Ульрих Бехер - Сердце акулы
Несомненно, белому человеку пора немедленно разрядить аккумуляторы, в которых столетиями копилась озлобленность на него, вчерашнего властелина мира, в противном случае неизбежен взрыв и в результате взрыва - вакуум, ведь, в конце концов, наивно предполагать, что в мире, где все подчинено раздутой донельзя, чудовищной технизации и, следовательно, унификации, только белый человек способен соорудить водородную бомбу и, соорудив, шарахнуть ею по другой половине человечества. Нильс Бор, знаменитый датчанин, сказал ведь однажды, что скоро настанет день, когда любой из нас сможет на досуге смастерить у себя дома, например в сарае, где стоят велосипеды, маленькую атомную бомбочку, и ничто не помешает смастерить такую бомбочку какому-нибудь негру-пролетарию из Южно-Африканского Союза, которого гнусные белые господа там, в Африке, не желают признавать человеком, и ничто не помешает сделать то же самое какому-нибудь негру из племени банту, чей отец еще умел барабанить в тамтам...
— Мы тоже барабанить умеем, — с игривой улыбкой заметила Лулубэ, но Кроссмен на ее слова ответил почему-то: «Thank you».
— Белые граждане Северной Америки, можно сказать, находятся в довольно сносном положении, они еще могут умилостивить Немесиду, то есть глобальную озлобленность цветных, всего цветного человечества, посадив на трон в своем вашингтонском Белом доме благоразумного и образованного чернокожего, ну а что остается нам, жителям Старого Света, дряхлой старушки Европе?
Швейцарию, как он прочитал у одного очень изысканного базельца, да-да, у базельского писателя Якоба Буркхарда, уже давно вытеснили на задворки всемирной истории, а вот от радиоактивной заразы оказалось не так-то просто избавиться...
— Бертран Рассел, наш блистательный лорд Бертран Рассел, хоть я, когда еще интересовался парламентскими делами, ни разу не видел его на заседаниях верхней палаты... — В глазах-пещерах снова замелькали, заплясали насмешливые искорки. — В нашем мире заурядных вояк можно полагаться только на восьмидесятилетних старцев и восемнадцатилетних юнцов... Лорд Рассел сообщил, что после Бикини — я имею в виду не дамский купальный костюм, а остров в Тихом океане, на котором проходили испытания американского атомного оружия, — после Бикини в течение десяти дней над Японией шли дожди, радиоактивность которых в пять тысяч раз превышала норму. В результате ядерных испытаний произошел выброс стронция, искусственного яда, который и сейчас, спустя без малого тринадцать лет после экспериментов, начатых над Хиросимой, когда двести тысяч японцев были использованы в качестве подопытных кроликов для вивисекции в невиданных масштабах, так вот, этот стронций осел повсюду на земле, попал на траву и с травой — в молоко. По прогнозам Британской организации ядерных исследований, в результате испытаний на Бикини число одних только раковых заболеваний составит не меньше пятидесяти тысяч, это не считая мутаций, генетических изменений в молекулярном строении наследной массы, которые неизбежно скажутся на последующих поколениях людей. У вас есть дети?
— Нет, - скромно ответил Ангелус.
— А у вас? - спросила Лулубэ.
— Тем, у кого есть дети, уже сегодня следует готовиться к тому, что его внуки будут уродами о двух головах или сиамскими близнецами. А плутоний, справедливо названный так по имени бога подземного царства мертвых, — он выбрасывается при взрывах водородных бомб, — одна шестисоттысячная грамма плутония представляет страшную опасность для человеческого организма уже хотя бы потому, что период распада этого ядовитого вещества составляет двадцать четыре тысячи лет.
— Чертовщина, — тихо сказал Туриан.
— Чертовщина, говорите? Мой милый господин из Швейцарии, что чертовщина в сравнении с этим? Страх пробирает до костей — тех самых костей, которые стронций в организме поражает прежде всего... Я западный человек, и потому судьбы западного мира внушают мне большие опасения, чем судьбы мира восточного, особенно сегодня, когда происходит борьба между капитализмом и коммунизмом, а вернее сказать — борьба между белым человеком и вдохновляемым Немесидой человеком черным. Но внешнеполитические сделки западного мира проворачивал — об этом когда-нибудь потом, если, конечно, «когда-нибудь потом» вообще будет, появятся сообщения, — сделки в решающие годы проворачивал болезненный адвокат с лицом и ухватками коммивояжера, торгующего библиями, которыми в Америке не возбраняется торговать даже в храмах, где самый ходовой товар Священное Писание, и как оно рекламируется? «Иисус Христос, лучший в мире сочинитель, дамы и господа! А вот кому еще книжечку? Кто еще не приобрел Библию для домашнего употребления вместе с домашним атомным оружием, чистеньким, тактического назначения, дабы сокрушить силы зла? Кто еще не купил боеголовку для межконтинентальной ракеты, боеголовку для ракеты средней дальности? Кому атомную глубинную бомбочку и средства противовоздушной обороны? А против средств противовоздушной обороны у нас имеются средства против средств противовоздушной обороны, а против средств против средств противовоздушной обороны есть средства против средств против средств противовоздушной обороны и боеголовки, дочиста отмытые, сверкающие чистотой боеголовки». Может быть, у тех, за океаном, на просторах бывшей империи Чингисхана, ракеты не такие ладные, однако у них они есть!.. Кхм, поэтому из страха перед ударом постоянно идут разговоры об ударе, ударах, а не лучше ли было бы пригласить на чашку чая посланцев Чингисхана и побеседовать с ними о проблемах компетенции так, как сделал это в свое время на Сицилии, недалеко отсюда, величайший император западного мира Фридрих II Гогенштауфен, признанный гением и преданный проклятию, величайший из посредников, попытавшийся уладить стародавний конфликт Востока и Запада, который в те времена проявлялся в чудовищных формах, эксцессах, именовавшихся крестовыми походами. Первый крестовый поход, к которому подстрекал Папа... погодите, сейчас вспомню, да, Урбан под номером два, первый поход с треском провалился, да, в сущности, все крестовые походы были неудачными, причина этого в самой природе подобных экспедиций, но симптоматично то, что предводителем первого из этих грабительских походов, проходивших под благочестивыми лозунгами, был рыцарь по имени Вальтер Голяк... Я вам еще не надоел?
— О нет, — сказал Туриан.
— Нет, нет! Что вы, — поспешно добавила Лулубэ.
— Нет, надоел. Я сам себе надоел этими историями, которые я знаю наизусть. Но иногда, после долгого молчания, они рвутся из меня... Кхм... Извергаются, как лава из вулкана, который все считали давно потухшим.
«Вот он и сам говорит, — пронеслось в голове у госпожи Туриан, — что похож на вулкан...»
— Воинственные папы, такие как Григорий IX, не оценили услуг посредника, мудрого императора, и пошли по пути проклятия, или по проклятому пути борьбы с Фридрихом Вторым только потому, что он все откладывал на потом предписанный церковью крестовый поход и вместо этого вел философские беседы с призванными ко двору арабскими учеными. И когда Фридриха в конце концов вынудили дать согласие, получился крестовый поход особого рода, поход, во время которого никто никого не уничтожал и который завершился тем, что предводитель за мирной трапезой с султаном Египетским заключил договор о возвращении христианам Иерусалима. Это опять не понравилось воякам-священникам, и тут Фридрих не выдержал — как гласит легенда, поднялся на Этну и бросился вниз, в кипящий кратер. Его враги извратили легенду, наплели, будто бы он заживо низвергся в ад, — обычный удел современных независимых умов, которые на тысячелетия опережают свое время. Но кратер Этны совсем не то же самое, что врата ада. За вратами ада должно открываться совсем другое пространство - гораздо более яркое, освещенное множеством огней, наподобие, погодите-ка, наподобие казино, в котором нет игроков.
Они насаживали на зубочистки вишни, пропитанные марсалой, и отправляли их в рот. Кроссмен небрежно ткнул своей потухшей трубкой в сторону Монте Розы и Сан-Анжело, где на море мерцали цепочки рыбачьих лодок, вышедших на лов полипов. На северо-востоке над горизонтом пылал какой-то странный огонь, со странными, зубчатыми очертаниями.
— Вот где был ад.
— Был? — промурлыкала Лулубэ.
— Был. Сегодня он как бы рассеялся повсюду, стал вездесущим. Сегодня любой ребенок более или менее осознанно задает себе вопрос, а есть ли ад вообще, и если — да, то где он. «Италия стоит на семи ветрах», — писал пять веков назад один картограф. Когда-то эти ветры бушевали над Стромболи, из недр которого доносился грохот неотвратимых извержений, и в Средние века мореплаватели, проходившие ночью Мессинским проливом, замирали в ужасе, а потом уверяли, будто слышали голоса проклятых. Голоса проклятых... Сегодня их можно услышать из любого радиоприемника.
