Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
— Там ничего не написано, — сообщила мне Мальта Кано. Я все еще рассеянно разглядывал оборотную сторону ее визитки. — Только имя. В телефоне и адресе нет необходимости. Мне никто не звонит. Я всегда звоню сама.
— Разумеется, — откликнулся я. Это невразумительное замечание на какое-то время повисло над столом, подобно плывущему в небе острову из «Путешествий Гулливера».
Держа стакан обеими руками, она сделала глоток через соломинку. Чуть нахмурилась и отодвинула стакан в сторону, будто потеряла к нему всякий интерес.
— Мальта — не настоящее имя, — сказала Мальта Кано. — Кано — настоящее, а Мальта — рабочий псевдоним. От острова Мальта. Вам приходилось бывать на Мальте, господин Окада?
— Нет. — Я никогда не был на Мальте и в ближайшее время туда не собирался. Мне даже в голову не приходило ничего подобного. Я знал об этом месте одно — совершенно ужасную джазовую композицию Херба Альперта, которая называлась «Пески Мальты».
— А я была на Мальте. Прожила там три года. На Мальте вода очень плохая. Малопригодная для питья. Впечатление такое, будто пьешь опресненную морскую воду. И хлеб пересоленный. Не потому, что в него кладут соль, просто в воде, которую используют при выпечке, ее слишком много. Хотя хлеб получается неплохой. Мне нравится мальтийский хлеб.
Я кивал и пил кофе маленькими глотками.
— Так вот, вода на Мальте — просто ужасная, но там есть особенный родник, его вода благотворно влияет на структуру организма. Это особая, можно даже сказать — мистическая вода, которая доступна на острове только в одном месте. Источник находится в горах, и подъем к нему из деревни у подножия занимает несколько часов, — продолжала Мальта Кано. — От родника воду уносить нельзя — она сразу теряет свою силу. Чтобы выпить этой воды, надо идти к самому источнику. Упоминания о ней сохранились в хрониках времен крестовых походов. Тогда ее называли живой водой. Пить ее приезжал Аллен Гинзберг. И Кит Ричардс тоже. Я три года жила там, в маленькой деревушке у подножия горы. Выращивала овощи, училась ткать. И каждый день ходила к источнику пить эту воду. С 1976 по 1979 год. Мне довелось даже целую неделю пить только воду и ничего не есть. Неделю ничего нельзя брать в рот, кроме этой воды. Такое испытание необходимо пройти. Наверное, это можно назвать аскезой. Так очищается тело. Это было просто замечательно. Поэтому, вернувшись в Японию, для своей профессиональной деятельности я выбрала имя Мальта.
— А могу я поинтересоваться: какая у вас профессия?
Она покачала головой.
— Строго говоря, это не профессия. Я не беру денег за то, что делаю. Моя функция — консультации. Я беседую с людьми о структуре организма. Кроме того, занимаюсь исследованиями воды, оказывающей положительное воздействие на структуру организма. С деньгами у меня проблем нет. Я располагаю необходимыми средствами. Мой отец — врач, он выделил мне и младшей сестре акции и недвижимость в виде пожизненной ренты. Этими делами ведает мой налоговый бухгалтер. Годовой доход у меня вполне приличный. Кроме того, я написала несколько книг, от которых тоже получила некоторую сумму. Что же касается моей деятельности, связанной со структурой организма, то я занимаюсь ею совершенно бесплатно. Поэтому на карточке нет ни моего телефона, ни адреса. Я звоню людям сама.
Я кивнул. Впрочем, движение головы было рефлекторным — я абсолютно не представлял, о чем идет речь. По отдельности слова этой женщины были понятны, однако их общий смысл оставался недоступным.
Структура организма?
Аллен Гинзберг?
Я все больше ощущал себя не в своей тарелке. Я не отношусь к типу людей, обладающих интуитивным даром, но почувствовал, что в воздухе запахло новыми проблемами.
— Извините, пожалуйста, — прервал я ее, — но не могли бы вы объяснить все по порядку? Некоторое время назад я говорил со своей женой. Она сказала только, что мне нужно встретиться с вами по поводу кота. Поэтому, честно говоря, я не совсем понимаю, о чем идет речь. Разве это имеет отношение к нашему коту?
— Имеет. Но прежде, господин Окада, я хотела бы кое-что сообщить вам.
Мальта Кано снова щелкнула замком сумочки и достала белый конверт. В нем оказалась фотография, которую она протянула мне со словами: «Моя сестра». То был цветной снимок двух женщин. Одна — Мальта Кано, опять в шляпе, на сей раз — вязаной, желтого цвета. И шляпа снова ужасающе не гармонировала с остальной одеждой. Ее младшая сестра — а из нашего разговора можно было сделать вывод, что это она, — была в пастельном костюме, похожем на те, что вошли в моду в начале 60‑х годов, и подходящей по цвету шляпке. Помнится, раньше такую гамму называли «тоном шербета». Одно можно было сказать наверняка: сестрам нравилось носить шляпы. Прическа у младшей в точности напоминала ту, что носила Жаклин Кеннеди, когда была женой президента. Лака для волос на нее извели немало. При некотором избытке косметики ее лицо можно было назвать красивым. Ей было лет двадцать — двадцать пять. Я вернул фотографию Мальте Кано, она поместила ее обратно в конверт, положила в сумочку и защелкнула замок.
— Сестра моложе меня на пять лет, — произнесла она. — Ее обесчестил Нобору Ватая. Овладел насильно.
Ого! Мне захотелось встать и, ни слова не говоря, уйти. Но поступить так было нельзя. Я вытащил из кармана носовой платок, вытер рот и положил обратно. Откашлялся.
— Мне об этом ничего не известно. Я очень сожалею, если ваша сестра была изнасилована, — начал я. — Однако хочу сказать, что с братом моей жены мы совершенно чужие люди. Поэтому, если в связи с этим…
— Вас я ни в чем не упрекаю, господин Окада, — твердо заявила Мальта Кано. — Если кого-то и надо обвинять в случившемся, то в первую очередь — меня. За то, что была недостаточно внимательна. За то, что, по правде говоря, не защитила ее, хотя и обязана была защитить. Такие вещи случаются, господин Окада. Вы же знаете, мы живем в жестоком и хаотичном мире. И внутри этого мира есть места, где жестокости и хаоса еще больше. Вы понимаете меня? Что случилось, то случилось. Моя сестра поправится от полученной травмы, очистится от этой грязи. Она должна это сделать. Слава богу, это не смертельно. Могло быть и хуже. То же самое я сказала сестре. Больше всего в этом меня тревожит структура ее организма.
— Структура организма, — повторил я за ней. Похоже, «структура организма» была ее постоянной темой.
— Я не могу сейчас объяснить вам все подробности. Это был бы очень долгий и сложный разговор. Извините меня, господин Окада, но я думаю, что на нынешней стадии вам будет трудно вникнуть в его истинный смысл. Он касается мира, к которому мы подходим как профессионалы. Я пригласила вас сюда не для того, чтобы предъявлять какие-то претензии. И конечно, вы не несете никакой ответственности за то, что произошло. Об этом нет и речи. Я только хотела сообщить вам, что господин Ватая осквернил — пусть лишь только на время — структуру организма моей сестры. И еще — скоро у вас, возможно, в какой-то форме установится контакт с моей сестрой. Как я уже говорила, она помогает мне в работе. Наверное, вам лучше быть в курсе того, что произошло между нею и господином Ватая. И мне хочется, чтобы вы знали: такие вещи случаются.
Наступила короткая пауза. Мальта Кано погрузилась в молчание, а выражение ее лица будто говорило: «Задумайтесь, пожалуйста, над тем, что я сказала». Я задумался. О том, что Нобору Ватая изнасиловал сестру Мальты Кано. О связи между этим случаем и структурой организма. И о связи всего этого с исчезновением нашего кота.
— То есть вы хотите сказать, — начал я робко, — что ни вы, ни ваша сестра не собираетесь предавать это дело огласке или обращаться в полицию?
— Разумеется, нет, — бесстрастно ответила Мальта Кано. — Точнее говоря, мы никого не будем призывать к ответу. Мы лишь хотим как следует разобраться в причинах того, что произошло. Пока ответ на этот вопрос не будет найден, может случиться нечто еще более страшное.
Услышав эти слова, я немного успокоился. Я ничуть бы не расстроился, если бы Нобору Ватая арестовали за изнасилование, осудили и посадили в тюрьму. Он вполне это заслужил. Однако брат моей жены был довольно заметной фигурой, и такая новость обязательно стала бы бомбой для газетчиков. И конечно, жестоким ударом для Кумико. Что касается меня, то по соображениям моральной чистоплотности мне не хотелось бы такого развития событий.
— Сегодня мы встречаемся с вами исключительно ради кота, — продолжала Мальта Кано. — Господин Ватая попросил моего совета в этом деле. Ваша супруга, госпожа Окада, обратилась к своему старшему брату, господину Ватая, по поводу пропавшего кота, а он, в свою очередь, попросил консультации у меня.
Вот оно что! Ситуация прояснялась. Эта женщина была ясновидящей или вроде того, и с нею стали консультироваться о том, куда подевался кот. Семейство Ватая уже давно увлекалось предсказаниями будущего, местами с «чистым биополем» и тому подобными штуками. Конечно, личное дело каждого — верить во что хочется. Но зачем нужно было насиловать сестру своего партнера по этим делам? К чему создавать дополнительные трудности?
