Цеханович Геннадьевич - "Умирать страшно лишь однажды"
– Я хочу просить прощения не зато что взял вашего сына в бой и он там погиб. Это моя воля и решение – это моё право командира. У каждого солдата есть мать и отец и я как командир не должен думать об этом. Я прошу прощения за то что не смог вытащить тело вашего сына к своим. Так сложилась ситуация, что мне пришлось его оставить… Его вытащили через неделю, но я до сих пор чувствую свою вину перед вами именно за это…. Я прошу прощение….
Ольга Аркадьевна медленно закрыла глаза и кивнула головой, принимая моё прощение. Я сел и начал рассказ.
Пока я рассказывал в комнате стояла тишина, которая прервалась когда я попытался воспроизвести крик Сашки, когда в него попали пули.
Выдержка изменила Ольге Аркадьевне и она бурно зарыдала, уронив голову на стол. Выйдя на балкон, я спросил у Андрея Вениаминовича: – Мне может быть не стоило так подробно рассказывать?
– Нет, нет, Борис Геннадьевич, всё нормально…
А через пять минут на балконе появилась и Ольга Аркадьевна: – Борис Геннадьевич, извините меня пожалуйста…. Пойдёмте, расскажите что было дальше.
Пока мы были на балконе пришли одноклассницы и молодая учительница, с которой перед армией дружил Саша. Рассказ я закончил в полном молчании. Все плакали. Немного посидели за столом: помянули Сашку и всех погибших. После чего съездили на кладбище на его могилу. На следующий день, перед отъездом, я со Степаном Вершининым зашли в школу, где учился Шароборин. После разговора с директором школы, занятия были прерваны и учеников всех классов собрали на общешкольную линейку, где я выступил и рассказал как воевал и погиб их бывший ученик разведчик Шароборин.
Через месяц мне позвонил Степан Вершинин: – Борис Геннадьевич, помните когда вы приезжали к Шаробориным, то вам рассказывали что ежегодный областной турнир тяжелоатлетов был назван именем сержанта Шароборина?
– Конечно..
– Так вот брат Сашки выиграл этот турнир и его теперь посылают на "Россию"….
– Молодец, парень.
– И ещё, в школе после нашего посещения открыли уголок посвящённый Шароборину и решили пробить через администрацию области, чтобы школу назвали именем сержанта Шароборина.
– Хорошо. От себя хочу сказать: сразу же после приезда из Кургана я написал письмо в городскую думу и попросил рассмотреть вопрос о названии одной из улиц именем Шароборина. Вот жду ответа.
Ответ пришёл в августе. На именном бланке городской думы был отказ. Озлившись и убив много нервов, я сумел узнать номер телефона спикера думы и после многократных попыток дозвонился до него.
– Да, я помню, – в трубке рокотал хорошо поставленный барственный голос, – мы на одном из заседаний обсуждали этот вопрос и решили – ни какие улицы именем красных или белых не называть.
Выслушав спикера я резко ответил.
– Вы сейчас хотя бы вдумались что сказали? Какие белые…, какие красные? Вас просят назвать улицу именем Русского солдата…
