Анхела Бесерра - Музыка любви
Звонок мобильного телефона прервал поток его мыслей. Звонила Аврора, и голос ее звенел ликованием.
— Андреу, нам надо встретиться! Я должна тебе кое-что сообщить... ты где?
— Угадай! Мы с Борхой едем в Борн, под завязку нагруженные чемоданами.
— Ты уже рассказал ему о дедушке?
— Нет еще. Хочу поговорить с ним, когда будем на месте.
— Тогда созвонимся попозже, этот чудесный момент должен принадлежать вам двоим!
— Перезвоню тебе, как только смогу. Впрочем, как насчет того, чтобы поужинать завтра вместе, — он понизил голос, — и отметить это событие?
— Я люблю тебя. Ты себе не представляешь как...
— Я тебя тоже...
Наступил декабрь, а инспектор Ульяда так и не дождался звонка от Авроры. Когда позволяли служебные дела, он бродил по ее кварталу, ища «случайной» встречи с пианисткой, чтобы испробовать выученные на сеансах терапии методы раскрепощения, однако встречи не получалось. Зато однажды вечером, когда он потягивал пиво за стойкой бара напротив дома Авроры, в заведение вошел Мариано Пла. Он сел на соседний табурет, и инспектор решил завязать разговор.
— Сеньор Пла?
— Он самый.
— Помните меня?
Мариано задумался.
— Вы часом не инспектор, который занимался делом моей свекрови?
— Совершенно верно.
— Вы здесь живете?
— В некотором роде. Веду дела, связанные с этим районом. Кстати, как поживает ваша супруга?
— Не знаю... — Мариано угрюмо опустил голову.
— Прошу прощения?..
Мариано хотелось хоть с кем-то поговорить. Одиночество и обида измучили его до предела.
— Она ушла от меня к другому. Вы же знаете, нынче модно бросать мужей, если они ведут себя порядочно.
— Мои соболезнования.
Ульяда не показал виду, что новость потрясла его. Вот, значит, как. Она их бросила, чтобы сойтись с другим, а уж ему-то известно, что этот другой — Андреу Дольгут, беспринципный денежный мешок и последняя сволочь. Нет, этого он так не оставит. Ни за что на свете!
Он пойдет на что угодно, чтобы помешать ее планам. От любви до ненависти один шаг, и его сердце только что переступило черту. Он, великодушно простивший ей заранее все грехи — при условии, конечно, что она к нему «вернется», — чувствовал себя бесконечно униженным. Ее поступок заслуживал наказания.
— Хотите, помогу вам со сбором сведений?
— У меня денег нет. Расследование проводится не бесплатно, так ведь?
— А мы без всяких контрактов. Вы мне нравитесь. Бывают ситуации, когда мы, мужчины, должны держаться вместе, чтобы не давать вытирать об себя ноги.
— Мне один приятель то же самое сказал. А вы женаты?
— Нет, слава богу, все как-то времени не было.
— И правильно. Женщина рано или поздно обязательно ударит ниже пояса.
— Она раскается, вот увидите. Нельзя так с нами поступать.
Мариано благодарно посмотрел на инспектора, думая про себя, что все-таки не перевелись еще на свете добрые люди.
— Пивка? Я угощаю.
Ульяда согласился, попутно изучая сине-гранатовый свитер мужа Авроры, на котором красовался герб футбольного клуба.
— А вы из наших, как я погляжу. Я тоже фанат «Барсы». За знакомство!
Инспектор Ульяда и Мариано Пла сдвинули пенящиеся кружки.
Андреу и Аврора не виделись уже почти три недели и оба горели радостным предвкушением встречи.
Вопреки зимнему календарю небо Барселоны, после нескончаемой череды холодных, дождливых дней, сияло всеми оттенками лазури, и морской бриз нес с собой тепло. Словно в насмешку над метеорологическими прогнозами, термометры показывали двадцать пять градусов.
Андреу решил, что погода идеально подходит для того, чтобы поесть на открытом воздухе в каком-нибудь ресторанчике Сиджеса, любуясь морем. Народу там сейчас никого, и весь пляж будет в их распоряжении. Он заказал столик в ресторане, расположенном в самом конце набережной, неподалеку от церкви.
На своем красном «феррари» он заехал за Авророй, и после нескончаемого поцелуя они тронулись в путь.
— Я принесла тебе подарок, — сказала Аврора.
— Какой же?
— Сюрприз!
Она достала из сумки диск без коробочки и каких-либо надписей и вставила его в магнитолу. В машину полились звуки рояля. Играл неизвестный виртуоз. Андреу слушал, околдованный.
— Что это?
— Сонаты твоего отца... в исполнении твоего сына.
— Как тебе это удалось?!
— Мы долго трудились.
— Как же Борха ничего мне не сказал?
— Он думал, что это для меня. Твой сын уже отрастил собственные крылья. Он прекрасный пианист.
— Благодаря тебе!
— Я ничего не сделала. Все было на месте, не хватало только, чтобы кто-то в него поверил. Такой талант расцвел бы даже на камнях. В каждой его клеточке — гены твоего отца. Он станет серьезным композитором.
— Откуда ты знаешь?
— Он мне показывал кое-что из своих сочинений.
— Сколько интересных открытий мне еще предстоит!
По дороге Аврора рассказала ему об исчезновении и неожиданном появлении Клеменсии. А также о том, что ей поведала старушка под воздействием колумбийских блюд. Несколько смущенно она призналась в страшных подозрениях, преследовавших ее не один месяц, объяснила, зачем отрезала у него прядь волос, и процитировала отчет генетической лаборатории, категорически отрицающий кровную связь между ними.
— И ты молчала? Надо было мне сказать, вместе бы помучились и вместе же разобрались. Это и есть любовь, Аврора. Поддерживать друг друга в горе и в радости. Разве не ты меня этому научила?.. Ты же, наверное, ночами не спала.
— Не то слово. Чем сильнее я в тебя влюблялась, тем страшнее мне становилось... это был сплошной кошмар. Но у меня были причины. Твои руки и мои... тебе не кажется, что они у нас одинаковые?
Аврора накрыла ладонью руку Андреу, и он тут же перецеловал каждый ее пальчик.
— Длинные пальцы не являются исключительной привилегией Дольгутов, сеньорита Вильямари.
Они облегченно рассмеялись.
Ветер растрепал волосы Авроры, превратив ее в чернокрылого ангела. Андреу восхищенно любовался ею. После развода ее спокойная красота стала еще выразительнее.
— О чем думаешь? — спросила она.
— О том, как мне повезло.
— Как нам повезло, — поправила Аврора. Вдруг тень омрачила ее лицо. — Андреу, я боюсь, что Мариано заберет у меня Map.
— Не заберет, милая. Твоя дочь сейчас в таком возрасте, когда мама ей гораздо нужнее. Он должен это понимать.
Чтобы развеселить ее, Андреу заговорил о приближающихся праздниках; они обсуждали, где и как встретят Рождество, говорили и говорили... пока не приехали.
Как и предполагал Андреу, весь Сиджес лежал у их ног. В ресторанах и кафе не было ни души, редкие белые паруса вдали лебедями скользили над неподвижной синью моря.
— Смотреть — одно из самых трудных на свете дел, — пробормотала Аврора, вглядываясь в горизонт.
— Что ты имеешь в виду?
— Смотреть, не вынося суждений. Видишь вон те яхты? Если мы начнем навешивать на них все, что мы о них думаем: кто ими управляет, какой они марки, к какому порту приписаны, — то не сможем просто радоваться тому, как они красивы в море. Но, если смотреть непредвзято, мир вокруг всегда будет новым. И люди тоже.
— Ты хочешь сказать, что мы заранее вешаем ярлыки на вещи и людей?
— Именно. Мнения, предубеждения и принципы порой загоняют в ловушку. Я столькому от тебя научилась...
— Да что ты! Это я у тебя учился. — Андреу нежно поправил ей волосы.
— Я с тобой даже не познакомилась, а уже осудила.
— Я этого заслуживал!
— Неправда. Никто не заслуживает осуждения априори. Кроме того, все мы имеем право заблуждаться и исправлять свои ошибки.
— Что мы и сделали, расторгнув наши браки.
— Да, но неизвестно, насколько мы травмировали двух людей своим уходом.
— Аврора, мы же не можем всем подряд устраивать жизнь. Придется им самим о себе позаботиться. По крайней мере раньше мы были несчастны все четверо.
— Тут ты прав. Но я все равно чувствую себя виноватой.
— Никто не виноват. И потом, разве желание быть счастливыми предосудительно? Вспомни, что произошло с нашими родителями. Они и сами не знали счастья, и дать его тем, кто рядом, не смогли.
— Но я так и не поняла, почему они лишили себя жизни.
— Мы это выясним, любовь моя. Правда всегда где-то рядом... просто иногда она хорошо прячется.
Они провели чудесный день; час убегал за часом, не причиняя ни боли, ни вреда. Церковные колокола звонили в унисон с их восторгами. Теперь они знали друг друга по-настоящему и впереди лежал путь в прекрасное будущее. Они осушили две бутылки «Моэт Шандона» — пили за здоровье друг друга, своих детей, за светлую память родителей, за обретенное и предстоящее счастье.
Они вскрывали моллюсков, смеясь и болтая о возвышенном и пустяках, питая тело и душу. Радуясь неожиданному теплу, бегали босиком по песку, как беспечные дети, и наблюдали, как лениво окутывают небо сумерки. Когда солнце склонилось к горизонту, они отправились в обратный путь.
