Летние истории - Каваками Миэко
— М-да…
— А над нами, на втором этаже, находится одно странное заведение. Они там занимаются мануальной терапией, гаданием и консалтингом. Плюс тренингами по личностному росту. Такой оккультно-коучинговый салон. По идее, они должны были знать о ремонте. Всюду ведь налепили объявления: такого-то и такого-то числа будет производиться то-то, то-то и то-то, надеемся на ваше понимание. Ну вот, ремонт начался, шум, грохот, все как положено, ремонт есть ремонт. И тут влетает хозяйка салона и орет: «Это что такое?!! Что происходит?!!» Мы ей объяснили, что это ремонт, вас о нем предупреждали. Она поворчала и ушла. Но на следующий день — все по новой. Мы сначала думали, она над нами издевается, но нет. Помнишь фильм, где герой все забывал через несколько минут, поэтому постоянно все записывал на бумажке, на стенах… «Помни», точно. Не смотрела, Нацу?
Я призналась, что нет.
— В общем, то же самое, только у этой тетеньки памяти хватало ровно на сутки. Свихнуться можно!
— А хорьки-то откуда взялись?
— Сейчас дойду до них. Так вот, однажды из потолка вдруг выпадает доска, и из дырки валится хорек!
— Прямо в ресторан?
— Ага, причем при посетителях! Скандал! Ресторан не какой-то там изысканный, обычный с западной кухней, но если вдруг — бдыщ! — с потолка падает хорек, тут трудно не среагировать, правда?
— Да уж, — кивнула я.
— Вот и я так считаю. Ну, так-то канал недалеко, и здание грязное. Наверное, ремонт спугнул выводок хорьков, и они стали метаться в поисках безопасного места. По вечерам я иногда мельком видела их на улице. В общем, если подумать, все объяснимо, вот только такие случаи стали происходить снова и снова. Дырку в потолке мы заделали, но хорьки стали шнырять по полу, вываливаться из других мест и так далее…
— Ну, они тоже каждый раз жизнью рискуют. Упадут случайно в кастрюлю на кухне — и все, получится из них суп.
— Знаешь, они всегда падают очень удачно, четко в зал ресторана, — сообщила Мидорико. — И вот наш главный менеджер стал говорить, что это все же подозрительно. Да, здание старое, рядом грязный канал, но уж как-то все слишком странно. Короче, он решил, что хорьков нам подкидывают из оккультного салона наверху. Пошел с ними ругаться. Там, конечно, все отрицают — ну правда, как вообще можно подкинуть хорька? Их попробуй еще поймай… да и вообще, ради чего?
— Непонятно…
— Вот именно. Но у нашего главного, видимо, тоже немного крыша поехала, и он стал настаивать, что это точно проделки наших эзотериков. Оставил нас всех после работы, типа на собрание, и стал нам втюхивать свою конспирологию. Дескать, салон связан с некой сектой, что хозяйка якобы ничего не помнит, это спектакль… И вообще тут запросто могут прослушивать, говорил он и переходил на язык жестов. В общем, совсем ку-ку. Так между нашими этажами завязалась война. А хорьки продолжали откуда-то сваливаться. Посетителей резко поубавилось. Я хотела как-нибудь смягчить ситуацию и сказала менеджеру: «Может, уже возьмем и поменяем название ресторана на “Дом хорьков”?» А он мне: «Почему это мы должны менять название? Пусть сначала эти уроды сверху поменяют». Ход мыслей, конечно, потрясающий… Плюс он еще решил, что в следующий раз, как только к нам упадет хорек, мы должны его поймать и закинуть обратно на второй этаж, и так со всеми хорьками до единого, поэтому надо тренироваться их ловить… Представляешь? Какой-то круговорот хорьков в природе…
— И не говори! — засмеялась я. — А если серьезно, то вам, конечно, жутко не повезло. Хорьки хоть и лапочки, но в ресторане они ни к чему.
— Ага… — Мидорико вздохнула. — Кстати, Нацу!
— Да?
— Мой день рождения уже совсем скоро. — Моя племянница кашлянула. — Ты же приедешь, как обещала?
— Да, по крайней мере, собираюсь, но… — сказала я.
— Но вы с мамой так и не помирились.
— Да мы не то чтобы прямо поссорились… Маки про это говорит? Она там в порядке? — спросила я.
— Ну, так-то в порядке. Но она говорит, что вы уже сто лет не общаетесь. Что она не знает, как теперь начать разговор. Очень переживает.
— Понятно.
— Мама рассказала, из-за чего вы поругались. Все повторяла, что тогда она просто очень сильно удивилась.
— Удивилась, значит…
— А помнишь, — сказала Мидорико, — помнишь, как давным-давно, когда я была еще маленькой, мы с мамой поехали к тебе в гости? Вдвоем. Было лето, такая же жарища, как сейчас.
— Да, я помню. Маки еще вечером долго не возвращалась.
— Тогда мама решила увеличить грудь и всех нас на уши поставила. А теперь вы с ней поцапались. Вот же неугомонные сестры! — комично вздохнула Мидорико. — Миритесь уже, устала я от вас.
— Ты абсолютно права, — виновато сказала я.
— Ну, в любом случае осталась всего неделя. Просто садись на синкансэн и приезжай, ладно? Мы так редко собираемся всей семьей, и вообще, ты обещала. Я тебя жду.
— Угу.
— Ты какого числа к нам собираешься? Как и планировали, приедешь тридцать первого и переночуешь у нас?
— Угу.
— Тогда позвони, как доберешься до Осаки и будет ясно, когда тебя ждать. Я тебя встречу на Сёбаси! А потом поужинаем где-нибудь все втроем.
Я пошла на кухню, набрала стакан воды из-под крана и тотчас выпила. Потом вернулась в комнату и, распахнув занавески, уставилась в окно. На деревьях у соседнего дома трепетала листва, а за ними виднелось по-летнему голубое небо. В небе висело большое, пышное кучевое облако. Если бы существовал какой-нибудь каталог с идеальными образцами кучевых облаков, оно по праву могло бы попасть на первую страницу. Какое-то время мой взгляд блуждал по его округлым очертаниям. Оно соединяло в себе разные оттенки белого, серого и синеватого, но в целом казалось белоснежным.
Со смерти Сэнгавы прошло около трех недель. Позвонила Юса и рассказала, что на похоронах из издательства было всего три человека — кто-то из руководства, непосредственный начальник Сэнгавы и та коллега-редактор, ее подруга. Из писателей не пригласили никого.
— По словам коллеги, — сказала Юса, — Сэнгава не выглядела сильно исхудавшей. Даже в гробу оставалась красивая.
— Ясно.
— Из-за того, что похороны были чисто семейными, многие из ее подопечных и просто знакомых теперь не могут разобраться со своими эмоциями… Да мне и самой все еще не верится, что ее больше нет. Поэтому ходят разговоры о том, чтобы организовать поминки. Где-нибудь в начале осени — может, в сентябре.
— Угу.
— Говорят, похороны и поминки нужны не мертвым, а живым.
— Да.
— Но мне что-то не хочется туда идти, — тихим голосом произнесла Юса. — Сама не понимаю почему.
Я посмотрела вперед, на идущую под горку асфальтированную дорогу.
По ней, изо всех сил толкая перед собой сумку-тележку, поднималась старушка: белая шляпа с полями, белая рубашка с открытым воротом, бежевые брюки. Ничто не заслоняло августовского послеобеденного солнца, и в его лучах улица выглядела словно под затянувшейся фотовспышкой. Зеленые листья, асфальт с надписью «Стоп!», электрические столбы, старушка с ее тележкой и даже их тени выглядели как на засвеченном фотоснимке. Которое уже мое лето по счету, подумалось мне. Я понимала, что ответ очевиден и равен моему возрасту. Но наверняка где-то существует иное, истинное число, думала я, не сводя глаз с выбеленного солнцем летнего пейзажа.
В последний день августа небо над Токио стали затягивать облака, но из голубых прогалин между ними лился солнечный свет. Я встала в шесть утра, достала из шкафа старый рюкзак и сложила в него запас белья и носков на два дня и умывальные принадлежности. Рюкзак был старый, купленный мной больше двадцати лет назад, но вполне годный, поскольку я его время от времени проветривала. Я позавтракала, выпила чашку холодного ячменного чая и, собравшись с мыслями, вышла из дома.
Я понимала, что быстрее было бы доехать от Сангэндзяи до Сибуи, потом по линии Яманотэ до Синагавы и там пересесть на синкансэн, но решила все-таки отправиться на Токийский вокзал. Во-первых, это конечная станция синкансэна и там можно гарантированно сесть, не бронируя место за дополнительную плату. А во-вторых, через Синагаву я еще никогда не ездила. Я вообще редко пользовалась электричками: ежедневный мой маршрут пролегал от дома к супермаркету возле станции и обратно. К тому же с моим топографическим кретинизмом делать пересадку на огромной малознакомой станции было страшновато.
