошептала она. — Где ты это нашел?
Эти вещи вышли из моды и устарели, в них Эмили вряд ли хотела бы оказаться перед лицом вечности. У родителей остался последний шанс доказать, что они знали свою дочь, прислушивались к ее мнению. А что, если они ошибутся?
Мэлани выбежала из комнаты. Дело не в том, что Майкл выбрал и принес не то. Проблема в том, что он вообще не в состоянии делать выбор.
Когда они приехали домой, их уже ждала Анна-Мари Маррон.
Майкл вчера имел непродолжительную беседу с детективом, но был не в том настроении, чтобы слушать. Именно она сообщила неутешительную весть о том, что Эмили с Крисом пытались покончить с собой. Майкл представить себе не мог, что еще она может им сказать, ведь Эм уже умерла.
— Доктор Голд! — окликнула его детектив Маррон, выбираясь из своего «Форда таурус».
Она направилась по посыпанной гравием дорожке к их автомобилю. Если она и заметила на переднем пассажирском сиденье Мэлани, которая продолжала сидеть, уставившись в никуда, то ничего не сказала.
— Я и не знала, что вы врач, — приветливо продолжила она и кивнула на припаркованный слева грузовичок, на котором красовалось его имя.
— Лечу животных, — сухо ответил он. — А это не одно и то же.
Он вздохнул. Каким бы ужасным ни выдался этот день, вины Анны-Мари Маррон в том нет. Она просто делает свою работу.
— Послушайте, детектив Маррон, у нас было очень тяжелое утро. У меня нет времени на разговоры.
— Я понимаю, — тут же заверила его Анна-Мари. — Я только на одну минутку.
Майкл кивнул и жестом пригласил ее в дом.
— Там открыто, — сказал он.
Детектив открыла было рот, чтобы попенять ему на безалаберность, но передумала. Он подошел к машине со стороны пассажира, открыл дверцу и помог Мэлани выйти.
— Иди в дом, — велел он, понизив голос до ласкового шепота. Таким же голосом он успокаивал норовистую лошадь.
Он повел жену по каменным ступеням в кухню, где она опустилась на стул, не сделав даже попытки снять пальто.
Детектив Маррон стояла к столу спиной.
— Вчера мы говорили о том, что сын Хартов признался в намерении совершить двойное самоубийство, — сказала она, переходя прямо к делу. — Существует вероятность, что ваша дочь застрелилась сама. Но вам необходимо знать: пока не доказано обратное, это дело будет квалифицироваться как убийство.
— Убийство? — выдохнул Майкл.
Это ужасное, искушающее слово тут же открыло в его воображении воронку реабилитации — появилась возможность обвинить другого, не себя самого, в смерти Эмили.
— Вы намекаете, что ее убил Крис?
Детектив покачала головой.
— Я ни на что не намекаю, — ответила она. — Я всего лишь объясняю точку зрения полиции. Это стандартная процедура: самое пристальное внимание уделить человеку, найденному рядом с дымящимся пистолетом. Тому, кто просто остался жив, — добавила она.
Майкл покачал головой.
— Если вы приедете через несколько дней, когда… боль немного утихнет, я покажу вам старые альбомы с фотографиями, тетрадки Эмили, письма, которые Крис писал ей из лагеря. Он не убивал мою дочь, детектив Маррон. Если он говорит, что не убивал, верьте ему. Я могу поручиться за Криса, я хорошо его знаю.
— Так же хорошо, как знали свою дочь, доктор Голд? Настолько хорошо, что не заметили, что она подумывает о самоубийстве? — Детектив Маррон скрестила руки на груди. — В таком случае, если Крис Харт говорит правду, это означает, что ваша дочь хотела свести счеты с жизнью, что она и сделала, внешне не выказывая ни малейших признаков депрессии. — Она потерла переносицу. — Послушайте, я надеюсь — ради вас, ради Эмили и Криса, — что это не вполне удавшаяся попытка самоубийства. В штате Нью-Гемпшир самоубийство не является преступлением. Однако, если эта версия не подтвердится, генеральный прокурор будет решать, имеются ли веские основания для того, чтобы предъявить парню обвинение в убийстве.
Майклу не нужно было повторять дважды. Он понял, что веские основания появятся после того, что Эмили сообщит посмертно.
— Нам пришлют копию результатов вскрытия? — спросил он.
Анна-Мари кивнула.
— Если хотите, я вам ее покажу.
— Да, — откликнулся Майкл. — Пожалуйста. — Это станет ее последними показаниями, запиской, которой она не оставила. — Но я уверен, что это ничего не даст.
Анна-Мари кивнула и направилась к двери. На пороге она обернулась.
— Вы уже говорили с Крисом?
Майкл отрицательно покачал головой.
— Я… по-моему, было не время.
— Разумеется, — ответила детектив. — Я просто спросила.
Она еще раз выразила им соболезнование и вышла.
Майкл открыл дверь в подвал, выпуская двух сеттеров, которые тут же рванулись наружу. Он повел собак к подъездной дорожке, на мгновение остановился там и не заметил, как Мэлани посильнее запахнула пальто, словно от неожиданного сквозняка, и слово «убийство» застыло на ее губах — она так и вцепилась в него зубами.
Джеймс находился с Крисом в больнице в ожидании, пока лечащий врач из обычной палаты переведет его в закрытое детское психиатрическое отделение. Гас испытывала облегчение, она не могла полагаться на себя. Вдруг у Криса депрессия? Ведь она, как оказалось, однажды уже не заметила признаков тревоги у сына. Опытные врачи, специальная больница — он будет в безопасности.
Джеймс возмутился. Появится ли запись в истории болезни Криса? Сможет ли он — поскольку ему уже исполнилось семнадцать — выписаться, когда пожелает? Станет ли известно в школе, будущим работодателям, властям, что он три дня провел в психбольнице?
Гас взглянула через венецианское окно в гостиной на ухоженную тропинку, ведущую от их дома к дому Голдов. В это время года она была усыпана золотистыми, влажными от мороза сосновыми иголками. Она заметила свет наверху, в спальне Мэлани, и на цыпочках зашла в комнату Кейт, которая сегодня узнала о смерти Эмили. Как она и ожидала, дочь заснула в слезах.
Гас накинула на плечи пальто, пробежала по тропинке и вошла к Голдам в кухню. В тишине слышалось лишь громкое тиканье часов с кукушкой.
— Мэлани! — позвала она. — Это я.
Она побежала наверх, заглянула в спальню, в кабинет. Дверь комнаты Эмили была закрыта, и Гас решила туда не заглядывать. Вместо этого она постучала во вторую закрытую дверь, в ванную, и тихонько ее отворила.
Мэлани сидела на крышке унитаза. Когда Гас вошла, она только подняла глаза, не выказав ни тени удивления.
Гас понятия не имела, что говорить. Вдруг показалось глупым кого-то утешать, когда сам так тесно связан с болью.
— Привет, — негромко сказала она. — Ты как? Держишься?
Мэлани пожала плечами.
— Не знаю. Похороны в понедельник. Мы были в морге.
— Какой ужас!
— Я не обратила внимания, — ответила Мэлани. — Я сейчас не выношу Майкла.
Гас кивнула.
— Да. Джеймс повздорил с доктором, который хотел перевести Криса в психиатрическое отделение, потому что это пятно на репутации семьи.
Мэлани взглянула на подругу.
— Ты предчувствовала беду? — спросила она, и Гас не стала делать вид, что не понимает о чем речь.
— Нет, — ответила она срывающимся голосом. — Если бы предчувствовала, обязательно бы тебе сказала. Я знаю, и ты поступила бы так же. — Она присела на край ванной. — Что могло стрястись такого ужасного? — прошептала она.
Гас была уверена, что думает о том же, что и Мэлани: Крис с Эмили росли в любви, в достатке, друг с другом. Чего еще можно желать?
Мэлани ухватилась за краешек туалетной бумаги и принялась пропускать ее через пальцы, словно шила на машинке.
