Артур Хейли - Детектив

За несколько дней до того ближе к вечеру Синтия заглянула в отдел по расследованию убийств. Старшие офицеры из других отделов нередко захаживали сюда поболтать с коллегами, послушать байки про интересные дела, да и кофе здесь всегда варили отменный. Синтия как бывший детектив этого отдела и вовсе была частой гостьей — по делу и без.

Время было выбрано в этот раз так, чтобы народу в отделе было поменьше. В главной рабочей комнате она застала двух детективов и сержанта Пабло Грина; он дежурил. Обменявшись с ними приветствиями, Синтия сказала:

— Кстати, мне заодно нужно бы поднять одно старое дело.

— Ради Бога, майор, — Пабло сделал легкий жест в сторону двери, за которой находился архив. — Вы и сами знаете, где что, но если понадобится помощь, только кликните.

— Непременно, — ответила Синтия.

Оказавшись в одиночестве в архивном помещении, она действовала без промедлений. Где искать папки с делами об убийствах Фростов и Хенненфельдов, ей было хорошо известно. Она достала их и положила на рабочий стол. Первая папка могла показаться необъятной по размерам, но Синтия быстро извлекла из нее записи, сделанные рукой Бернарда Квинна, ведущего следователя по делу, и Малколма Эйнсли, руководившего следственной группой.

Она просматривала их рапорты и отчеты по диагонали, задерживаясь на полезной для себя информации, которую быстро заносила в блокнот. С делом Фростов она разобралась за несколько минут и открыла вторую папку, которая была гораздо тоньше, поскольку это дело вела не полиция Майами, а детектив при шерифе Бенито Монтес из Форт-Лодердейла. Он-то и переслал коллегам копию первоначального рапорта об осмотре места преступления и еще некоторые документы.

Возвратив обе папки на место, Синтия вернулась в рабочую комнату и попрощалась с детективами и сержантом Грином. На выходе она посмотрела на часы. В отделе она пробыла всего двенадцать минут, и никто не смог бы догадаться, какие именно дела она брала.

У себя в кабинете она просмотрела сделанные записи, чтобы закрепить их содержание в памяти, после чего вырвала из блокнота несколько страниц и спустила в унитаз служебного туалета.

Слушая в хоумстедском ресторане рассказ Синтии о том, какой чудовищной жестокостью отличались убийства в Кокосовом оазисе и Форт-Лодердейле, Дженсен про себя был уверен, что Виргилио без труда сумеет устроить такую же кровавую бойню. Связать жертвы, заткнуть рты, усадить друг против друга, что Синтия считала крайне важным, — для него пара пустяков.

Взвешивая все это, он не мог не восхититься идеей имитировать два убийства, совершенных ранее. Извращенная, но гениальная! Впрочем, чуть покопавшись в себе, он должен был признать, что при том образе жизни, который он вел достаточно длительное время, во всем этом уже не могло быть для него ничего извращенного.

— Эй, очнись! — окликнула его через стол Синтия.

Дженсен тряхнул головой.

— Старался получше запомнить все твои указания, — солгал он.

— Тогда добавь к ним еще одно. Никаких отпечатков пальцев.

— Это само собой разумеется, — Дженсену живо припомнились перчатки на руках Виргилио, толкавшего кресло-каталку в сторону воды.

— А теперь еще одна важная вещь, — сказала Синтия, — и теперь уже действительно последняя. Дженсен ждал.

— Между убийствами в Оазисе и Форт-Лодердейле прошло четыре месяца и двенадцать дней. Я не поленилась высчитать это.

— И что же?

— А то, что серийные убийцы зачастую совершают свои преступления примерно через равные промежутки времени. Это значит, что маньяк, под которого мы хотим сработать, ударит в следующий раз в самом конце сентября или в первую неделю октября. Так получается по моим расчетам.

— И что же это означает для нас? — все еще недоумевал Дженсен.

— Что мы должны выбрать день в середине августа. Тогда, если настоящий серийный убийца вновь пойдет на преступление в то время, что я тебе назвала, интервал все равно будет значительным, и никто не заметит здесь никакой странности.

На этом Синтия осеклась и посмотрела на Дженсена изучающе.

— Да что с тобой? Почему я опять вижу вытянутую физиономию?

Дженсен, который действительно сидел мрачнее тучи, тяжело вздохнул:

— Хочешь знать, что я обо все этом думаю?

— Вообще-то, мне плевать, но скажи, если тебе так хочется.

— Я боюсь, Син, что мы перехитрим сами себя.

— То есть?

— Чем больше мы с тобой говорим, тем сильнее у меня предчувствие, что где-то мы с тобой совершаем ошибку, жуткую ошибку.

— И что же ты предлагаешь? — спросила Синтия ледяным тоном.

Дженсен помедлил. Затем, обуреваемый противоречивыми эмоциями, понимая все значение слов, которые сейчас произнесет, он ответил:

— Я предлагаю отказаться от затеи и все отменить. Здесь и немедленно.

Сделав глоток содовой, стакан с которой стоял перед нею на столе, Синтия очень спокойно и тихо спросила:

— Тебе не кажется, что ты кое о чем забываешь?

— Это ты о деньгах? — Дженсен провел кончиком языка по пересохшим губам.

Синтия кивнула.

— Да, я привезла тебе деньги, — она легко дотронулась рукой до кожаного «дипломата» на скамье рядом с собой. — Но ничего, как привезла, так и увезу.

Взяв чемоданчик за ручку, она поднялась, чтобы уйти. Потом остановилась и посмотрела на Дженсена сверху вниз.

— Я оплачу наш с тобой счет на выходе из ресторана. Тебе теперь каждый цент дорог. Придется ведь нанимать адвоката, причем завтра же. А если ты этого не можешь себе позволить, защитника тебе предоставят бесплатно. Боюсь только, что не самого лучшего.

— Не уходи! — он потянулся и вцепился ей в запястье. Потом попросил униженно: — Бога ради, садись.

Синтия опустилась на скамью, но молчала, выжидающе глядя на Дженсена.

— Хорошо! — не выдержал молчания тот. — Тебе, видно, нужно, чтобы я признал это вслух. Да, я сдаюсь-Сдаюсь опять. Я знаю, что все козыри у тебя на руках, что ты пустишь их в ход и потом ни секунды не будешь раскаиваться. Поэтому давай вернемся к нашему прежнему разговору там, где мы его прервали.

— Ты уверен, что действительно хочешь этого? — спросила она.

— Да, — кивнул он невесело.

— Тогда помни, что наш «день Икс» должен быть как можно ближе к середине августа, — она опять говорила по-деловому, словно между ними ничего не произошло. — Мы не будем больше встречаться. Очень долго. Можешь звонить мне домой, но будь краток и осторожен, чтобы не сболтнуть лишнего. Когда будешь называть мне дату, прибавь к ней пять дней, а я буду знать, что мне их нужно вычесть. Понятно?

— Понятно.

— Так, а теперь выкладывай, что еще у тебя?

— Только одно, — сказал Дженсен. — От всей этой конспирации у меня кое-что встало. Не хочешь ли воспользоваться случаем?

— Еще как хочу, — улыбнулась она. — Пошли отсюда скорей. Найдем какой-нибудь мотель.

Когда они обнявшись выходили из ресторана, она сказала:

— Кстати, это для тебя. Смотри не потеряй.

И протянула ему «дипломат».

Дженсен подчинился воле Синтии и принял от нее деньги, но это не значило, что сомнения покинули его. А упоминание об адвокате, который может ему понадобиться, натолкнуло его на одну мысль.

По вторникам в Атлетическом клубе Майами Дженсен обычно играл в теннис с неким Стивеном Крузом. Их связывало несколько месяцев ни к чему не обязывающей дружбы на корте. От других завсегдатаев клуба и по газетным публикациям Дженсен знал, что Круз — преуспевающий адвокат по уголовным делам. И вот однажды вечером, когда они оба стояли под душем после нескольких хороших сетов, Дженсен вдруг поддался импульсу и спросил:

— Стивен, если у меня вдруг случатся нелады с законом и понадобится помощь юриста, смогу я на тебя рассчитывать?

Круз был искренне поражен:

— Послушай, я надеюсь ты ничего такого…

Дженсен поспешил отрицательно помотать головой:

— Нет, ничего такого. Я спрашиваю просто так, теоретически.

— В таком случае, конечно, можешь.

Продолжать этот разговор они не стали.

Глава 5

Двести тысяч долларов наличными — ровно. Дженсен пересчитал деньги у себя в спальне, но не банкнот за банкнотом, на что потребовалось бы слишком много времени, а пачками, наугад вскрывая некоторые из них. Как он и ожидал, все купюры оказались бывшими в употреблении и разного достоинства. Преобладали все же сотенные, причем нового, хорошо защищенного от подделки образца, запущенные в обращение в 1996 году. Дженсен счел это большим плюсом. Он знал, что вопреки заверениям американского правительства, будто старые сотни принимаются наравне с новыми, многие отказывались теперь иметь с ними дело, опасаясь нарваться на фальшивки.

Следующими по количеству в чемоданчике Синтии были пятидесятидолларовые бумажки. С этими никаких проблем быть не должно, хотя новые купюры тоже были уже на подходе. Немало оказалось и пачек с двадцатками, но мельче не было.