Джон Уэйн - Зима в горах

Несколько секунд хорек стоял, не шевелясь, затем с мучительной медлительностью руки его пришли в движение; он достал маленькую красную книжечку и протянул ее полицейскому. Едва взглянув на документ, полицейский вернул его хорьку.

— Не морочь мне голову, парень, — сказал он. — Это же не то. Дает право управлять мотоциклом, и только.

Хорек сделал жалкую попытку изобразить удивление.

— Я, верно, по ошибке захватил с собой не то удостоверение, — пробормотал он еле слышно.

— Ты еще будешь иметь возможность предъявить настоящее удостоверение на право управления общественным транспортом, если, конечно, оно у тебя есть, — сказал сержант. — В этом случае обвинение будет менее тяжелым, ответишь только за то, что сел за баранку, не имея удостоверения при себе. Где страховка?

— Страхо..?

— Есть у тебя квитанция об уплате страховки?

Лапы хорька беспомощно болтались, как плети.

— Нет, — сказал он.

— Он предъявит ее вместе со своим шоферским удостоверением, — сказал Айво. — А заодно еще и бриллианты из королевской короны.

Сержант указал на стоявший в ожидании полицейский автомобиль.

— К сожалению, интересы налогоплательщиков требуют, чтобы мы отправились в участок, хотя, может быть, было бы и приятнее, — он отвесил легкий поклон в сторону Айво, — стоять тут на снегу и изощряться в остроумии.

Айво галантно улыбнулся.

— Если вы отправляетесь в полицейский участок, — сказал он, — пожалуй, я проследую туда тоже. Я совладелец грузовика, и это дорожное происшествие непосредственно затрагивает мои интересы.

Сержант впился в него долгим оценивающим взглядом, Затем сказал:

— Вы совладелец грузовика?

— Надо полагать, — сказал сержант, — что вы тоже позабыли свой завтрак?

Айво промолчал.

Сержант знаком предложил им сесть в полицейский автомобиль. Айво, Гито и шофер-хорек разместились на заднем сиденье. Оба полицейских сели впереди, констебль — за баранку. В морозном воздухе звонко разнесся стук захлопнувшихся одна за другой дверец автомобиля, машина отъехала и скрылась из глаз за поворотом дороги.

И снова, почти мгновенно, первозданная тишина опустилась на горы. Покрытые снегом откосы, лишь кое-где тронутые следами легких птичьих лап, стояли безмолвные в бледном утреннем свете. Бурый автобус, похожий на мертвого динозавра, тяжело привалился к краю кювета. Старый „додж“ твердо, всеми четырьмя колесами, стоял на дороге, и только помятое крыло и разбитая фара, словно почетные боевые шрамы, служили напоминанием о недавней схватке.

Гэрет подошел к грузовику.

— Двигатель, надо думать, в исправности, — сказал он. Забравшись в кабину, он повозился немного с зажиганием и переключением скоростей, и через минуту Роджер и Дженни услышали ровное, чуть-чуть натужное пофыркивание двигателя. Гэрет ухмыльнулся, глядя на них сверху вниз. — Полезайте сюда, — крикнул он, перекрывая шум, — прикатим в город с ветерком.

Роджер подсадил Дженни в кабину, потом помог ей выпрыгнуть обратно, когда Гэрет потребовал, чтобы рядом с ним сел Роджер. Впрочем, Роджер ничего не имел против: ему доставляло удовольствие подсаживать Дженни в кабину и снова высаживать — то держать ее за хрупкие запястья, то приподнимать, обхватив за тонкую талию. Когда они наконец уселись, Гэрет левой рукой твердо взялся за баранку, а гипсовую култышку правой руки прижал к животу.

— Давайте-ка, Роджер, поведем вместе, — сказал он.

— Переключать скорости? — спросил Роджер, глядя вниз на короткий неуклюжий рычаг.

— Ну да. Все остальное я сам могу.

— А ручной тормоз?

— Правильно, отпускайте.

Роджер отпустил ручной тормоз, и тяжелый грузовик медленно пополз вниз по сверкающему снегу. Снова — в который уже раз с тех пор, как он очутился здесь, среди этих гор, — Роджер почувствовал, как по жилам у него пробежал огонек азарта. А рядом сидела Дженни, увлеченная приключением, как дитя.

— Первую передачу, — скомандовал Гэрет. Он выжал сцепление, и Роджер аккуратно включил передачу. — Так. Теперь вторую.

Гэрет отдавал приказания, точно хирург во время операции: „Пинцет… тампон… зажимы“. Роджер едва не фыркнул.

Уверенно, неторопливо поворачивая огромной ручищей баранку, Гэрет вывел грузовик на шоссе. Тут Роджер снова вступил в круг своих обязанностей, переключаясь с третьей передачи на вторую, на первую, на нейтральную и снова на прямую передачу, чтобы лихо влететь по расчищенному шоссе в Карвенай. Они поставили „додж“ под увенчанной снежными шапками замковой стеной и зашли в кафе на площади — подождать там Айво и Гито.

— Долго будут их держать в полицейском участке? — спросила Дженни.

— Минут десять, думаю, не больше, — сказал Роджер. — Запишут показания и отпустят.

— А что будет с этим парнем, у него же не было ни прав, ни страховки?

— Ему дадут двадцать четыре часа сроку, чтобы предъявить эти документы, а не предъявит, оштрафуют.

Гэрет дул на горячий чай и молчал. Роджер почувствовал отчужденность: Гэрет снова шаг за шагом уходил в себя, в свою скорлупу. Когда они спускались на грузовике с гор, вдвоем ведя машину, согласованно управляя огромным механическим зверем, он ощущал свою близость к Гэрету. А теперь Гэрет был сам по себе, сидел погруженный в свои думы. Может быть, это потому, что они здесь втроем? Если бы они сидели сейчас за этим исцарапанным пластмассовым столиком вдвоем, как сиживали прежде не раз, может быть, он тогда не замкнулся бы в себе? А может быть, это просто напряженность момента вынуждает его как командира к одиночеству?

Получить на это ответ было невозможно. Но вероятно, все же присутствие Дженни заставляло Гэрета замыкаться в себе. Эта сторона жизни Роджера — личная, семейная — всегда будет недоступной для Гэрета, даже если он захочет, чтобы пути его и Роджера не разошлись. Неожиданно Роджер впервые задумался над сексуальной стороной жизни самого Гэрета. Может быть, ему каким-то образом удалось исключить секс из своей жизни? Безболезненно сублимировать все сексуальные эмоции в чем-то ином? Или, может быть, где-то, в каком-то горном ущелье, в каком-то диком углу среди скал существует безвестная она, и когда полная луна плывет в вышине, Гэрет спешит через горы на свидание? Или в нем, запрятанная глубоко, подобно подземному озеру, бушует лава страстей, грозя извергнуться когда-нибудь наружу огромным гейзером?

Он услышал, что Дженни спрашивает его о чем-то.

— А большой полагается штраф за управление автобусом без прав?

— Порядочный. Тут главное даже не в отсутствии прав, а в отсутствии страховки. Если нет прав, нельзя получить и страховку, а это уже серьезное нарушение закона.

— Значит, сегодняшнее утро принесло Дику Шарпу довольно крупные неприятности?

— Это зависит от того, какую он займет позицию. Автобус принадлежит ему, и он нанял шофера, не имеющего необходимых документов. Но с другой стороны, непосредственным нарушителем закона является тот, кто сел за баранку и вывел автобус на линию.

Гэрет, который, казалось, не прислушивался к их разговору, вдруг заерзал на стуле и сказал:

— Дик Шарп, если захочет, может сухим выйти из воды. Но если он допустит, чтоб этого парня засадили за решетку, ему больше не найти желающих делать за него всю грязную работу.

— Вы считаете, что шоферу это грозит? — спросила Дженни, глядя на Гэрета широко раскрытыми темными глазами. — Его могут посадить за решетку?

Гэрет молча пожал плечами, выражая полное безразличие к судьбе хорька.

В эту минуту Роджер, случайно бросив взгляд в окно, увидел на площади несколько машин, которые двигались медленно, так как пути их следования пересекались. Одна из машин — длинный, серый, сверкающий отполированным кузовом лимузин — начала плавно подруливать к тротуару, и Роджер мгновенно и безошибочно узнал острый петушиный профиль Дика Шарпа, сидевшего за рулем.

— Взгляните! — воскликнул он.

Все тоже поглядели в окно и увидели машину и человека за рулем.

— Едет, значит, в полицейский участок, так? — негромко пробормотал Гэрет.

Роджер подошел к двери и осторожно выглянул наружу. Полицейский участок находился неподалеку — ярдах в ста. Серая машина приостановилась, выискивая местечко для стоянки, затем стала, и Дик Шарп вышел. Не взглянув по сторонам, он направился прямо к полицейскому участку и поднялся по ступенькам.

— Да, — сказал Роджер, — возвращаясь к Дженни и Гэрету. — Он пошел туда.

— Что-то там, значит, затевается, — сказал Гэрет.

Он говорил с напускным спокойствием, но Роджер, казалось, видел, как напряглись от жадного нетерпения мускулы Гэрета под старой кожаной курткой. До чего же ему хотелось узнать, что там происходит!

Однако им оставалось только ждать, и теперь это ожидание стало уже мучительным. Роджер чувствовал, что ему нечего сказать Гэрету, нечем облегчить его одинокое титаническое бдение. Но и болтать о том о сем с Дженни тоже было невозможно. Сейчас они могли бы говорить только о том, как им предстоит дальше действовать, а что тут сказать, они и сами не знали, да и не могли знать.