Артур Голден - Мемуары гейши

Несколько недель я тщетно пыталась успокоиться. Иногда, когда я на какое-то время переставала думать о Председателе, мне начинало казаться, что яма разверзается внутри меня. У меня совершенно пропал аппетит. Попытавшись несколько раз думать исключительно о Нобу, я онемела и перестала что-либо чувствовать. Когда я делала макияж, мое лицо висело на мне, как кимоно на шесте. Анти говорила, что я выгляжу, как приведение, хотя я ходила, как обычно, на вечеринки и банкеты.

Я знала, что Нобу собирается объявить себя моим данной, поэтому со дня на день ждала известий от него. Но проходили недели, а от него не было ни одной весточки. Однажды вечером, в конце июня, Мама принесла мне за завтраком газету. Я раскрыла ее и увидела крупный заголовок: «Ивамура Электрик» получает кредит от банка Мицубиси». Я надеялась найти хоть какие-нибудь ссылки на Нобу, Министра или Председателя, но статья содержала массу ненужной информации, большую часть из которой я не запомнила. Единственное, что я поняла, — компания получает огромный кредит от банка Мицубиси. Я дочитала и посмотрела на Маму.

— «Ивамура Электрик» улыбнулась удача, — сказала она. — Почему ты мне об этом не говорила?

— Мама, я не поняла почти ничего из только что прочитанного.

— Не удивительно, что мы так часто общались с Нобу Тощикацу последние несколько дней. Ты должна знать, что он предложил стать твоим данной. Правда, я хотела ему отказать. Кому нужен мужчина с неопределенным будущим? Теперь я понимаю, почему ты выглядела такой рассеянной в последнее время. Можешь расслабиться. Наконец-то случилось то, чего ты так ждала. Мы все знали, как тебе нравился Нобу все эти годы.

Я продолжала смотреть в стол, как примерная дочь. Но уверена, меня выдавало болезненное выражение лица, потому что Мама продолжила:

— Ты не должна отказывать Нобу, если он захочет пригласить тебя в постель. Возможно, ты не совсем здорова. После возвращения с Амами я пошлю тебя к врачу.

Амами — название маленького острова недалеко от Окинавы, но я не могла представить, что Мама говорит именно о нем. Как следовало из дальнейших слов Мамы, рано утром хозяйке Ичирики позвонили из «Ивамура Электрик» по поводу путешествия на остров Амами на следующие выходные. Ее попросили пригласить меня, Мамеху и Тыкву, а также еще одну гейшу, имя которой Мама не могла вспомнить. Поездка запланирована на следующую пятницу.

— Но, Мама… это ведь какой-то бред. Путешествие на пикник на Амами. Только дорога на катере займет у нас целый день.

— Ничего подобного. «Ивамура Электрик» организовала для вас путешествие на самолете.

На мгновение я забыла все неприятные мысли, связанные с Нобу, и резко встала, будто меня кто-то уколол булавкой.

— Мама! Я не полечу на самолете!

— Считай, что уже сидишь в нем.

Я заставила себя не волноваться по поводу полета на самолете. И это срабатывало до тех пор, пока я не поговорила с хозяйкой Ичирики. Оказалось, что несколько американских офицеров с острова Окинава летали в Осака каждые выходные.

Обычно самолет летел назад пустым и через несколько дней возвращался, чтобы забрать их. «Ивамура Электрик» организовала для нашей группы полет на пустом самолете. Мы летели на Амами только благодаря порожнему рейсу. В противном случае мы бы поехали на курорт с горячими источниками и не боялись бы за свои жизни. Напоследок хозяйка сказала мне:

— Я очень рада, что мне не придется лететь в самолете.

В пятницу утром мы выехали в Осака на поезде. Помимо мистера Бэкку, пришедшего провожать нас до аэропорта, получилась небольшая группа, состоящая из Мамехи, Тыквы, меня и еще одной гейши по имени Шизу. Шизу жила в районе Понточчо. У нее были некрасивые очки, волосы, выкрашенные в серебряный цвет, отчего она выглядела старше своего возраста, и расщелина на подбородке, отчего он напоминал две груди. В основном она смотрела из окна поезда, но часто открывала свою оранжевую сумочку, доставала конфету и смотрела на нас так, словно не понимала, почему мы беспокоим ее своим присутствием.

Со станции Осака на маленьком автобусе, не больше машины, мы поехали в аэропорт. В конце концов, через час мы вышли из автобуса и оказались рядом с серебряным самолетом с двумя большими пропеллерами на крыльях.

Мужчины были уже на борту, сидели в креслах сзади и говорили о бизнесе. Кроме Председателя и Нобу там оказался Министр и какой-то пожилой человек, как я позже узнала — директор банка Мицубиси. Рядом с ними сидел человек лет тридцати с таким же подбородком, как у Шизу и в таких же очках с толстыми стеклами. Как выяснилось, Шизу долгое время была любовницей директора банка, а этот мужчина — их сын.

Мы сели впереди и дали возможность мужчинам обсудить деловые вопросы. Вскоре я услышала, как кто-то закашлял, самолет задергался, а когда я выглянула из окна, увидела, что гигантский пропеллер начал крутиться. Шум двигателя нарастал, и самолет начал двигаться, переваливаясь из стороны в сторону. Шум достиг максимальной силы, через несколько секунд мы услышали глухой стук, и самолет начал подниматься в воздух. Только когда мы оказались высоко над землей, кто-то сказал, что мы пролетим семьсот километров, и это займет около четырех часов. От услышанного у меня на глаза навернулись слезы, и все начали надо мной смеяться.

Я задернула шторы и попыталась успокоиться за чтением журнала. Спустя какое-то время после того, как Мамеха уснула в соседнем кресле, я нашла глазами Нобу. Он стоял в проходе.

— Ты себя нормально чувствуешь? — тихо, чтобы не разбудить Мамеху, спросил он.

— Нобу-сан никогда не задавал мне подобных вопросов, — сказала я. — У него, видимо, очень хорошее настроение.

— Будущее никогда не представлялось столь многообещающим!

Мамеха зашевелилась, поэтому Нобу замолчал и пошел дальше по проходу в туалет. Прежде чем открыть дверь, он посмотрел назад, где сидели другие мужчины. На какое-то мгновение я увидела его с непривычной точки зрения. У него было очень суровое выражение лица. Когда он обернулся в мою сторону, я подумала, что он должен понять мои переживания относительно будущего, несмотря на то, что был уверен относительно своего. Нобу же не чувствовал и не понимал меня. Конечно, гейша, требующая понимания от своего данны, напоминает мышь, ожидающую симпатии от змеи. И как Нобу может понимать меня, если он знает меня только как гейшу, а мое истинное я для него остается тайной? Только Председатель знал меня не только как гейшу Саюри, но и как Чио. Интересно, что сделал бы Нобу, если бы увидел меня тогда сидящей на камне и плачущей? Скорее всего, он прошел бы мимо… С другой стороны, насколько мне было бы легче. Я бы не проводила ночи в мыслях о Председателе, не останавливалась около парфюмерных магазинов время от времени, чтобы понюхать запах талька и вспомнить его кожу. Я бы не представляла себя рядом с ним в воображаемом месте. Спросить меня, почему я все это делала, равносильно тому, что спросить, почему спелый персик вкусный или почему идет дым, когда жгут дерево.

Я напоминала себе девочку, руками пытающуюся поймать мышку. Почему я не могла перестать думать о Председателе?

Я уверена, страдание было написано на моем лице, когда дверь туалета открылась. Мне не хотелось, чтобы Нобу это заметил, поэтому я положила голову на окно и сделала вид, что сплю. Когда он прошел мимо и я открыла глаза, то увидела перед собой впервые в своей жизни вид из окна самолета. Подо мной расстилался прозрачно-голубой океан с островками зеленого цвета. Со скал в Йоридо океан казался темно-серым, с металлическим оттенком. Вид же из окна самолета был вовсе не страшным, а невыразимо прекрасным. Даже диск пропеллера был красив по-своему, серебряное крыло казалось чем-то загадочным из-за написанных на нем символов.

Вдруг пугающий образ возник у меня в голове. Я увидела себя разрезающей нить судьбы, связывающей меня с Нобу, и наблюдающей за тем, как он падает вниз, к океану.

Думаю, это была не просто идея или что-то вроде дневного сна. Я вдруг неожиданно поняла, как это сделать. Конечно, я не собиралась бросать Нобу в океан, но я поняла очень явственно, что должна сделать, чтобы навсегда прекратить отношения с ним. Я не хотела терять его дружбу, но в моих попытках завоевать Председателя Нобу являлся непреодолимым препятствием. Нобу сам подсказал мне, как это сделать, несколько недель назад. Он сказал, что если я женщина, способная отдаться Министру, он бы велел мне выйти из комнаты и никогда бы не разговаривал со мной.

Когда я обо всем этом думала, у меня возникло ощущение начинающегося жара. Все тело казалось влажным. Я радовалась, что Мамеха, сидевшая рядом со мной, продолжала спать. Уверена, ее бы заинтересовало, почему я так тяжело дышу и вытираю лоб кончиками пальцев. Я задавала себе вопрос, смогу ли сделать это? Я имею в виду не процесс соблазнения Министра, у меня не возникало сомнения в том, что это получится. Я буду воспринимать это просто как визит к доктору на укол. Но смогу ли я поступить так по отношению к Нобу? Жестокий способ отплатить ему за всю его доброту. В отличие от того типа мужчин, от которых многим гейшам приходится страдать не протяжении многих лет, Нобу был очень желанным данной. Но как вынести жизнь, в которой мои желания совсем не учитывались? Неделями я пыталась убедить себя, что смогу жить с этим, но могла ли я на самом деле? Я начинала понимать, как Хацумомо и покойная Грэнни дошли до такой жестокости. Даже Тыква, которой было только около тридцати, уже несколько лет носила маску разочарования. Единственной вещью, отделявшей меня от разочарования, оставалась надежда. И теперь, чтобы поддержать свои надежды, я должна совершить отвратительный поступок — предать Нобу.