Григорий Горин - Формула любви
Лицо Калиостро выражало бесстрастность и равнодушие.
Федяшев был взволнован.
Так они сближались до тех пор, пока не подошли друг к другу вплотную. Это их озадачило. Они помолчали, и Калиостро спросил:
– Что ж вы медлите, сударь?
– Вы – гость, – угрюмо ответил Федяшев. – Вам положено стрелять первым.
– У нас, сударь, дуэль, а не светский раут, – возразил Калиостро. – Повторим еще раз, и извольте стрелять, ежели вы не трус.
– Я не трус! – воскликнул Федяшев, поднял пистолет и выстрелил в воздух. – Не трус… – тихо повторил он, – но и не подлец. Пока вы в моем доме, я не могу причинить вам вреда.
– Но мы в лесу…
– И лес мой… – вздохнул Федяшев.
– Что же нам, за тысячу верст отъезжать, что ли? – удивился Калиостро.
– Жуткие нравы! – произнес Маргадон. – Уж где только не дуэлировали… и во Франции… и в Голландии… Быстро и четко, как принято у цивилизованных людей: рраз – и наповал!
– Коли вы своим оружием, милостивый государь, выбрали благородство, – насмешливо произнес Калиостро, – то я им тоже владею. Подозреваю, что у меня и рука тверже и глаз верней.
Он повернулся к Маргадону. Тот привычным жестом поставил себе на макушку яблоко. Калиостро выстрелил, яблоко разлетелось на куски…
– Уравняем шансы! – улыбнулся Калиостро, взял из рук Федяшева пистолет и вместе со своим протянул Маргадону. – Ну-ка заряди только один!
Маргадон исполнил приказание, затем ловко перетасовал пистолеты, протянул их Федяшеву.
– Прошу! – улыбнулся Калиостро. – Сама судьба станет нашим арбитром. Надеюсь, застрелиться в присутствии гостя не противоречит вашим обычаям?
Федяшев глянул на Калиостро исподлобья, затем нерешительно потянулся к оружию…
– Страшно? – спросил Калиостро.
– Страшно! – признался Федяшев и взял один из пистолетов. – Тетушке, граф, ничего не говорите про дуэль. Просто скажите: дематериализовался Алеша, мол, и все! И Марии… – Он вдруг улыбнулся. – А вообще, граф, я вам благодарен. Обещали явить мне мою мечту и явили… За нее и жизнь отдать не жалко. Прощайте, мечта моя, Мария Ивановна! – Он зажмурил глаза, приставил пистолет к сердцу, нажал курок.
Раздался сухой щелчок.
У Федяшева вырвался непроизвольный вздох облегчения, и он открыл глаза.
– Поздравляю, – сухо произнес Калиостро и потянулся к футляру.
– Полно, граф, – Федяшев попытался остановить его. – Ну погорячились, и будет!… Я вас прощаю… Ничья!
– Пусть Бог прощает, сударь, это его забота, – твердо произнес Калиостро. – Мой выстрел! Извольте не мешать! – Он попятился и стал медленно подносить дуло к виску.
– Остановитесь! – вдруг произнес чей-то громкий голос. Калиостро обернулся. Мария стояла в нескольких шагах
– Не делайте этого, – тихо попросила она и посмотрела на Калиостро глазами, полными слез. – Я люблю вас… правда! Ваш опыт удался, я полюбила вас и готова ехать с вами хоть на край света. Вы, граф, умный… нежный… а главное – несчастный. Вы без меня пропадете.
Федяшев хотел что-то сказать, но Мария опередила его.
– Такова судьба, Лешенька, – улыбнулась она ему сквозь слезы. – Будем страдать. Страданиями душа совершенствуется. Папенька говорит: «Одни радости вкушать недостойно…»
– Да пропади он пропадом, ваш папенька с его советами! – в сердцах воскликнул Федяшев. – Без вас мне и жить незачем!
Резким движением он выхватил из рук Калиостро пистолет и, отскочив в сторону, приставил его к сердцу:
– Прощайте, госпожа Калиостро! Мария в ужасе вскрикнула.
Федяшев нажал курок, однако выстрела не последовало. В пистолете что-то зашипело, и из него тоненькой струйкой вяло пополз дымок. Потрясенный Федяшев поднял шипящий пистолет к своему носу, потом перевел взгляд на смущенного Маргадона.
– Мерзавец! Хоть один-то надо было зарядить! – И Федяшев что есть силы швырнул пистолет в Маргадона, который вовремя успел пригнуться. Пистолет ударился о ствол дерева и упал на землю. – Бесчестный человек!
– Кабы я был честным, – отозвался Маргадон, – столько бы народу полегло, ужас!
Калиостро поднял пистолет, задумчиво осмотрел его, потом, направив дуло вверх, спустил курок. Раздался выстрел. Калиостро прицелился в ближайшую березу и вновь спустил курок…
Снова грохнул выстрел, посыпалась опаленная кора…
Федяшев и Мария изумленно смотрели на это чудо.
– Вот как? – улыбнулся Калиостро и посмотрел на небо. – Значит, ты все-таки решил меня проверить? Думаешь, Калиостро страшно умереть? Да ничуть… Все равно умерли чувства и желания… Остался только разум… Разум, который Ты мне дал и который рвется взаперти. Что ж, забери и его…
Калиостро приставил дуло к виску и стал медленно отступать в глубь леса. Лицо его сделалось бледным и страшным…
Федяшев, Мария и даже Маргадон с ужасом наблюдали за ним.
Неожиданно за спиной Калиостро раздалось вежливое покашливание. Он резко обернулся.
Перед ним стоял доктор.
– У нас в уезде был аналогичный случай, – невозмутимо произнес доктор. – Вам, граф, напоследок это будет весьма интересно. Стрелялся, стало быть, некий помещик Кузякин…
Калиостро безумным взором оглядел доктора, пробормотал:
– Это невыносимо… – И спустил курок.
Из пистолета вырвался сноп огня и дыма…
Когда дым рассеялся, стал виден двор усадьбы, по которому, весело щебеча, бежала маленькая русоголовая девочка. Она подбежала к окну барского дома, встала на цыпочки, заглянула в окно. Здесь же собрались группа любопытных детей и местный художник Загосин с мольбертом и небольшим холстом, натянутым на раму…
Калиостро почувствовал на себе любопытные взгляды, покосился в сторону окна. Плотно перебинтованая голова его покоилась на подушке. Сверху бинтов был кем-то напялен ночной колпак. Выглядел магистр довольно жалко и беспомощно.
– Ну вот, – раздался скрипучий голос доктора, сидевшего рядом у постели, – так я дорасскажу… Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин. Приставил пистолет ко лбу, стрельнул – осечка! Стрельнул другой раз – осечка! Э, думает, видно не судьба! И точно! Продал пистолет, а он у него дорогой был, с каменьями… Продал пистолет и на радостях напился… а уж потом спьяну в сугроб упал да замерз…
Калиостро с ужасом посмотрел на доктора.
– Это он к тому говорит, – пояснила Федосья Ивановна, – что каждому свой час установлен и торопить не надо!
– Абсолютно верно, – кивнул доктор, приставив деревянную трубку к груди Калиостро, – тем более что организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни… Дышите!… Печень вялая, сердечко шалит… – Он отложил трубку. – Как вы с ним две тыщи лет протянули, не пойму! Кончать надо с хиромантией, дружок! Пальцем искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней! Мраморные они, не мраморные – наше дело сторона! Сиди на солнышке, грейся!
– Травами бы хорошо подлечиться, – добавила тетушка. – Отвар ромашки, мяты… У вас в Италии мята есть?
– Ну откуда в Италии мята? – возразил доктор. – Видел я их Италию на карте, сапог сапогом, и все!
В дверь заглянула смущенная Мария.
– А вот и Галатея наша, – радостно объявила Федосья Ивановна. – Подойди к магистру, не бойся…
Мария потянула за собой упирающегося Федяшева.
– Вы же обещали, Алеша, – шепотом укорила она его.
– Мы, граф, – пояснила Федосья Ивановна, – соседям-то сказали, что материализация состоялась. Да-с! Вчистую! Вот, мол, было изваяние, а теперь стала Мария Ивановна. Многие верят.
– Ему плохо? – спросила Мария, приблизившись и держа за руку Федяшева.
– Ему хорошо, – ответил доктор. – Живым все хорошо… Пуля-то, слава Богу, только кожу задела. Рука у вас, граф, выходит, умней головы… Та говорит: «Стреляй в меня», а эта не хочет.
– Куда едет Маргадон? – вдруг тихо спросил Калиостро.
– Я его в город послала, – Федосья Ивановна выглянула в окошко. – Говорят, какой-то штабс-капитан вас разыскивает. От князя Потемкина…
В это время Маргадон выходил из дома с дорожным баулом. Конюх держал под уздцы оседланного коня.
– Маргадон! – тихо позвал Калиостро. Маргадон вздрогнул, обернулся в сторону дома.
Мария незаметно подтолкнула Федяшева, и он тотчас произнес:
– Граф, я прошу вас погостить у нас еще несколько дней. В воскресенье помолвка. Я сделал Марии Ивановне предложение…
– Да погодите вы, – сказала Мария. – Я же сказала: без папеньки решиться не могу.
– Помогите нам, граф! – взмолился Федяшев. – На вас одна надежда… Мария Ивановна говорит: у вас с ним астральная связь. Спросите его благословения, умоляю!
– Ах, Алеша! – возмутилась Мария. – Ну до того ли сейчас господину Калиостро?
Все посмотрели на магистра.
Калиостро закрыл на мгновение глаза, напрягся, потом твердо произнес:
– Папенька согласен. – После этого он тихо попросил: – Теперь уйдите!
