Тама Яновиц - На прибрежье Гитчи-Гюми
– Я ничего не делал!
– У вас нет бумажной салфетки? – спросила я лорда.
Саймон судорожно ощупал карманы и вытащил носовой платок. Я взглянула на монограмму.
– Как это оригинально, – сказала я. – Матерчатый платок. Вы слыхали о клинексах? Они одноразовые. – Я вытерла Леопольду нос. – Сядь на ступеньку, – велела я. – Сядь и запрокинь голову.
– Ублюдок вонючий! – пробормотал Леопольд сквозь всхлипы.
– Не плачь, а то кровь не остановится, – сказала я. – А где ножик, который я тебе подарила на день рождения?
– Дома, – сказал Леопольд. – Зачем брать нож в библиотеку?
– В следующий раз возьми.
– Сколько ему лет? – спросил Саймон.
– Шесть.
Саймон склонился над Леопольдом.
– Ты смелый мальчик? Хочешь, я научу тебя каким-нибудь приемам? В школе я занимался кикбоксингом.
– Не знаю, – пожал плечами Леопольд.
– Мы завтра зайдем, – сказала я Саймону. – Вам когда удобно?
– Может, часа в четыре? – предложил Саймон неуверенно.
Кровь остановилась, и я помогла Леопольду встать. Тут из библиотеки вышли остальные.
– Мы вас искали, – сказала мамочка. – Что случилось?
– Этот недоумок Стэнли Брукс заехал Леопольду по носу, – сказала я. – С каким удовольствием я бы ему печенку отбила! – Я нежно улыбнулась Саймону. – Прошу прощения за грубость выражений. Теодор, может, притащить его сюда и раскроить ему башку об стену?
– О, господи, – пробормотал Теодор. – Я на такое не способен.
– Привет! – сказала Мариэтта. – Вы, наверное, и есть наш новый сосед? Меня зовут Мариэтта.
– Эй, ты! – сказала я. – Держись от него подальше! Не смей его трогать!
Саймон отступил назад. Мариэтта угрожающе на меня зыркнула.
– Что ты ему наплела, сука? – спросила она. – «Вдоль потоков, по равнинам Шли вожди от всех народов… В их сердцах вражда глухая, Вековая жажда мщенья».
– Видите? – обратилась я к Саймону.
Я всерьез решила, что Мариэтта придушит меня на месте. К счастью, в беседу вступила мамочка.
– Девочки! – сказала она. – Вы друг друга стоите. Мод, представь меня молодому человеку и перестань наговаривать на сестру.
– А ей, значит, можно! – сказала я.
Саймон снова кудахтнул и представил себя сам. Мариэтта собралась было завести с ним беседу, но тут вмешалась я.
– А где Эдвард?
– У него случился припадок в отделе открытого доступа, – сказала мамочка. – Сейчас он лежит в кабинете библиотекарши. Я вышла позвонить Пирсу из автомата. Здешние телефоны не работают.
– Рад был с вами познакомиться, – сказал Саймон. – Надеюсь, мы еще встретимся. К сожалению, мне надо идти. Я бы хотел, пока библиотека не закрылась, просмотреть «Энциклопедию птицеводства». – И он исчез за дверью.
– Мог бы предложить нас подвезти! – недовольно буркнула Мариэтта.
– Вряд ли он понимает, что здесь происходит, – сказала я. – Он приехал из другой страны.
– Из страны, которую принято считать образцом хороших манер.
– Вовсе нет! – сказал Теодор. – Там полно скинхедов, нацистов и консервативных членов парламента.
– Он не такой! – взвилась я. – Он лорд! Поэтому он так забавно разговаривает.
Напрасно я об этом упомянула, потому что Мариэтта тут же злобно прищурилась и чуть не до крови прикусила нижнюю губу.
– Лорд! – воскликнула она. – Мне нравятся мужчины с происхождением. Хотела бы напомнить, что это я первая сказала, что он лорд.
– Да, дети, видите, какие вы тонкие и восприимчивые, – сказала мамочка. – Подумайте, каких успехов вы могли бы добиться, если бы нашли достойное применение этим качествам. А теперь поищем телефон. Надо сказать Пирсу, чтобы он приехал и забрал нас. – В руках у нее была огромная груда книг, которую она протянула мне. – Вы побудьте здесь, а я пойду позвоню. У кого есть монетка?
– Будь осторожна, мам, – сказал Теодор и полез в карман.
Мы ждали у библиотеки почти полчаса. До закрытия оставалось совсем немного, и посетители выходили один за другим.
– Что мне делать, когда появится Стэнли Брукс? – спросил Леопольд.
Никто ему не ответил.
– Он был с родителями? – спросила Мариэтта, помолчав.
Леопольд пожал плечами.
– Кажется, с миссис Брукс. Она учительница в четвертом классе.
– Значит, применять к Стэнли меры физического воздействия мы не можем, – сказала Мариэтта. – Что, если мама когда-нибудь разочаруется в домашнем обучении и вздумает отдать тебя в четвертый класс?
– А что еще мы можем сделать? – спросил Леопольд. – Кстати, как выглядит мой нос?
– Отлично, – сказала я.
– Я хочу на него посмотреть! – заявил он.
– Он абсолютно такой же, как всегда, – сказала Мариэтта.
– Дай зеркальце.
– Даже не знаю, захватила ли я его, – сказала Мариэтта. – Вот что я предлагаю: давайте все сконцентрируем волю и мысленно велим Стэнли Бруксу свалиться с лестницы.
– И разбиться? – блеснул глазами Леопольд.
– А нам ничего за это не будет? – обеспокоенно спросил Теодор.
– Мужчину крупный нос красит, Леопольд, – заявила Мариэтта. – Женщины находят это очень сексуальным.
– А почему ты решила, что я буду отдавать предпочтение женщинам? – кокетливо поинтересовался Леопольд.
– Мужчины тоже находят это сексуальным, – поспешила добавить Мариэтта. – А ты что, собираешься стать гомосексуалистом?
Леопольд задумался.
– Нет, – сказал он наконец. – Вряд ли.
– Успокойся, – вступила я, – нос у тебя не крючком. У тебя большой толстый нос. По-моему, очень симпатичный. – Мои слова Леопольда немного утешили.
– Вот зеркало, – сказала Мариэтта, порывшись в своей сумочке змеиной кожи с изрядно поредевшими чешуйками. Она открыла пудреницу и подставила Леопольду под нос. – Видишь? Не больше, чем всегда.
– Так вижу только свои коралловые уста, – сказал Леопольд. Мариэтта подняла зеркальце повыше. Леопольд осторожно погладил нос. – По-моему, он опух. Может, в суд подать?
– Если мы собираемся действовать, надо торопиться, – сказал Теодор. – Библиотека закрывается, и он появится с минуты на минуту. Задание следующее: он должен споткнуться на верхней ступени и полететь мордой вниз. Если нас поймают, я ни при чем.
Мы все четверо закрыли глаза и сконцентрировали волю.
– Ничего не получается, – сказал Леопольд через минуту.
– Он прав. – Мариэтта открыла глаза и огляделась. – Я слишком голодная.
– Что будем делать? – спросила я. – У меня голова раскалывается.
– Концентрируйтесь, черт вас подери! – рявкнул Теодор. – Он скоро выйдет. Не понимаю, почему все должен делать я один.
– Я лучше сяду. – Я присела на бетонный парапет и уставилась на дверь библиотеки. – А вот и он!
Стэнли Брукс был фута четыре в высоту и примерно столько же в ширину. На нем был красный свитер и широкие клетчатые штаны. Руки у него были толстые и короткие. За ним шла его мать, миссис Брукс, женщина приблизительно той же комплекции. Стэнли увидел нас и, дождавшись, когда мать его нагонит, скорчил Леопольду рожу.
Он все еще смотрел на Леопольда, когда полетел вниз. Мы совсем забыли о площадке посредине. Так что падение получилось неплохое – с шести ступенек и мордой в бетон.
– Вот так-то! – воскликнул Леопольд, прежде чем я успела зажать ладонью его коралловые уста.
Стэнли отверз свои коралловые уста, но несколько секунд из них не доносилось ни звука. Затем он выдал руладу, начавшуюся с визга и плавно перешедшую в рев.
– Они меня уронили! – выл он в промежутках между рыданиями. – Мам, они столкнули меня с лестницы!
Его мать обернулась и окинула нас взглядом тигрицы, защищающей детеныша.
– Дети, что вы тут устроили? – завизжала она.
– Ничего, миссис Барсуке, – сказал Теодор. – Я хотел сказать, миссис Брукс.
– Шайка наркоманов! – орала она. – Малолетние преступники! Вас нельзя пускать в библиотеку! Вам место в школе для умственно отсталых! Где ваша мать? Я ей все расскажу! И полицию вызову! Отбросы общества!
Она отвернулась от нас и заковыляла по ступенькам к валявшемуся внизу Стэнли. Рывком поставив сына на ноги, она принялась его отряхивать.
– Посмотрите! – сказала я радостно. – У него шнурки развязаны. Будь он постройнее, заметил бы.
Миссис Брукс взглянула на кроссовки Стэнли. Я сказала правду. Шнурки у него действительно были развязаны. Она воззрилась на нас. Мы дружелюбно улыбались. Она схватила Стэнли за руку и потащила к машине.
– Сработало! – сказал Леопольд.
– Не думаю, – мрачно сказал Теодор. – Это было счастливое совпадение. А куда мама запропастилась?
– Может, в бар заглянула, – предположила Мариэтта.
Из-за угла появилась мамочка.
– Что-то холодновато! – сказала она.
– Знаешь, если бы ты не вырядилась в платье для коктейля, тебе бы не было так холодно, – сказал Теодор, окинув ее презрительным взглядом.
– Никогда не думала, что ты настолько привержен условностям, – сказала она.
