Гор Видал - Город и столп
— Я так думаю, — сказал Коллинз, подмигнув Джиму, — что Энн будет подружкой Джима сегодня. Если нет возражений.
Эмили рассмеялась. Они оба смотрели, как подрагивают ее груди.
— Ну, если у тебя нет возражений, то и у меня нет возражений, — она посмотрела на Коллинза. Губы у нее соблазнительно приоткрылись. Затем повернулась к Джиму и сказала:
— Я уверена, Энн тебе понравится. С ней так весело.
«Альгамбра» представляла собой большой танцевальный зал. Над дверьми — неоновая вывеска. В тускло освещенном зале было довольно многолюдно. Небольшой оркестрик наигрывал свинг. Седоволосая женщина в черном вечернем платье провела их к свободному столику. Коллинз тепло с ней поздоровался. Она посмотрела на него пустым взглядом и удалилась.
— Моя старая знакомая, — сказал Коллинз. — Я частенько сюда заглядывал в прошлом году. Она меня всегда узнает.
К их столику подошел официант, и они, посовещавшись немного, заказали виски.
Эмили говорила без умолку:
— Энн вот-вот будет. Она как метеор. И потом, мы живем тут совсем рядом.
— Правда? — у Коллинза ушки на макушке.
— Совсем рядом, — повторила Эмили. — А затем, она такая ловкая. Она даже моделью подрабатывала.
— Она, должно быть, очень хорошенькая, — сказал Джим, пытаясь распалить себя.
Эмили кивнула:
— Очень. И очень обаятельная. В нашей конторе она самая популярная девушка. Мы с ней вместе ходим на свидания, и я знаю, что парень, который со мной, всегда хочет, чтобы на моем месте была Энн.
Она замолчала, давая Коллинзу возможность выразить свое несогласие, что он и сделал. Эмили продолжила:
— Она немного младше меня. Ей двадцать, а мне двадцать два. А тебе сколько, Колли? — обратилась она к Коллинзу.
— Двадцать пять, — соврал Коллинз, пододвигая свой стул поближе к ней.
Эмили посмотрела на Джима:
— А вот тебе двадцать. И ни днем больше.
Джим кивнул с серьезным видом:
— Верно.
Разобравшись, кому сколько лет, они задали определенное направление этому вечеру.
Наконец появилась Энн. Невысокая, худенькая, в коричневом платье. Она неуверенно осмотрелась, потом увидела Эмили и быстро направилась к ней, кокетливо улыбаясь.
Эмили представила всех, а потом, поскольку была уже немного пьяна, представила всех еще раз, чем развеселила молодых людей.
Глядя на смеющуюся Энн, Джим решил, что она и в самом деле хорошенькая, но ей, пожалуй, ближе к тридцати, чем к двадцати. Впрочем, для него это не имело никакого значения.
Когда возбуждение, вызванное ее приходом, улеглось, Энн, отхлебнув из стакана, спросила:
— Значит, тебя зовут Джим?
— Верно. А нам Эмили много о тебе рассказывала.
— Что-нибудь лестное, надеюсь?
Временами Энн говорила, словно английская актриса. Как и ее подруга, она любила поболтать:
— Мы работаем в администрации одного магазина. Я веду дела, а Эмили печатает на машинке и все такое. А ты с юга?
Джим кивнул, и Энн, как раньше Эмили, ввернула какое-то южное словечко, отчего все рассмеялись. Потом Эмили и Коллинз встали из-за стола и объявили, что идут танцевать. Джим тоже пригласил Энн, и все четверо направились на танцевальную площадку.
Джим старался не ударить в грязь лицом. Этот вечер был для него так важен.
Энн прижалась к нему. Ее щека коснулась его. Он почувствовал запах пудры, мыла, духов. Он бросил взгляд на Энн. Глаза у нее были закрыты.
Появились Коллинз и Эмили.
— Эй, Джим! — окликнул его Коллинз.
Энн открыла глаза, и Джим слегка отпрянул от нее.
— Да? — отозвался Джим.
— Эмили приглашает нас к ним домой. У них есть выпивка и радио, так что мы сможем потанцевать там, где не так людно.
— Молодец, Эмили! — оживленно сказала Энн.
Они вернулись к столику, заплатили по счету, взяли пальто и покинули «Альгамбру».
Хотя ночь была холодной, Джим вспотел из-за выпитого виски. Они остановились у небольшого жилого дома, на одной из боковых улочек. Эмили открыла дверь. Все поднялись на второй этаж по чистой лестнице, застланной дорожкой, и Эмили впустила их в квартиру, состоящую из гостиной, кухоньки и спальни. Дверь в спальню была открыта, и Джим увидел там две одинаковых кровати.
— Вот мы и дома, — объявила Эмили, включая музыку.
А Энн исчезла на кухне — и тут же появилась с бутылкой виски и четырьмя стаканами.
— Эмили, достань-ка льда, — сказала она.
Эмили пошла на кухню, за ней — Коллинз. Энн поставила на стол стаканы, Джим топтался рядом. Неловкий, неуверенный в себе.
— Потанцуем? — предложила она.
Джим попытался держать дистанцию, но она прижалась к нему. Он чувствовал себя неловко. Ему отчаянно хотелось, чтобы от этой музыки, и виски, и этой девушки у него закружилась голова. Чтобы он забыл обо всем. Но он видел только перхоть у нее в волосах. Из кухни донесся смех, затем в гостиную вошли Коллинз и Эмили. Оба они раскраснелись, глаза у Коллинза поблескивали. Эмили поставила на стол вазочку с кубиками льда, а Коллинз — бутылку содовой.
— Давайте-ка выпьем! — предложила Эмили.
Они дружно выпили, затем Коллинз предложил тост за Эмили, а Эмили в ответ предложила тост за Коллинза. Джим и Энн выпили друг за друга. Джим был уже пьян, в глазах у него все расплывалось. Неожиданно все ему стало казаться таким близким, уютным и знакомым. Он смело обнял Энн, и они бок о бок уселись на кушетку, наблюдая, как танцуют Коллинз и Эмили.
— Ты здорово танцуешь, — сказала Энн. — Наверное, брал уроки? Я-то уроков никаких не брала, но многому научилась у девушек в школе. Я поступила в школу секретарш, и мы часто танцевали. Мне всегда нравились танцы. Там-то я и научилась.
— Ты всегда жила в Сиэтле? — Джим хотел, чтобы она говорила и дальше.
Она нахмурилась, давая понять, что этот вопрос ей неприятен.
— Да, я всегда жила здесь, но мне это не нравится. Понимаешь, я хочу путешествовать. Мне всегда хотелось путешествовать, вот почему я завидую вам, морячкам. Вы так много путешествуете и так много видите.
— А где бы ты хотела побывать? — Джим обнимал ее, удивляясь собственной смелости.
Она придвинулась поближе.
— Всюду, — сказала она. — Но больше всего мне хочется увидеть Южную Калифорнию. Я хочу увидеть Голливуд. Я бы хотела и в кино сняться, — сказала она тихим доверительным голосом.
— Многие не прочь, — Джим как-то посмотрел несколько журналов про кино и был поражен, какие трудности приходится преодолевать звездам, чтобы стать звездами.
— Я знаю, — сказала Энн. — Но я думаю, я не такая, как все. Нет, правда, я думаю, я еще стану знаменитой. Слушай, я, еще когда совсем девчонкой была, ходила в кино и видела Джин Харлоу, и всяких других, но уже тогда знала, что однажды я буду такой же. Но пока вот работаю в канторе, и даже не знаю, когда смогу поехать в Голливуд. Но я когда-нибудь поеду, можешь не сомневаться!
— Ты, я смотрю, честолюбива, да?
— Что есть, то есть. Представить только, носишь все эти красивые платья, а вокруг усатые мужчины в твидовых костюмах, приглашают тебя во всякие дорогие рестораны. Пальмы растут и всякое такое… — она, приоткрыв рот, вперилась в пустоту перед собой, мечтая об этой другой жизни.
Джим бормотал что-то утешительное, отмечая про себя, что Коллинз и Эмили исчезли в спальне. Дверь была приоткрыта, и Джим видел, как Коллинз в одних трусах приближается к Эмили, которая лежит совершенно голая на одной из кроватей. Эмили хихикнула. Джим покраснел и отвернулся.
— В чем дело? — Энн прервала свои голливудские грезы. Потом, увидев, что происходит в спальне, захихикала, вторя Эмили.
— Молодость дается только раз! — изрекла она.
Джим посмотрел на нее и увидел, что глаза у нее горят каким-то бесстыдным светом. То же самое он видел и в глазах Коллинза и Эмили. Но не в глазах Боба. Он почувствовал отвращение. Но Энн, не ведая о его чувствах, вплотную приблизила к нему свое лицо, и он ощутил запах виски.
— Смотри-ка, как им хорошо, — она всем телом прильнула к Джиму, и он слышал лихорадочное биение ее сердца. — Ей-богу, им теперь сладко, — повторила она. — Да, молодость дается только раз, вот что я тебе скажу, — она поцеловала его.
Это был влажный поцелуй, с участием языка. Джим отстранился. Чувствуя его холодность, она заплакала.
— Я тоже была влюблена, — сказала она, попав пальцем в небо.
Энн, деланно всхлипывая, сказала, что понимает его чувства и знает, что ведет себя плохо. Но она так одинока, и позаботиться о ней некому, а молодость ведь дается только раз…
Джим заставил себя поцеловать ее, хотя весь был во власти воспоминаний и полузабытых страхов. Усилием воли он попытался прогнать страх, поселившийся у него в животе. Постепенно им стало овладевать желание. Он испытывал одновременно испуг и удовлетворение. Скоро он будет готов. Но тут Энн внезапно поднялась и весело сказала:
