Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
А что еще оставалось Ширинбаджи, кроме как терпеливо ждать? Уже Агариза вернулся с работы, а за ребенком никто не приходил. Узнав о случившемся, он не на шутку встревожился.
— Надо немедленно сообщить в милицию, — решил Агариза. — Пусть объявят розыск.
Но Шахмалы решительно возразил:
— Нет, друг, так нельзя! Зачем торопиться? Пойдут толки и пересуды. Надо подождать…
Время перевалило за полночь, а никто и не думал являться. Стараясь отвлечь друзей, Шахмалы забавлял их веселыми рассказами, шутил, острил. Наконец и его веселость иссякла. Он поднялся и сказал негромко:
— Знать бы, что родители ребенка не явятся, забрали бы мы малютку с собой. Ниса его накормит, уложит. А то ведь он вам всю ночь спать не даст.
Ширинбаджи растерянно молчала. Агариза недоуменно пожал плечами. Шахмалы, видя, что игра, затеянная им, удалась, заговорил увереннее:
— Честно скажу — вот чего я боюсь! Только мы уйдем, явится мать и потребует малыша. А мы, сами знаете, живем на другом конце города. Ночью до нас только пешком можно добраться.
— Что делать, пусть у нас останется, одну ночь как-нибудь перемучаемся, аллах с ним! — нехотя проговорила Ширинбаджи.
Шахмалы торжествовал. Он громко сказал жене:
— В таком случае, Ниса, покорми еще раз ребенка! Будет сыт, заснет и не станет тревожить наших друзей.
Ниса разбудила девочку, вместе с Ширинбаджи перепеленала ее, покормила. Ребенок мирно уснул. Ниса сцедила молоко в фарфоровую чашку.
— Покормишь с ложечки, а если мать не явится, завтра купишь в аптеке соску… Я с утра зайду…
* * *Всю ночь не спала Ниса, вскакивала с постели, то и дело казалось ей, что маленькая плачет. Не в диковинку были ей бессонные ночи — уже трех вырастила она. А на каждого ребенка три года бессонных ночей — то перепеленать надо, то покормить. Молоко прибывало, и она с тоской и горечью думала о малютке, сердилась на мужа за его выдумку. Ее лихорадило, и порой казалось, что все это лишь дурной сон, что стоит только заставить себя проснуться — и она услышит теплое родное сопение.
Шахмалы тоже не спал. Лежа на соседней кровати, он слышал, как мается жена, как, укрывшись с головой, она тихонько, чтоб муж не заметил, всхлипывает. И он лежал неподвижно и безмолвно, — узнай Ниса, что муж не спит, начнет плакать, упрекать. А Шахмалы по опыту знал, что бывают случаи, когда утешения и уговоры — соль на раны.
Утром они поднялись раньше обычного. Молчали, словно поссорились, избегали встречаться взглядами. Еще не рассеялся утренний сумрак, как они оба вышли на улицу и не сговариваясь направились к дому Агаризы.
Агариза встретил их в воротах. Вид у него был жалкий, растерянный. Он стоял сгорбившись, втянув голову в плечи, и казалось, что за ночь стал ниже ростом. Шахмалы оглядел его бледное, осунувшееся лицо, покрасневшие от бессонницы глаза и, не поздоровавшись, спросил:
— Как дела? Малыш не замучил вас?
Агариза в ответ лишь глубоко вздохнул.
— Родители не появлялись? — продолжал Шахмалы.
Агариза отрицательно покачал головой.
— Положение не из лучших, — досадливо сказал он. — Ширинбаджи всю ночь не сомкнула глаз, плакала. Нечестивец, подбросивший ребенка, только усугубил наше горе.
Агариза печально уставился в землю, потом поднял усталую голову и просительно посмотрел на Шахмалы.
— Только светать стало, я вышел из дома и вот, видишь, жду тебя. Посоветуй, как быть? Что делать с ребенком? Дольше оставлять его у нас нельзя. Я еще ночью хотел отнести девочку в детдом, но Ширинбаджи не позволила: «Жалко, говорит, малыша, что же его с рук на руки перебрасывать…» Шахмалы немного успокоился.
— Ширинбаджи права, — сказал он. — Я и сам думал, вдруг ребенок попадет к людям, которые и смотреть-то за детьми не умеют, заболеет, а то и, не дай аллах, умрет. А потом родители отыщутся, станут нас проклинать, призывать бедствия на наши головы.
Агариза недоуменно пожал плечами и снова погрузился в раздумья. Шахмалы обнял его за плечи и повел в дом.
— Я могу хоть сейчас отнести ребенка в приют, — говорил Шахмалы, входя в комнату. — Там малыши живут в прекрасных условиях. Но тут есть одна закавыка: приняли ребенка, зарегистрировали — и конец! Обратно не получишь! Даже если родители найдутся. Сразу расспросы начнутся: «Кто вы? Работаете ли? Где живете? Как получилось, что ребенок оказался у чужих людей?» Тут уж внимания следственных органов не миновать…
— А нам-то какое дело? — вскипел Агариза. — Пусть отвечают за свои поступки!
Шахмалы на мгновенье задумался и вдруг вдохновенно заговорил:
— Эх, Агариза! Зачем судить о том, что нам неизвестно. Вот сейчас, когда мы шли к вам, один старик рассказал, что вчера на углу нашей улицы трамвай раздавил женщину. Может, это ее ребенок? — Шахмалы повернулся к Нисе, ожидая, что она подтвердит его выдумку: — Не так ли, Ниса?
Ниса уже прижала к груди дочку, с наслаждением ощущая, как девочка жадно опустошает грудь. Она трогала губами теплую, покрытую пушком головку, и сердце ее разрывалось от отчаяния и боли. Она удивлялась, как может ее муж быть таким спокойным да еще сочинять небылицы. Однако не желая ставить его в глупое положение, еле слышно выдавила из себя:
— Да!..
Расхрабрившись, Шахмалы повернулся к Агаризе:
— Знаешь, я почему-то уверен, что та несчастная и была мать этого ребенка. Наверное, у нее не нашлось другого выхода. Подбросила малыша и лишила себя жизни. Знаете что, отдайте ребенка нам, пока все не выяснится! Ниса будет кормить его, может, это хоть немного утешит ее.
— Нет! — раздался вдруг категорический голос Ширинбаджи — Ребенка я никому не отдам. Раз судьба закинула его в наш дом, здесь он и останется!
Шахмалы торжествующе улыбнулся. И, чтобы убедиться в том, что ее решение неизменно, спросил:
— Но ты же работаешь, Ширинбаджи, на кого станешь оставлять девочку?
— Найдется кто-нибудь, кто присмотрит за ней, пока я в школе! решительно заявила Ширинбаджи. — Здесь по соседству живет старая одинокая женщина, попрошу ее, она с удовольствием согласится.
Шахмалы замолчал, делая вид, что размышляет над словами Ширинбаджи, и наконец сказал медленно и многозначительно:
— Не возражаю. Пусть ребенок остается у вас. Подождем несколько дней и тогда будем окончательно решать, что делать.
…Дни потянулись за днями. Почти две недели Ниса и Шахмалы каждый день приходили к Ширинбаджи утром и вечером, Ниса кормила девочку, сцеживала молоко. Но вот как-то утром Агариза снова встретил их возле ворот. «Что еще могло случиться?» — в тревоге подумал Шахмалы, взглянув на расстроенное лицо друга.
Агариза отвел Шахмалы в сторону.
— Я совсем потерял голову! — грустно сказал он. — Помоги советом…
— Что произошло?
— Понимаешь, Ширинбаджи так привязалась к девочке, души в ней не чает. Ну, а если…
Шахмалы весело улыбнулся.
— Вот и прекрасно, что она полюбила малыша! — воскликнул он. — Не бойся, ничего не бойся…
— Но как же… — волновался Агариза. — Что значит «прекрасно»! А если отыщутся родители, ты понимаешь, какой это будет для нее удар?
— Говорю тебе, ничего не бойся! Этого не случится… Так говоришь, Ширинбаджи полюбила ребенка?
— Полюбила! Да она просто с ума сходит. Кажется, уже и не помнит, что это не ее ребенок…
— Прекрасно! — повторил Шахмалы, не в силах скрыть свою радость. Глаза его весело и лукаво блестели. — Поверь мне: родители за ребенком не придут.
— Откуда ты знаешь? Почему?
— Да потому что, Агариза, это наш ребенок, наш, понимаешь?
— Ваш? Но ты… Ты же говорил…
— Да, говорил! У меня не было иного выхода. Если бы я сказал прямо, Ширинбаджи не согласилась бы взять ребенка.
Несколько мгновений Агариза стоял неподвижно, потом крепко обнял Шахмалы и поцеловал его в щеку.
— О верный друг… — тихо прошептал он, и слезы потекли по его мужественному загорелому лицу.
Волнение Агаризы передалось Шахмалы. В разных переделках доводилось бывать его другу, но никогда не видел Шахмалы слез у него на глазах. И вот сейчас этот суровый человек, на висках которого уже серебрилась седина, всхлипывал, как ребенок. Кого не тронет такое? Однако Шахмалы постарался взять себя в руки. Он кашлянул раз-другой, заглушая громкое биение сердца, и с упреком обратился к Агаризе:
— Как не стыдно, Агариза, будь мужчиной! Об одном прошу: держи язык за зубами. Никто, кроме тебя, меня и Нисы, не должен быть посвящен в эту тайну. И особенно, ничего не должна знать Ширинбаджи. Иначе все пойдет кувырком.
— Зачем ты говоришь мне это? Разве я могу допустить такую глупость? успокаиваясь, сказал Агариза. — Друг мой, верный друг…
Проводив Нису к Ширинбаджи, они вдвоем отправились в ресторан, чтобы отметить столь знаменательное событие.
