Антон Гопко - НОВАЯ КВАРТИРА
— Повернись! — уже непритворно дрожащим голосом приказал он.
Она посмотрела на него пустым и бессмысленным взглядом, оттолкнула, крикнула:
— Нет! — вылезла из ванны, со стуком отперла щеколду и пошла в комнату. Голый, мокрый и растерянный Валя пошёл за ней.
— В чём дело? — громким шёпотом спросил он, садясь рядом с Марусей на кровать и стараясь быть нежным. — Что с тобой? Что-то не так?
— Отстань от меня. Уйди. Мне плохо. Я хочу спать! Ты думал, что вот так просто пришёл и сразу…
— Послушай, ты ведь знала, чего я хочу! — возмутился Валя. — Ты ведь знала, зачем я позвал тебя в душ!..
— Что здесь происходит? — сонным голосом спросила разбуженная Анжела.
Через несколько минут Валя шёл по коридору к себе домой, а Маруся уже спала. Как была, голая. На столе возле её кровати стояли пустые бутылки.
VI.
Сестра Маруси Лидия была старше её на семь лет. Она закончила институт и работала на одном из московских оптовых рынков. Жила Лида у Анвара, своего непосредственного шефа, которому было пятьдесят шесть лет и который имел в Ереване жену и четверых детей.
В тот вечер она никого не ждала. Анвар улетел на несколько дней в Ереван. Накинув на плечи толстую кофту, Лидия сидела на сонно освещённой настенным светильником кухне и, ни о чём не думая, курила сигарету за сигаретой. Время от времени она сосредоточенно тушила окурки, с силой сминая их о массивную стеклянную пепельницу.
Марусе подумалось, что сестры, наверно, нет дома: в замочную скважину не пробивался свет, за дверью было тихо. Но на всякий случай она позвонила.
Услышав звонок, Лида потушила очередной окурок, встала, распрямила плечи, сказала: бр-р-р-р, и собранной походкой пошла открывать.
В ответ на шорох за дверью Маруся почувствовала успокоение и радость. Она приехала не зря. Сейчас можно будет попить с сестрой чаю и поговорить — она так давно ни с кем просто так не беседовала.
— Слушай, как там холодно, — сказала довольная Маруся, положив пакет с учебниками на тумбочку перед зеркалом, и снимая куртку.
— Да и у нас не жарко, — с приветливой улыбкой ответила Лида, поёживаясь и кутаясь в кофту.
Если бы Лида не жила на другом конце Москвы, далеко от метро, Маруся бывала бы у неё гораздо чаще. Лида, хотя и с некоторым налётом равнодушия, любила свою сестру и всегда была добра к ней. Не портил атмосферы и Анвар: сам толстый, а лицо худое — со впалыми щеками и аккуратными усиками. Он неизменно угощал Марусю шоколадкой и наливал ей неизменный огромный бокал сухого вина.
Но всё же Маруся обрадовалась, узнав, что его нет. Она много пережила за последнее время и приехала сюда с намерением поговорить с Лидой откровенно, наедине. Желание кому-нибудь поплакаться, из-за абсолютной неосуществлённости, достигло в Марусе такой силы, что сдержать его было уже невозможно. Оттаивая на кухне за чаем, она всё больше укреплялась в желании рассказать сестре о своём одиночестве, об охлаждении Лизы.
— Ну как у тебя дела? — закурив, спросила Лида.
Маруся и ждала, и боялась этого на первый взгляд ни к чему не обязывающего вопроса:
— Да не очень, — ответила она с решимостью, с какой шахматист делает озорной и неожиданный ход в ответ на традиционное е2 — е4.
— Что случилось? Кстати, у тебя был мужчина?
Каждый раз Лида задавала этот вопрос, но сегодня он смутил Марусю.
— Нет. А почему ты спросила? И вообще, какое твоё дело?! Я не понимаю, как так можно! Чем ты ещё поинтересуешься?
— Да не нервничай ты так, — хладнокровно ответила Лида. — Просто давно мы с тобой не виделись. Вот я и спросила, был ли у тебя мужчина. Ведь пора бы уже.
— Так! Прекрасно! Теперь ты ещё будешь мне указывать, что пора, а что не пора!..
— Успокойся, Мария! — неожиданно властным и строгим голосом перебила её Лида. — Что с тобой происходит? Ты как с цепи сорвалась! влюбилась, что ли?
— Мы с Лизой поссорились.
— Ой, беда великая! Кого не поделили то?
— Да никого. Просто она меня очень сильно обидела.
— Как это?
— Я пришла к ним, они пили вино, а мне не предложили. Я понимаю, что глупо на такие вещи обижаться, — тут же добавила Маруся. У неё было чувство, будто поделившись с сестрой, она предала что-то очень дорогое.
— Ну почему же глупо? Я бы тоже, наверно, обиделась. А она всё живёт с этим своим?..
— Да. С Сашей.
— Ну и ушла бы ты от них.
— Да я и ушла, — вздохнула Маруся, чувствуя, что откровенный разговор не получается.
— Правильно сделала. Сдалось тебе их вино, что ли? Если хочешь — я могу тебе вина налить. И вообще, что ты всё с ними дружишь? Не надоело тебе быть третьей лишней? У них же своя жизнь.
— Раньше мне казалось, что любовь и дружба — разные вещи, друг с другом не связанные, и одна не мешает другой.
— Много ты понимаешь! Конечно, не мешает, если у тебя мужик, и у неё мужик, а вы с ней дружите и своих мужиков обсуждаете. Это называется подруги. А с ней, ты подумай, о чём вам разговаривать? Она его любит, ей о нём поговорить хочется…
— Она его не любит, — перебила Маруся с суровым упрямством в голосе.
— Откуда ты знаешь?
— Ну не любит она его, это всем видно. Любят не так. Это что угодно, только не любовь.
— Какая разница — любовь — не любовь. Живёт же она с ним, ей о нём поговорить хочется, а с тобой о нём неудобно. У неё он сейчас на первом плане, а друзья все на десятый ушли. Какая же ты ей подруга?
— Слушай, что за глупое слово «подруга»! Оно меня так бесит!
— А как надо сказать? — изумилась Лида.
— Друг. Или друг — или никто. Но не подруга.
— Мда, — задумчиво произнесла Лида, яростно давя окурок, — что я тебе скажу, дорогая моя подруга. Ты на меня не обижайся, я ведь что думаю, то и говорю, поэтому могу сказать резко. Многим не нравится, но ты знаешь, я тебе добра желаю. Вот что, милая, из всего, что ты говоришь, бесспорно ясно одно: надо тебе парня завести.
— Что значит завести? — с нервным смешком заспорила Маруся. — Он что — хомячок? Или золотая рыбка?
— Вот чего ты остришь, объясни мне, пожалуйста. Ты лучше послушай, что тебе старшая сестра говорит. Заведёшь парня — будет не до ссор с подружками.
— Откуда его взять? — вдруг с неожиданным смирением, втянув голову в плечи, тихо спросила Маруся.
— Да их же вокруг — что грязи! — воскликнула Лида. — На все вкусы.
— Ну и что. Мне-то что с этого.
— Как что! Тебе кто-нибудь вообще нравится?
— Ну да. Мне Саша нравился. Но он как бы с Лизой, и, в общем…
— Понятно. А ещё кто?
«Что отвечать? — подумала Маруся. — Что больше никто?»
— Нравился ещё один. Валя зовут.
— Ну, а он что?
«Рассказать ей что ли?» — лукаво подумала Маруся и ответила:
— А он мне разонравился. Оказался такая свинья.
Лида закурила и задумалась о том, что она совсем не знает жизни своей младшей сестры и что эта жизнь ей в общем-то неинтересна. И её охватило чувство вины перед Марусей. Лиде захотелось помочь ей, разрешить все её проблемы. Прямо здесь и сейчас. И почувствовать себя хорошей любящей сестрой.
— Маруська! — сказала она. — Чтобы парни обратили на тебя внимание, надо хоть немножко следить за собой. Я понимаю, что ты без денег сидишь, но другие же как-то ухитряются. Вот что ты всё время ходишь в этом спортивном костюме, у тебя что — платья нет? У тебя хорошая фигура, а лицо, ещё если немножко подкраситься, будет вообще отпад. Хотя бы самую элементарную косметику нужно себе позволять. Шампунь хороший купи.
— Знаешь, Лидушка, — с горечью ответила Маруся, — мне всё это кажется так несерьёзно — привлекать кого-то. Я не могу, как Анжела, целый час мазать морду кремом! Что за глупый маскарад! Если я намажусь, он меня полюбит, а если не намажусь, пройдёт мимо и не заметит. Нужна мне такая любовь!
— Другой-то нету, — вздохнула Лида, — вот в чём всё дело-то.
— А нету, так и не надо! — весело сказала Маруся. И обе сестры задумались.
— Ты у Серёжки давно была? — спросила вдруг Лида.
— Давно. Очень давно.
— Сходила бы, узнала, как он там.
— А ты что к нему не сходишь?
— Ой, мне и без него тошно, — вздохнула Лида и принялась нападать на брата. — Взрослый человек ведь, а кто он, что он? Пьяница! Шут гороховый! Ещё аспирант! Видала я таких аспирантов в канаве под забором.
— Не надо так, Лидушка, — вступилась за брата Маруся. — Серёжка у нас хороший, умный.
— А я что — говорю, что он дурак? Конечно, умный. Да будь он хоть трижды умный, что толку, если он одновременно спивается и впадает в детство! Не могу я с ним. Пять минут не может высидеть, чтобы не начать дурака валять. Говорю ему: «Серёжка, ты правда идиот, или прикидываешься?» — а он мне: «Не знаю». Но ты к нему сходи. Надо проведать.
— Схожу.
За окном было темно. Небо, как всегда поздней осенью в Москве, было всё в тучах. Настенный светильник напоминал ночник, от него хотелось спать. Сёстры снова впали в молчаливую задумчивость.
