Элизабет Гилберт - Законный брак
При этом я не говорю, что эти женщины не любят своих мужей, или не любили их раньше, или не способны любить. Глупо было бы утверждать подобные вещи, потому что люди везде влюбляются, и так было всегда. Романтическая любовь свойственна всем. Во всех уголках земли есть свидетельства великой страсти. У всех культур есть песни о любви, любовные заклинания и молитвы. Людские сердца разбиваются независимо от социального положения, религиозной или половой принадлежности, возраста или образования. (В Индии, между прочим, отмечается Национальный день разбитых сердец – 3 мая, а в Папуа – Новой Гвинее есть племя, мужчины которого сочиняют грустные любовные песни, намай, посвященные трагическим историям о так и не состоявшихся брачных союзах.) Моя подруга Кейт однажды ходила на концерт монгольского горлового пения – редкий случай, когда группа исполнителей отправилась в мировое турне и приехала в Нью-Йорк. Музыка казалась невыносимо печальной, хотя слова были ей непонятны. После концерта она подошла к солисту-монголу и спросила: «О чем это вы пели?» И он ответил: «Мы поем о том же, о чем все: о пропавшей любви и о том, как кто-то украл самого быстрого коня».
Поэтому сомнений быть не может: и хмонги влюбляются. Один человек нравится им больше другого, они скучают по любимому, если он умер, или вдруг понимают, что по необъяснимой причине им очень нравится запах другого человека или его смех. Но, возможно, они просто не верят, что вся эта романтика имеет какое-либо отношение к причинам, по которым следует вступать в брак. Вероятно, они просто думают, что эти два понятия (любовь и брак) не должны непременно пересекаться – ни в начале отношений, ни вообще. Может, им кажется, что брак – это что-то совсем другое?
Если эта мысль неприемлема для вас или кажется безумной, вспомните, что совсем недавно в западной культуре брак воспринимался точно также – без всякой романтики. Браки, устроенные родителями, никогда не были характерной чертой американской жизни (и тем более похищение невест), но уж брак по расчету всегда был обычным делом в определенных кругах нашего общества до самой недавней поры. Под «браком по расчету» я подразумеваю любой союз, в котором интересы общества ставятся выше интересов двух непосредственных участников процесса. В среде американских фермеров, к примеру, такие браки были нормой в течение многих поколений.
Между прочим, я сама знаю о таком прагматичном браке не понаслышке. Я выросла в маленьком городке в Коннектикуте, и из всех соседей мне больше всего нравилась седовласая супружеская пара – Артур и Лиллиан Вебстеры. Вебстеры держали молочную ферму и жили по незыблемому своду классических североамериканских ценностей. Они были скромны и экономны, щедры и трудолюбивы, религиозны без фанатизма, имели ненавязчивую общественную позицию и воспитывали троих детей законопослушными гражданами. Доброта их не знала границ. Мистер Вебстер звал меня Кудряшкой и разрешал часами ездить на велосипеде по своей аккуратно заасфальтированной площадке для машин. А если я вела себя очень хорошо, миссис Вебстер давала мне поиграть со своей коллекцией антикварных аптечных скляночек.
Несколько лет назад миссис Вебстер умерла. Через пару месяцев после ее смерти я зашла к мистеру Вебстеру поужинать, и мы разговорились о его жене. Мне хотелось узнать, как они познакомились, как полюбили друг друга – всю романтическую прелюдию их совместной жизни. Короче говоря, я задала ему те же вопросы, что и женщинам из племени хмонг во Вьетнаме, и получила те же ответы – точнее, не получила. Мне не удалось добиться от мистера Вебстера ни одного романтического воспоминания о начале их отношений с женой. Он даже признался, что не помнит, когда точно познакомился с Лиллиан. Помнит только, что она до этого всегда жила в городе. И уж точно это была не любовь с первого взгляда. Не было никаких электрических разрядов, никакой искорки мгновенного притяжения. Он вообще никогда не был в нее влюблен.
– Так зачем вы на ней женились? – спросила я.
И мистер Вебстер, прямо и деловито, как свойственно настоящему янки, ответил, что женился, потому что брат ему сказал. Вскоре Артуру предстояло взять на себя заботы о семейной ферме, и ему нужна была жена. Без жены, как и без трактора, держать ферму нельзя. Это был неромантический брак, но молочная ферма в Новой Англии – дело вообще неромантическое, и Артур понимал, что брат прав. И вот прилежный и послушный мистер Вебстер отправился в город и, как и следовало, нашел себе жену. Его послушать, так любая молодая девушка могла бы удостоиться титула миссис Вебстер вместо Лиллиан, и особой разницы никто бы не ощутил. Просто так вышло, что Артур выбрал именно ту блондиночку, что работала в фермерском бюро в городе. Возраст у нее был подходящий. Она была миленькой. Здоровой. Доброй. Короче, годной для замужества.
Таким образом, очевидно, что брак Вебстеров не произошел из страстной, сердечной, горячей любви – как и замужество хмонговской бабули. Можно даже предположить, что это был брак без любви. Но с такими выводами надо быть поосторожнее. Уж я-то знаю, во всяком случае если речь о Вебстерах.
В последние годы жизни миссис Вебстер поставили диагноз – болезнь Альцгеймера. В течение почти десяти лет это некогда сильная женщина угасала, и всем, кто ее знал, было больно на это смотреть. Ее муж, прагматичный старый фермер, заботился о ней все время, пока она умирала. Он ее купал, кормил – забросил все дела, чтобы ухаживать за женой, и научился жить с ужасными последствиями ее болезни. Он продолжал ухаживать за ней, хотя она уже не понимала, кто он такой – и кто она сама. Каждое воскресенье мистер Вебстер наряжал ее в опрятную одежду, усаживал в кресло-каталку и вез на службу в ту самую церковь, где они поженились почти шестьдесят лет назад. Он делал это, потому что Лиллиан всегда нравилась эта церковь, и он знал, что она была бы благодарна ему за его поступок, если бы только находилась в здравом сознании. Каждое воскресенье Артур сидел на церковной скамье рядом с женой и держал ее за руку, а она постепенно удалялась от него в полное забытье.
Если это не любовь, то объясните мне, пожалуйста, очень хорошо объясните, что же такое любовь на самом деле?
Но при этом тоже нельзя делать опрометчивые заявления и предполагать, что все браки по расчету, или по договоренности, или браки, начавшиеся с похищения невесты, за всю историю человечества непременно приводят к долгой и счастливой жизни. Вебстерам просто повезло, до определенной степени. (Хотя подозреваю, что не обошлось и без достаточно серьезной работы над отношениями.) Но у мистера Вебстера и хмонгов есть кое-что общее: идея о том, что эмоциональная картина в начале брака не так важна, как картина в конце, спустя многие годы совместной жизни. Более того, они наверняка согласились бы, что существует не один-единственный «особенный» человек, который поджидает вас где-то во Вселенной и способен наполнить вашу жизнь смыслом как по мановению волшебной палочки. Таких людей много (может, даже в вашем ближайшем окружении), и с каждым из них можно наладить уважительные отношения. А потом можно жить и работать рядом с избранником долгие годы в надежде, что конечным результатом союза станет нежность и привязанность.
В конце вечера в доме Май моя теория вполне отчетливо подтвердилась. Это произошло, когда я задала бабуле-хмонг последний вопрос, который тоже показался ей странным и непонятным:
– Ваш муж – хороший муж?
Бабуле пришлось попросить внучку повторить вопрос несколько раз, чтобы убедиться, что она расслышала верно: хороший ли у нее муж? После чего она в недоумении взглянула на меня, как будто ее спросили: вот эти камни, из которых состоят горы, где вы живете, – это хорошие камни?
Она не смогла придумать лучшего ответа, чем такой: муж у нее ни хороший, ни плохой. Он просто муж, и всё. Такой, как все мужья. Когда она говорила о нем, казалось, слово «муж» для нее означает профессию или даже биологический вид, а не отдельного сильно обожаемого или ненавистного ей человека. Роль «мужа» была довольно простой и включала ряд обязательств, которые ее мужчина, видимо, выполнял удовлетворительно на протяжении всей совместной жизни. У других женщин – то же самое, добавила она, – разве что совсем не повезло и достался настоящий пень. Бабуля дошла до того, что заявила: неважно, по сути, за кого выходить замуж. За редкими исключениями все мужчины более-менее одинаковые.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
– Все мужчины и женщины более-менее похожи друг на друга, как правило, – разъяснила бабуля. – Это все знают.
Другие женщины-хмонги согласно кивнули.
Позвольте на минутку остановиться и сделать смелое и, наверное, совершенно очевидное заявление.
Хмонга из меня уже не получится.
