Михаил Барщевский - Князи в грязи
— Ты намекаешь, что я буду в курсе всех его дел и активов? Но зачем, жена-то его не я?..
— А это следующий этап покорения Эльбруса.
— Третья стадия плана «Барби-Носа»…
— Что? «Барбаросса»!
— Это у тебя «Барбаросса». А у меня «Барби с носом». Барби, оставляющая всех с носом!
* * *Иннокентий Семенович не раз посвящал Машу в собственную теорию «причин небросания жен». Основная — совместная история преодоления пережитых сложностей, общих побед и поражений. В этом случае женщина становится частью собственной жизни мужчины, а самого себя предавать никто не станет. Уйти от такой женщины — значит отказаться от части своей памяти, прожитой жизни. И если уж она не совсем идиотка, мужчина этого не сделает. Проблема, правда, в том, как продержаться в первый, «накопительный», период. Некоторым это удается за счет молодой страсти, ненадоедающего секса.
Но если честно, мало кому. Другим благоволит судьба: трудности лавиной наваливаются в самом начале совместной жизни. В советские времена бытовые проблемы плодились в изобилии, потому и шансов сохранить семью было больше. Да и развод грозил кучей неприятностей — здесь и райком партии мог вмешаться, и пятно в анкете образовывалось нехилое. А квартиру как бросить? Новую-то не снимешь, не купишь с полпинка, как нынче.
Как утверждал адвокат, сейчас ситуация иная. С учетом роста эмансипации, изобилия готовой еды в магазинах и сантехников-электриков, относительно равной зарплаты мужчин и женщин и прочая, и прочая семья объективно становится не нужна и скоро отомрет. Если раньше родить ребенка без мужа считалось чем-то из ряда вон выходящим, почти позорным, то теперь это стало почти нормой. Однако есть одно «но», которое и может быть основой крепкой семьи сегодня.
Это «но» — отношение мужа к жене, которое она сама и формирует. Если муж видит, что на его жену заглядываются, то он и немного ревнует, и испытывает чувство гордости — во, какая у меня баба! Однако этого мало. Ему нужно еще, чтобы друзья оценивали и то, какая она деловая, умная, успешная. То есть она должна иметь профессию или бизнес. Не диплом (друзья понимают: он мог его купить), а именно профессию. И не салон красоты (уж точно муж для нее открыл), а какой-то бизнес, который жена сама, пусть и с некоторой его стартовой помощью, создала и развила.
Но есть еще одно, самое главное, чего молодые жены, как правило, не учитывают. Муж, приходя домой, любит, конечно, похвастать тем, что было у него на работе и как круто он сегодня обставил этого или уломал того. Но нельзя же все время рассказывать. Надо иногда что-то интересное и послушать. Так вот, если женщина может рассказать только о том, кого она сегодня встретила в фитнесе, какой туда новый снаряд привезли, как их малыш утром покакал и что он съел на обед, мужу становится скучно. А вот если жена вечером, пусть и усталая, пусть и на взводе, рассказывает, как она сегодня успешно провернула сделку, как ее похвалил шеф, как ей опять повысили зарплату (не важно, что для мужа, зарабатывающего в десятки раз больше, это все равно копейки), — ему интересно. И перед друзьями можно похвастать. А для нормального мужчины нет приятнее занятия, чем хвастать своей женой!
Маша теорию адвоката усвоила. Тем более что жизнь подтверждала ее правоту на практике. Многие знакомые девочки, удачно выйдя замуж, через год-два пополняли ряды «брошенок» безо всяких видимых причин. И внешне хороши, и дома все организовано, и детей мужьям нарожали… А другие, те, что при своем деле были, и выглядели похуже, и в Милан на распродажи съездить не успевали, но жили с мужьями припеваючи. Маша решила идти работать.
В октябре, когда Маша не только стала именоваться, но после недели занятий уже и почувствовала себя студенткой Юридического института (обучение Андрей, разумеется, оплатил), ей захотелось попробовать себя в деле.
— Медвежонок, «я в юристы бы пошел, пусть меня научат», — Маша со смыслом переиначила детский стишок.
— Ну, для этого надо хотя бы два курса отучиться.
— Но я же, ты говоришь, особо одаренная. Или это только так, комплимент для постели?
— Нет, конечно, — адвокат смутился. Приходилось оправдываться: — Нет, я действительно так думаю.
— Так и возьми меня стажером. В Законе об адвокатуре сказано, что каждый адвокат «вправе иметь стажера».
— Но там же сказано, что стажером может быть только лицо, имеющее высшее юридическое образование.
— Погоди. Ты меня имеешь? Имеешь! Так имей в качестве стажера. Я хочу, чтобы ты соблюдал закон!
— А как быть с «имением» высшего образования?
— Ну, одно-то я поимею через несколько месяцев. А второе — обещаю, три курса сдам экстерном за два года.
Иннокентий Семенович посмотрел на Машу долгим серьезным взглядом. Он редко так на нее раньше смотрел. Девочка выросла.
— Решили! — подвела итог Маша.
— Нет, не спеши. Вместе работать, — дело опасное. Можем ведь и поссориться. Давай-ка начнем с пробного задания.
— Давай! Горы сверну.
— Горы не надо. А вот одну мою проблему попробуй решить.
Адвокат рассказал Маше, что никак не может добиться от Минстроя справки, очень необходимой по одному его делу. По закону они могут ее дать, а могут не давать. Разумеется, в этой ситуации ни один нормальный чиновник справку не выдаст. Идти по коррупционному пути он не хочет. Чувствует, что есть опасность, больно активно сейчас стали шерстить чиновничье сословие. Пусть и не на нем, а на другом этот столоначальник налетит, так ведь когда его возьмут, станет петь обо всем и обо всех. Сам себе удлиняя срок и затягивая в сеть все больше и больше людей. А ему это ну никак не надо. Вот пусть Маша попробует эту справку раздобыть.
Через три дня Маша справку принесла. Иннокентий Семенович обрадовался самой бумаге, но еще больше победительному виду и интонациям Маши, с которыми она рассказывала, как одолела первое задание.
Назавтра после беседы с будущим шефом, она нацепила самую коротенькую юбочку из своего гардероба, прозрачную блузку с глубоким декольте, под которую чисто случайно забыла надеть бюстгальтер, и явилась на прием к несговорчивому столоначальнику. Разумеется, на следующий день справка была вручена. Вместе с букетом цветов. В обмен на ее номер телефона, в котором она, опять-таки чисто случайно, ошиблась в одной цифре.
— А это-то зачем? — не понял Иннокентий Семенович.
— А затем, медвежонок, что если придется к нему еще раз обращаться, то я еще и обиженной буду, что он не позвонил. Ну а при сверке номеров выяснится, что это он, не я, а он ошибся в одной цифре.
— Ну, ты даешь! — искренне восхитился адвокат.
* * *Через несколько дней Маша откровенно хвасталась Иннокентию Семеновичу тем, какое впечатление произвело на Андрея ее трудоустройство. Она как бы случайно оставила на самом видном месте на столе новенькое удостоверение «юриста Коллегии адвокатов „Будник и партнеры“». Андрей фамилию Будник, оказывается, много раз слышал, даже помнил, что у него редкое имя — Иннокентий, но никак не мог представить, что студентка первого курса устроится на работу в такую престижную контору. Видимо, почувствовав укол самолюбию, или, наоборот, стараясь показать, что источник Машиных радостей все-таки он и только он, вечером следующего дня Андрей преподнес Маше подарок. «На память о первом рабочем дне», — карточка прилагалась к кольцу с бриллиантом в полтора карата.
Иннокентий Семенович с ходу пошутил, что ему причитается процент — не будь его, не было бы и кольца.
Но Маша не поддержала игривый тон разговора и неожиданно спросила:
— Медвежонок, а ведь я у тебя такая не первая?
— И что?
— А зачем тебе это все надо? Для просто потрахаться вовсе не обязательно столько усилий прилагать. Въезжать в чужие проблемы, помогать. Зачем?
— Хороший вопрос… — Иннокентий Семенович грустно вздохнул. — Понимаешь, Машуня, тут такая история. Вот представь себе: есть вначале гусеница. Неопрятная, некрасивая, просто пожирающая листья. Потом она превращается в кокон. И через какое-то время из кокона вылетает красавица-бабочка. Смотреть на нее — одно удовольствие. А если ты еще понимаешь, что без тебя она бы так гусеницей и осталась, то… То бабочка становится вдвойне красивой. Ну, считай это эффектом Галатеи.
— Кого?
— Не важно. Долго объяснять.
— Но ведь бабочка улетает рано или поздно, — Маше вдруг стало жалко стареющего адвоката, трогательного, беззащитного.
— А я все надеюсь, вдруг не улетит, — Иннокентий Семенович опять грустно улыбнулся.
— Я не улечу!
— Ну-ну… — грустная улыбка осталась на лице, но теперь к ней добавился ласковый взгляд и… еле заметная влага в глазах.
* * *Оля училась с удовольствием. Не просто увлеченно, но и очень ответственно. А как иначе — ей ведь потом людей спасать. А пока она продолжала спасать собак. Оказалось, что и в Москве, этом бездушном, безумном городе, есть сердобольные люди. И вовсе не какие-нибудь старушки-одуванчики, а молодежь.
