Александр Снегирев - Как мы бомбили Америку
Смотровая площадка оказалась замечательным местом. Ровный квадрат, с которого хорошо просматривался Манхэттен, океан, Бруклин и Нью-Джерси. Горизонт повсюду тонул в мареве. Город внизу гудел, как гигантский механизм. Именно гудел, а не шумел. Шумит море, а это был звук кондиционеров, моторов, счетчиков денег. Нью-Йорк был прекрасен и страшен. Отсюда, сверху, становилось ясно, что он проглотит любого и не заметит. Если бы всех желающих покорить этот город сначала водили сюда на смотровую площадку, их количество бы сильно сократилось. Но покорители копошились внизу. В офисах, постелях, на подиумах. Им было некогда.
— Хей, парни! — услышали мы знакомый голос.
Это был Шон, облачённый в эффектный костюм с золотыми галунами.
— Устроился швейцаром, чувак?
— Ага, на шестидесятом этаже, в баре. Открываю двери, обещают сотню в день чаевыми, — веснушки Шона светились радостью. — Только сегодня вышел, вот решил сюда заглянуть.
— Повезло тебе, вот бы нам так, а мы едем в Северную Каролину. Официантами будем.
— Тоже неплохо.
Мы посмеялись.
— Ну, пока, Шон, удачи тебе.
— И вам удачи, парни.
Мы крепко пожали ему руку и навсегда попрощались.
Больше мы с Шоном не виделись, с «Близнецами» тоже.
Белки и вокзал
Остаток дня мы провели в Парке среди, выперших из-под земли, шматов скал цвета залежавшегося, заветревшегося мяса. Сидели на скамейке, ели ананас, кромсая его ножичком и обливаясь соком, и наблюдали, как стаи белок снуют туда-сюда, изгибаясь волной, по соснам и гальке дорожек. Белки совсем не боялись людей. Они буквально садились на шею и щекотались пушистыми хвостами. Дети и взрослые кормили обнаглевших зверьков всякой всячиной и визжали от удовольствия, когда эти хвостатые попрошайки выхватывали у них из рук еду.
— Я бы всех этих белок замочил из пулемёта! — раздраженно сказал Юкка, после того как очередной зверек проскочил по его шортам. — Мерзкие твари! Ничем не отличаются от крыс.
— Ладно тебе, старик, смотри какие они милые. Они же не приносят вреда, — возразил я, умилённо глядя на бесчисленные мохнатые комочки.
— Они всё грызут! Только американцы могли довести до такого абсурда разведение белок в парках! — очередная белка скакнула ему на голову. Юкка в бешенстве смахнул ее. — Эти идиоты, кого угодно посадят себе на шею. Сначала негров, теперь белок!
— Ты потише, за «негра» здесь как минимум можно в табло схлопотать, — предостерег я моего раскипятившегося друга, но он уже бушевал во всю:
— Они, бля, тупо всё доводят до абсурда!
— Мы просто устали. У нас дела не ладятся. Вот ты и бесишься. Если бы у нас в Москве в парках бегали белки, было бы здорово. А у нас только гопники на спинках скамеек сидят и семечки лузгают.
Юкка задумался.
— Козлы! — выдал он то ли по поводу гопников, то ли по поводу белок с неграми и закурил.
Чтобы развеселить его, а заодно и самого себя, я рассказал историю из детства.
— Во втором классе у меня был приятель, Ромка Дарсевелидзе. Однажды мы с ним гуляли во дворе.
— Брысь! — Юкка шуганул воробушка, чеканившего об асфальт каучуковым мячиком.
— Ну? — спросил Юкка, затянувшись «Явой».
— Ну и решили на качелях покачаться. Знаешь такие качели из доски. Каждый садится на противоположную сторону и двигается вверх-вниз.
— Знаю. Мне в детстве такая штука по яйцам заехала. Больно… — вспомнил Юкка.
— Да у нас каждый ребёнок, хоть раз, да получил этими качелями по яйцам, дело не в этом. Там на качелях, качался один мальчик, дистрофик интеллигентного вида. Он один качался, без партнёра. А Ромка ему и говорит, дай, мол, покачаться. А тот не даёт. Ну, Ромка его пихнул и сказал: «Пошел отсюда, говносос»!
— И дальше что? — Юкка заинтересовался.
— Да ничего. Дальше ничего не было. Мальчик расплакался и пошёл жаловаться бабушке, которая прогуливалась неподалёку. Бабушка на нас хотела наехать, но Ромка и её говносоской обозвал. В общем, в тот день получать по яйцам от качелей было суждено нам.
— Забавная история, но бессмысленная какая-то, — Юкка затянулся.
— Почему бессмысленная? Слово «говносос» произвело на меня такое впечатление, что я эту историю на всю жизнь запомнил. Мне тогда представилось сказочное существо, типа большого комара, который сосет какашки своим хоботом.
Юкка заржал от души. Все-таки мне удалось его развеселить.
— Я просто таких слов раньше не слышал, это было что-то! У меня буквально вся жизнь в тот день перевернулась. Я до сих пор это существо с хоботом представляю. Мерзость, а из головы не идёт! Ха-ха!
Мы ржали, хлопая друг друга по коленям и распугивая белок. Юкка посмотрел на электронные часы в витрине универмага.
— Пора, на автобус опоздаем.
Мы разыскали Центральный вокзал и купили билеты за девяносто долларов каждый до города Эшвилл, расположенного в самой глубине штата Северная Каролина. После этого у меня осталось около шестидесяти долларов, у Юкки — голяк.
В очереди на автобус, мы были, словно две капли сливок на шоколадном торте, все пассажиры были чёрными. Белые если и были, то мы их не заметили. Очередь вилась длинным червяком и пропадала в стальной банке автобуса. Из громкоговорителей лилась размеренная классическая музыка. Продвигаясь, мы пинали свои сумки. Перед нами размахивал руками негритянский подросток, движениями напоминающий павиана, который стащил где-то человечьи шмотки на несколько размеров больше и теперь пытается выдать себя за человека. Казалось, что подростка всю жизнь держали в клетке и только вчера выпустили. Теперь он наслаждался вседозволенностью, вытворяя множество бесполезных вещей. Подошла наша очередь. Протянув билеты контролёру, мы поднялись в салон.
Ночь в автобусе
Автобус мягко тронулся и поплыл по улицам города на юг. Наступила ночь. Водитель прочитал рэп-речитативом правила поведения в автобусе.
— Туалетом пользоваться нельзя! Йо! Слушать музыку нельзя! Пердеть нельзя! Курить нельзя! Йо! Йо! — орал водитель, двигаясь в такт словам. — Всё можно только на остановках. Чем вы занимаетесь на остановках, мне дела нет! Йо!
Негры вокруг выглядели добродушно, но мы на всякий случай решили спать по очереди и сразу же вырубились оба.
Ночью я проснулся от того, что зажёгся свет. Первая остановка. Пассажиры, кряхтя и протирая глаза, вставали с мест, разминали мышцы и плелись к выходу. Кто-то сошёл. Кто-то сел на освободившиеся места. Появился молодой японец, не говорящий по-английски. Было видно, что чёрные японца ни в грош не ставят. Он для них ещё больший мусор, чем мы. Бедняга не мог разобраться куда ехать. Я помог. После разбудил Юкку и предложил пройтись.
— Не могу, — пожаловался Юкка, — у меня встал.
— Да ладно! — заржал я.
— Сам посмотри. — Юкка ткнул пальцем в свои вздыбленные шорты. — Я же не могу так пойти.
— А ты его под резинку засунь, — посоветовал я, помирая со смеху.
— Сам засунь.
Я вышел. Потянулся. Пошёл отлить.
В сортире придорожной забегаловки фыркали и чистили зубы дальнобойщики в ковбойских шляпах. Постояв у писсуара, я вернулся к раковине и хорошенько умылся.
— Ничего пожрать не купил? — спросил Юк, когда я вернулся в автобус.
— На какие шиши?
— Правильно, мой малыш.
Автобус тронулся.
Утром оказалось, что мы едем среди огромных деревьев, увитых лианами. Иногда дорога пересекала бурные жёлтые реки. Земля была красной, местность холмистой. Жара стала влажной. Как бывает в ванной комнате, если десять минут подряд принимать горячий душ. Финская сауна Нью-Йорка сменилась русской баней Северной Каролины. После обеда автобус причалил к небольшому зданьицу вокзала. Мы прибыли. Повсюду стоял очень натуральный запах магнолий. Нас встречал мистер Тод.
Гольф-клуб
Формально радушный мистер Тод состоял из стаканчика виски вечером в пятницу, секса с женой по выходным, разумной доли детского порно в часы полуденного отдыха и готовности голосовать только за высокоморальных кандидатов. Типичный белый американец, имеющий в жизни разумно-амбициозную, семейно-кредитно-телевизионную цель с рюшечками. Мистеру Тоду было лет сорок. Он делал карьеру.
За светской беседой, которую поддерживал в основном Юкка, мы доехали до райской долины, где располагался гольф-клуб для миллионеров на пенсии. Ресторан, в котором нам предстояло трудиться, был устроен при клубе. После нескольких ударов клюшкой на сочных газонах старичкам требовался перекус.
Всё дышало красотой, здоровьем и благополучием. Пышные деревья усыпанные цветами. Зелёные холмы и лужайки, кишащие дикими кроликами. Аккуратные, неброские дома. Свежий воздух. Это был рай. Здесь тихонько коротали старость богатейшие люди Америки. Акционеры Coca-Cola и Budweiser, Ford и IBM. Старики жили неподалёку, в красивых домах у подножья холмов. Старики любили молодежь.
