Джон Рэй - Спаситель мира
— На двадцать долларов в городе особо не погуляешь, — объяснила она.
Ёрш улыбнулся и пожал плечами.
— Как вас зовут?
— Хезер. — Женщина выпрямила спину и кокетливо подалась вперед. — Хезер Ковингтон.
— Хезер Ковингтон, — повторил Ёрш, оглядывая собеседницу с ног до головы. Та нагнулась, чтобы поправить полиэтиленовые «гольфы». — Вы не похожи на Хезер.
Хезер подмигнула, будто Ёрш намеренно ей подыграл, и вытащила из чемодана потрепанный синий паспорт.
— Зачем это? — удивился Ёрш.
— Для знакомства.
Ёрш раскрыл паспорт и принялся осторожно листать. Страницы были пустыми, лишь на одной бледно желтел штамп «Форт Эри, Онтарио, Канада». Судя по отметкам, паспорт выдали в апреле две тысячи седьмого года.
— Хезер Дакота Ковингтон, — вслух зачитал Ёрш. — Волосы каштановые, глаза зеленые. Вес сорок килограммов… — Он сделал паузу. — Родилась в Вене, штат Виргиния, тринадцатого ноября 1998 года.
Пряча глаза, женщина мило улыбнулась и убрала паспорт в карман. Ёрш вгляделся в ее лицо: натужная улыбка чуть скривилась, словно растягивать губы стоило огромных трудов. Хезер выдержала эффектную паузу и показала на рот. «Кого она пытается изобразить?» — удивился Ёрш, но тут же все понял. Его новая знакомая улыбалась точь-в-точь как девочка в паспорте.
Вскоре экспресс привез из центра целую толпу апатично смотрящих перед собой пассажиров.
— Тринадцатое ноября, — исключительно ради поддержания разговора повторил Ёрш. — Какое сегодня число?
— Одиннадцатое.
— Значит, послезавтра ваш день рождения.
— Да, черт подери!
— Тогда возьмите деньги. Поздравляю от души!
— Праздник еще не наступил, — зевнула Хезер.
Ёрш расправил плечи и попытался пошутить.
— В этом году рекомендую отпраздновать заранее!
— Зачем это?
— Мисс Ковингтон, вдруг вы завтра умрете?
— Зови меня Хезер. — Женщина снова пригладила брови, на сей раз чуть аккуратнее. — А деньги я уже взяла, мини-босс.
Ёрш посмотрел на пол и сделал лицо «как у Филиппа Марлоу». Хезер быстро раскрыла паспорт: между последними страницами лежала двадцатка.
Ёрш изумленно разинул рот, а Хезер Ковингтон лишь улыбнулась. Ее крупные черты лица и бурая кожа воскресили в памяти пейзаж. «Да, минуло три года», — сказал себе Ёрш, погружаясь в прошлое. Три года назад Виолет взяла напрокат машину и повезла его смотреть на пенсильванские холмы. «Укатим в глушь, — сказала тогда она. — Только ты и я!» Ершу стало смешно: можно подумать, кто-то набивался к ним в компанию! Бурые холмы больше всего напоминали складки на шее угрюмого старика. «Ты мой герой! — восклицала Виолет. — Мой маленький профессор! Интересно, кем ты станешь, когда вырастешь?»
В тот день он впервые услышал гул турбин.
— Чего лыбишься, мини-босс? — поинтересовалась Хезер Ковингтон, голос которой звенел, словно писк надоедливого комара.
— Почему вы меня так называете? — осведомился Ёрш, медленно и неохотно разлепив веки.
— Потому что на обычного босса ты не похож. — Хезер вытянула ноги и взглянула на носки кроссовок.
— Я вообще не босс, — покачал головой Ёрш. — Пока нет.
— Да уж, наверное. Босс не бросил бы двадцатку.
— Мисс Ковингтон, деньги меня не интересуют.
— Не интересуют? — удивилась Хезер. — Мини-босс, ты звезда?
— Пожалуйста, зовите меня Ершом. Мне так больше нравится.
— Вот черт… — пробормотала Хезер. Ершу точно пощечину отвесили, настолько откровенным было ее неодобрение. Из туннеля вылетел ветерок, легкий, но решительный, словно авангард наступающей армии-победительницы. У турникета стояли две толстые девчонки из колледжа, держались за руки и рыдали, прижимаясь друг к другу лбами. Чуть дальше собралась бригада дорожных рабочих в оранжевых жилетах.
— Ты наверняка звезда, — не унималась Хезер Ковингтон. — Натягиваешь трусы, надуваешь губки и гребешь деньги лопатой.
— На что потратите двадцатку? — полюбопытствовал Ёрш. — На омлет со швейцарским сыром?
Хезер засмеялась.
— В последний раз я платила за завтрак, когда еще… Когда еще не… — Она нахмурилась и похлопала по боку чемодана. — Обо мне не беспокойся!
— Где вы питаетесь?
— Раньше ходила в столовые, там органические овощи дают. Особенно нравилось у «Стрит лайф министриз», это религиозная организация, они бездомным помогают, бесплатные обеды развозят… — хлопая глазами, объясняла Хезер. — У них специальный фургончик есть, старый такой, бежевый, ну, ты представляешь. Дают сандвичи с ветчиной, с индейкой и капустный салат. Ради него я готова уверовать в Бога! Только представь: капустный салат с перцем! — Хезер подняла большой палец.
— Да, капуста с перцем — это самое то, — согласился Ёрш. — Помню, в детстве…
— Аппетит у меня хороший, а проповеди не нужны. — Хезер провела языком по нижним зубам. — Говорю, столовыми и фургончиками заправляет церковь. Они готовят еду, бесплатно раздают, а потом поучают родителей, как лучше над детьми измываться.
— Ясно, — кивнул Ёрш, наблюдая, как Хезер кривится от презрения. — Понятно.
На самом деле он не понимал ничего, но совершенно не беспокоился. Напротив, Ёрш чувствовал себя живым, а не вялым и заторможенным, как от лекарств. Нечто подобное он ощущал в школе, когда новенькие бились в истерике, не в силах справиться с переполнявшими их мыслями.
«Можно подарить себя Хезер, — подумал Ёрш. — Вдруг она согласится?»
— Хочу кое-что вам рассказать, — с трудом сдерживая волнение, начал Ёрш. — Кое-что о нашем мире.
— Мне неинтересно, — покачала головой Хезер Ковингтон.
— Что творится с воздухом, точнее, что творим с ним мы, общеизвестно. Воздух меняется ежеминутно: густеет, уплотняется, набирает скорость. С каждым днем вокруг становится жарче. — Ёрш наклонился и заглянул Хезер в глаза. — Согласны со мной?
— М-м-м! — промычала Хезер Ковингтон.
— Однако далеко не все знают, что потепление идет не плавно, не по прямой, а по круто изгибающейся кривой. График роста температуры — это кривая. — Зубами Ёрш впился в запястье — чуть ослабишь самоконтроль, заикание начнется! — а глазами — в Хезер. Определить, слушает ли его она, не представлялось возможным, а понимает или нет — тем более. — Потепление идет по кривой, мисс Ковингтон, — повторил он и взял Хезер за руку. Женщина и не думала сопротивляться. — Скорость процесса ежесекундно увеличивается, почти в геометрической прогрессии растет! — Ёрш усмехнулся. — Да не почти что, а именно так. — Он сжал руку Хезер, стараясь привлечь внимание. — Остановить процесс не под силу никому.
— Совсем как меня у банкомата, — внимательно изучая потолок, проговорила Хезер Ковингтон.
— Я нашел один способ, вернее, сам его придумал, — зашептал Ёрш. — Он связан с тем, что скрыто у меня внутри.
— Хватит! — буркнула Хезер Ковингтон. Теперь она смотрела прямо перед собой.
— Мир живет внутри меня, так же, как я внутри него, — не унимался Ёрш. — Этому учат все религии, например, буддизм. — Он прижал левую руку к щеке Хезер. — Мисс Ковингтон, вы слушаете? Я прочел это в «Нэшнл джеографик».
Хезер Ковингтон не ответила.
— Чтобы охладить воздух, я сперва должен охладиться сам. — Ёрш сжал ее лицо в ладонях, точно голливудский любовник. — Мисс Ковингтон, я раскроюсь, как цветок.
— Замолчи! — заорала Хезер, прислонив голову к кафельной стене. — Я сказала, замолчи! — Она бешено молотила руками, будто желая привлечь внимание дорожных рабочих, толстых девчонок из колледжа и бездушного автомата по продаже билетов. Толстушки обернулись, а рабочие и глазом не повели. — Хватит! — выпалила Хезер, словно оглашая приговор, и залилась сухим горестным смехом.
— Поезд идет! — Ёрш похлопал ее по плечу, но Хезер это не помогло.
ГЛАВА 4
— Мисс Хеллер, расскажите о болезни вашего сына, — попросил Али Латиф.
Виолет сидела на стульчике с круглой спинкой. Паника, вызванная письмом Уилла, улеглась, и теперь она чувствовала лишь вселенскую усталость. Нет, еще благодарность: Виолет была страшно благодарна детективу за последний вопрос, на который она могла ответить. Они беседовали почти час, но прежде желание сказать спасибо не возникло ни разу.
— Детектив, нельзя ли поконкретнее? Иначе придется описывать последние четыре года моей жизни.
Латиф провел рукой по лицу, словно ему страшно хотелось спать. Неужели она его раздражает? Нет, на злыдня непохож. «Детектив явно холостяк, — думала Виолет, наблюдая, как Латиф перебирает бумаги. — Отчаявшиеся женщины выбивают его из колеи».
— В каком возрасте она впервые проявилась? — Латиф сделал отметку на ксерокопии документа.
— В двенадцать лет, — ответила Виолет и, дождавшись, когда он сделает еще одну отметку, добавила: — Случилось это в саду, точнее, возле дома его деда в Бруклине. Ричард, так звали моего свекра, тогда еще был жив. Да, все правильно, годом позже Уилл пошел в гимназию.
